В тот год мне казалось, что ездят в Доминикану за пафосом. Открытых заграничных направлений в связи с пандемией — от силы два, билеты на самолёт стоят как в космос, отели на Новый год задирают ценники раза в три, и это если бронировать заранее. Почему бы не поехать за порцией самоутверждения?
Доминиканская публика проявила себя во всей красе уже на посадке в самолёт.
Мужчина (весь в поддельном Филиппе Плейне) грел руку в джинсах у своей спутницы. Так они и продвигались до самого входа в самолет, а между ними бегали их (ее?) дети.
Молодая девочка с пластиковыми ресницами, губами и сережками «Шанель» со спутником, холёным, как домашний кот, мужчиной очень сильно за… проходят на посадку вместе. Он держит девочку за талию и общается с ней редкими фразами, а потом их пути расходятся: она — в эконом вместе с нами, он — в бизнес.
Аэропорт Пунта-Каны похож на огромное бунгало с крышей из сухих пальмовых веток. Я не знаю, комфортно ли ждать там багаж во время дождя, но нам повезло с погодой, а пальмы, сквозь которые рассыпался нитками солнечный свет, и уличные артисты, извлекавшие из гитары и маракасов звуки бачаты, — все сообщало о начавшемся отпуске.
Не повезло нам только с такси. В таких местах Uber — «очень странный предмет: он если есть, то его сразу нет». Вызвать можно, но он не приедет никогда, встанет за километр от точки и отметится, что на месте. А потом напишет, что поедет только за наличные, а если нет — то нужно отменять его со штрафом. Так что лучше со своим убером в чужой аэропорт не лезть, а поехать с местным таксистом по счетчику.
Впрочем, не только таксисты готовы нажиться на доверчивых туристах, но и девушки на ресепшен. Позолотив ручку сотруднице отеля, обещавшей отправить нас «в самый лакшери номер», мы оказались в комнате категорией ниже, чем бронировали, но с большим окном в ванной, выходящим прямо… в спальню. Забраковав это чудо дизайнерской шизофрении, мы все-таки отправились в тот номер, который изначально причитался нам, заплатив за него дополнительно двадцать долларов.
Открытием стало то, что ленивый читальный отдых, на который я рассчитывала, отменялся, ведь рядом с отелем, прямо в Пунта-Кане обнаружился серф-кэмп. Ребята там готовы бесплатно отвезти и привезти, напоить кокосовой водой, а с индивидуальным инструктором на серф встанет даже стокилограммовый бурый медведь, ведь тренер сделает все за вас, даже словит волну. А если вы девушка, и еще хоть немного симпатичная, то вам будет обеспечен еще один инструктор — местный испанский жиголо и по совместительству инструктор-наставник, как он сам себя называет. Доминикана — идеальное место, чтобы безопасно и комфортно попробовать серфинг.
А вот экскурсия на остров Саона или «Баунти», как его называют в экскурсионных бюро из-за знаменитой наклонившейся над морем пальмы из рекламы батончика, запущенной в начале нулевых, оказалась слишком попсовой и многолюдной. Остров Саона был одним из каста этой знаменитой рекламы батончика, уж не знаю, на самом ли деле богатые «марсиане» снимали ролик на островах или просто использовали картинки и компьютерную графику, но отныне звездная пальма — не менее популярное место паломничества, чем Пизанская башня. Добираться на остров пришлось на маленькой лодке, которая то и дело подпрыгивала на волнах, немного зависая в воздухе, потом жестко шлепалась об воду, образовывая фонтан из брызг, так и норовя выплюнуть пассажиров за борт. Это было похоже на карусель в парке аттракционов для адреналиновых джанки, только где все по-настоящему. Обедать пришлось привезенным организаторами экскурсии курицей с ананасом на десерт, а потом еще веселиться под импровизированную дискотеку и позировать возле пальмы. Остров Саона закрыт для самостоятельных путешествий, поэтому если хочется побывать в рекламе «Баунти» — нужно оплачивать и совершенно ненужные дополнительные сервисы, вроде фотографа и диджея.
Экскурсию в столицу Доминиканы — первый колониальный город, в котором жил и не исключено, что даже работал Диего Колумб, сын того самого Христофора Колумба, тоже могут организовать услужливые и изобретательные туристические бюро. Но поскольку нам захотелось больше свободы и демократии, чем предлагают организованные экскурсии, и не платить за ненужные дополнительные услуги, включенные в пакетное предложение, решено было арендовать машину и отправиться в Санто-Доминго самостоятельно, не есть курицу с ананасом и проводить у соборов и памятников времени столько, сколько хочется, а не сколько положено. Аренда машины на сутки вышла дороже, чем если бронировать все заранее, но ровно столько, сколько стоит один билет на такую экскурсию. Плюс можно сэкономить на сувенирных кофе и сигарах, заехав за ними в местные гипермаркеты.
«Город Святого Воскресения», как оказалось, больше чтит понедельники, нежели выходные дни, ведь, приехав туда в понедельник, мы не попали ни в знаменитый Алькасар-де-Колон, он же дом сына Колумба, известняковый прямоугольник, смотрящий на площадь окнами-арками в стиле «Санта-Барбары», ни в ресторан при отеле Billini, славящийся своим видом на исторический центр. Да и сам Бог, кажется, позабыл о первом городе, построенном европейцами на американском континенте. В колониальной части, любуясь архитектурой в стиле эпохи Возрождения в тени деревьев на площади Колумба, слушая шелест фонтанчика и позвякивая бокалами в уличных кафе, можно ощутить себя на европейском курорте. Но если свернуть буквально за угол и спуститься к отмеченному в «Трипэдвайзере» рынку «Меркадо Модело», бурлящему, громкому, где торгуют сигарами и мамахуаной, можно понять, что ты не в Европе, и даже не в Америке; ты в той стране, где за сбор сахарного тростника платят один доллар в день. И только фавелы, выкрашенные в нежно-розовый и ярко-желтый, и от того больше похожие на корпуса детских садов, намекают на игривый нрав доминиканцев.
Базилика Святой Девы Марии шестнадцатого века стоит почти пустая и выглядит как музей икон, а не как действующий храм. Надпись на входе в небольшую уютную келью с высокими потолками и средневековыми иконами Божией Матери с младенцем и Всех Святых строго предупреждает: «Только для молитвы». Оттого келья пустая. Кажется, доминиканцы уже больше ни во что не верят. А может, у них и так все хорошо: ананасы растут, меренги играют и бачату танцевать можно хоть круглый год. А я зашла, помолилась всем святым, мне было, о чем с ними помолчать.
Да и тем более только на высшие силы и была надежда, чтобы безопасно доехать обратно в отель на разваливающейся «Тойоте Королла», которая прошла столетнюю войну и осталась пожизненным инвалидом. Руль кривился влево, правое боковое зеркало повисло на остатках клея, машина кряхтела, кашляла и подволакивала колесо, а при надавливании педали газа для обгона, «Королла» буксовала, как упрямая корова. Обо всех этих нюансах я, конечно же, узнала только когда была в дороге, и «Гугл-мэпс» отмеривал сто сорок километров пути.
Стиль езды доминиканцев можно охарактеризовать как «кто во что горазд»: дорожные знаки носят чисто рекомендательный характер, и встречное движение на односторонней полосе отнюдь не редкость. Светофоров мало. Те, что есть, — часто сломаны, а работающим доминиканские водители все равно не доверяют. Зато очень много «лежачих полицейских», и они похожи на противотанковых ежей: чтобы не сесть на них дном машины, нужно сделать полную остановку. Неудивительно, что большинство машин в Санто-Доминго помяты и искорёжены, а на дорогах валяются бамперы, капоты, боковые зеркала и диски отдельно от колес. Стиль вождения настолько бесшабашный, что на обочине буквально через каждый метр лежат сбитые животные. За всю жизнь я один раз увидела на дороге подобное и потом долго не могла прийти в себя, а на трассе Санто-Доминго – Пунта-Кана, широкой, гладкой, разделенной высоким отбойником, вырабатывается толерантность к этому стихийному кладбищу.
Отдельный класс участников дорожного движения — мотокончо. Дословно — «мотоцикл с шофером», однако все шутки по поводу созвучности слова с популярным русским ругательством полностью оправданы, ведь эти ребята очень непредсказуемые, резкие и часто выпившие: мотоцикл можно вести только одной рукой, а вторую приберечь для банки пива, чтобы отхлебывать из нее прямо на ходу. И это хорошо, если пива, ведь ром в Доминикане льется селевыми потоками не только в отелях типа «все включено». Тем не менее, работа мотокончо считается вполне престижной, ведь для этого нужно иметь мотоцикл. Такие водители — одни из самых завидных женихов. Однако еще более престижным занятием среди молодых парней, не требующим даже инвестиции в мотоцикл, является профессия санки-панки. Когда молодой человек объявляет родителям, что собирается стать санки-панки, дома устраивается настоящий праздник! Теперь вся семья будет жить в достатке. Можно подумать, что санки-панки по-доминикански означает «врач» или «ученый», на худой конец «менеджер по продажам», но нет. Санки-панки — это мужчина «для досуга». В туристических отелях можно запросто увидеть европейку или американку с мулатом, сошедшим с обложки журнала для фанатов фитнеса. Это не просто диковинное развлечение, это генератор туристического потока, возведенный в ранг национального бизнеса. Часто у санки-панки есть семья и даже дети, с такой престижной работой можно себе позволить содержать даже не одну семью.
Еще одним социальным лифтом для доминиканцев является высшее образование, особенно медицинское, ведь дипломы медицинских вузов Доминиканы котируются даже в США, а уровень медицины такой, что рожать в Доминикане стало не менее привлекательно, чем в Майями. Но проблема в том, что доминиканцы не особо любят напрягаться, ведь они и так уже родились в настоящем раю: едят кокосы и бананы, напропалую танцуют бачату и всегда стоят в очереди за лотерейными билетами, спуская на них больше, чем выигрывая, потому что жизнь — это большая лотерея, а лотерея — единственная возможность заработать. Но доминиканцам еще повезло, чего не сказать про соседнее государство — Гаити. Потомки африканских рабов, привезенных испанскими и французскими колонистами, чтобы работать на плантациях и по дому, они продолжают тяжелый труд своих предков, срезая сахарный тростник за доллар в день. В предзакатных сумерках, закончившие смену гаитяне с мачете наголо напряженно и устало провожают взглядом едущие автомобили. Возможно, ждут случая перебежать через дорогу, а может быть, ловят попутку. Это жутко страшно и запредельно грустно: в двадцать первом веке, когда все только и говорят о расизме и дискриминации, американские корпорации все еще владеют рабами.
И несмотря на все это доминиканцы чтят прошлое: повсюду памятники колонистам, подарившим коренному населению острова одеяла, зараженные оспой, и обелиск открывателям Америки, которые лучше бы ее не открывали.
Но вернувшись в отель, мы снова погружаемся в райскую жизнь по системе «все включено», красочные яства в буфете, ром, сигары, прекрасное девятиградусное игристое — идеальная пара жаркому пляжному дню. Доминиканцы и гаитяне, которым повезло с работой, учат нас танцевать «секси бачату» и называют «сеньорес туриста», а мы неуклюже повторяем движения бедрами в такт меренгам, традиционным доминиканским песням, в основе сюжета которых — неразделенная любовь простого бедного парня к богатой девушке, и в шутку напеваем слова: «О, я простой бедный парень, но я так тебя люблю, огонь моего сердца — это все, что я могу тебе предложить».
А в баре мое внимание привлекает мужчина в периоде «вторая молодость» и девушка с видом «в активном поиске». Выглядит так, будто пара только что познакомилась, настолько увлеченно-смущенными кажется со стороны их диалог. Так бывает, когда люди еще не привыкли к существованию друг друга, знакомятся, принюхиваются. Но в Доминикану не приезжают знакомиться. Особенно мужчины, особенно в курортный отель, особенно на Новый год. Обычно приезжают уже с кем-то, как, например, пара из самолета: пусть перелет разными классами, пусть номера разной категории, но все-равно вместе с тем, с кем можно провести время, когда хочется. Ответ пришёл чуть позднее. Вернее, целых два ответа: две девочки 15 и 10 лет, на которых мужчина тут же переключил внимание: дети важнее любовниц.
Перелет Пунта-Кана – Москва занимает целых двенадцать часов, но я люблю длинные перелеты — это возможность посмотреть все фильмы, что не успела посмотреть и спокойно вдумчиво почитать. Моя соседка по креслу тоже читала, только не книгу, а смс в телефоне. Так я узнала, что она отдыхала с владельцем it-компании из Штатов, и еще, что она беременна. Несколько часов подряд она редактировала их совместную фотографию, и, если бы не ее нога, нарочно заброшенная на мужчину, чтобы обнажить кружево чулок под платьем, можно было бы подумать, что это папа с поздней дочерью, насколько очевидная разница поколений. Девушка работала в фоторедакторе с известной долей профессионализма: удлиняла себе ноги, приглаживала выбившиеся пряди волос, даже убирала лишние брызги фонтана. А потом отправляла результат в чат переписки, набирала в «Гугл-переводчике»: «Правда, я молодец?». Переводчик выдал английскую фразу, которую дословно можно было бы перевести: «Правда, я умная?»; затем копировала и вставляла в чат. Адресат подтверждал, что она очень умная и что он уверен, что ребенок тоже получится умным. В ответ она отправляла красные сердечки, разменивая их на желтые рожицы с губками.
Когда заполняли ковидные декларации, я увидела, что эта девушка —двухтысячного года рождения, и таким она мне показалась ребенком, таким маленьким хрупким воробушком, что захотелось обнять ее и сказать: что же ты делаешь, дурочка, у тебя столько еще в жизни всего хорошего будет! В моем представлении людям двухтысячного года рождения сейчас должно быть десять лет. Но в моем представлении было полно ложных убеждений до этого путешествия, например, что рабство давно отменили. И что санки-панки — это только доминиканский бизнес. Вот за тем, чтобы расширить собственное представление о мире, наверное, и нужно ехать в Доминикану.
Ксения Аленчик
Ксения Аленчик родилась в Чернигове (Украина). По образованию — магистр международной экономики. Написала книгу о переживании горя утраты «День счастья — сегодня», выпущенную на «Литрес».
