Подборка Антона Азаренкова «Левая створка триптиха», опубликованная журнале «Знамя», имеет две особенности, бросающиеся в глаза не только критику, но и читателю. Первая — это примат природы по отношению к другим компонентам хронотопа. Это выражается не просто в численном превосходстве природных метафор над всеми остальными, а скорее даже в концентрации живого в художественном мире. Причем многообразны как лиственные образы, так и животные. И более того, их значения относительно структуры произведения тоже могут различаться. В стихотворении «Никто не держит зла, не держит собак…» отсутствие около дома собаки означает доверие к окружающим, то есть собака выступает в аллегорическом значении. В строках «…в большом гнезде на аистовой башне / яйцо луны» — образ яйца в метафорическом значении. «А снаружи ливень — майский и молочный, / запах одуванчиков и липы» — образы дождя, одуванчиков, липы функционируют как описательные элементы хронотопа.
Компоненты растительного и животного мира проникают в стихи на разных стилистических уровнях и принимают на себя различные роли. Они — не акцент, а неотъемлемый атрибут. Главенство природы выражено не только в средствах, но и в хронотопе в целом. Посмотрим на место и время действия разных стихотворений:
«Холодеет над нашей бывшей
дачей, с той стороны,
в большом гнезде на аистовой башне
яйцо луны».
Действие здесь происходит ночью на даче, то есть либо в деревне, либо на окраине города. В стихотворении «Как бы навсегда: поселок дачный…» мы снова оказываемся на даче, и предположительно на той же — теперь становится понятно, что она находится за городом. Время действия, предположительно, то же, что и в предыдущем стихотворении: «Только до утра забытый чайник / этому последняя преграда».
То есть один из нескольких распространенных хронотопов — это ночная дачная пастораль, мягкое соприкосновение человеческой культуры с первозданным бытием. Отголоски такого хронотопа можно встретить и в некоторых других стихотворениях подборки: «…в темноте на дне колодца / непроглядного — не вычерпать всего», «И не просто стихи — это ночью суббота поет», «…и воздух качает, и ходит шагами большими, / как ветер с реки, по отвесным древесным вершинам».
Но обманчиво было бы думать, что Антон Азаренков не представляет в стихах индустриальные пейзажи: «Свет и воскресный папа, / вид с чертова колеса», «Музыка на улице Ломоносова», «Раннее утро, провинциальный вокзал». Хронотоп этих произведений — городской, но замечательно то, что и в нем главенствуют мотивы природы. На примере стихотворения «Потепление» можно проследить, что художественный мир стихов даже с индустриальным хронотопом состоит из компонентов биологической первоосновы: «Их играют подземные патефоны — / музыка Персефоны», «вон утки кряхтят / и пчелиный шиповник на свет выпускает шип…».
Таким образом, эти стихи воплощают неиндустриальную жизнь цивилизации. Мироощущение нахождения в ней создается при помощи описания процессов флоры и фауны. Границу между культурным человеческим и первозданным природным Азаренков намеренно размывает, чтобы показать, что первое не может существовать без второго. Для него биосфера — это первоматерия, строительный материал мира. Он не противопоставляет город деревне, а заводы и вокзалы — полям и рекам. Они видятся поэту порождениями одной и той же сущности, а значит, явлениями равного порядка.
Внутри установленного порядка мирообразования есть и другая важная часть, не сказать о которой нельзя. Звук в художественном мире Азаренкова занимает чрезвычайно обширное, важное место. Звуковые образы, которых в стихах немало, видоизменяют их как на внешнем, так и на внутреннем уровне. Проще начать, конечно, с внешнего уровня. Звуки и связанные с ними события Азаренков записывает курсивом. Это можно встретить сразу в нескольких стихотворениях:
«Говорю, а сам молчу и вижу:
говорю, и голос мой идет по лицам.
На тяжелую чугунную задвижку
все земное заперто и снится», —
здесь выделен процесс говорения и дальнейшие трансформации звука.
«…и отдаленный гул
той песенки сквозь время —
как ветер с моря дул,
как ветер с моря дул…», —
а здесь уже сделан акцент на конкретных слышимых звуках, а не на их описании.
Трепетное стремление к внешнему обособлению аудиальных элементов есть и в стихотворении «Потепление». Но вряд ли это интонационный акцент — иначе мы бы наблюдали, что знаки препинания полностью исчезали на этих отрывках или, наоборот, появлялись. Значит, можно говорить о смысловом ударении текста. И предположить, что звук — это точка входа в стихотворение. То есть происходит маркирование момента, когда у стихотворения появляется (или начинает свободно считываться) подтекст. «Потепление», пояснение к названию которого — «Музыка на улице Ломоносова», обретает красочную целостность только после того, как эта самая музыка очевидно зазвучала внутри стихотворения. Этот момент и выделен курсивом:
«бееелые ро
бееелые ро».
Так Антон Азаренков закладывает в стихи парадигму многомерности: не только чувство пространства, то есть зрение, и чувство времени определяют целостность его поэтики, но и звуки. Теоретически они свойственны любому хронотопу, но чаще их применение заканчивается лишь присутствием в художественном мире, а не его формированием. Здесь же картина совершенно иная: внутри поэтики Азаренкова стихотворение может вырастать из звука. С «Потеплением» с огромной долей вероятности было именно так. Звуки песни «Белые розы» породили «шум в полтора децибела, / допороговый, белый» — кульминацию стихотворения, вокруг которой на протяжении первых строк вырастало видимое пространство. Не сказать, что это уникальная ситуация — аудиалов много, однако часто мы замечаем в основе произведения лишь ощущения видимого пейзажа или чувственную рефлексию некой ситуации. Антон Азаренков же конструирует поэзию из звука и облекает ее в письменный вид при помощи визуальных средств. И вот этот начальный звук остается маленькой точечкой внутри тела произведения. Чтобы не потерять его, не уменьшить его значимости для существования стихов как таковых, звук выделяется.
Получается, что у всей поэтики Азаренкова есть два основных, наиболее заметных первоначала — природа и звук. При образовании художественного мира из таких независимых от человека категорий совсем не удивительно, что в стихах активно используется остранение. Роль самого Азаренкова в процессе образования стихотворения — это роль созерцателя, а не деятеля, поэтому мы не видим, что он прямо оценивает происходящее и непосредственно влияет на художественный мир собственных стихов. Но если вернуться к основным движущим силам этой поэтики, то звук здесь — все же источник непосредственно поэзии, а природа — основной ее инструментарий.
Анна Нуждина
Анна Нуждина родилась в 2004 году в г. Сарове. Публиковалась с литературно-критическими статьями в журналах «Юность», «Гостиная», «Dегуста», «Формаслов», в выпусках передачи «Пролиткульт» (литературное радио).
