Это один из лучших рассказов, что я читала за последний год. Он про влюбленность. Точнее, про то, какое это счастье — открывать для себя другого человека, находить точки соприкосновения и различия. Бытовые частности — как точные, выверенные стежки двумя разноцветными нитями, синей и красной, на ткани жизни. Двое людей съезжаются, два мира сталкиваются в одной квартире. И, как водится, со временем все больше проявляется непохожесть героев друг на друга. Точка кризисного перехода из влюбленности в любовь намечена настолько психологически точно, что не может не вызывать эмоционального отклика. Очень хочется, чтобы этот переход все-таки совершился, но…
Анна Маркина
Софья Ремез. Родилась в Москве в 1983 году. Окончила отделение истории искусства исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Журналист, «глянцевый» редактор, начинающий сценарист, специалист по связям с общественностью. С осени карантинного 2020-го года — студентка сценарного факультета ВГИКа (мастерская Аркадия Инина). Автор повести для школьников «Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса» (Издательство «КомпасГид», 2020), подростковой антиутопии «Тихие игры» (Издательство «Пять четвертей» 2020). Участница международных форумов и семинаров молодых писателей «Липки» фонда СЭИП, фестиваля «Как хорошо уметь писать», фестиваля «Кора», семинара СПМ. Рассказы публиковались в журналах «Юность», «Кольцо А», «Костёр», «Чиж и ёж» и др. Состоит в тайном ордене детских писателей «Мыхухоль».
1
Я ему сразу тогда сказала: «Два писателя в одной квартире — это тумач». А он: «Да нет, это пикантно».
Нитки
В швейном наборе у него две катушки ниток — синяя и красная. И много иголок. Я спросила, почему синие и красные нитки, а не чёрные и белые. Он не понял вопроса.
Дым
В его квартире можно курить. Когда-то курить можно было везде. Нездоровый дым был частью здоровой жизни. Может быть, из-за этого дыма мне стало у него так уютно и захотелось к нему переехать. Прямо вот так, сразу.
Чужие туфли
С них всё и началось. Но это было в другом рассказе, который нельзя никому показывать.
И всё-таки это были чужие туфли. Потом туфли исчезли, оказалось, вещи бывших девушек он складывает в мешки и отправляет на антресоли. Я ещё тогда оценила размер антресолей и подумала, что мои-то вещи туда вряд ли поместятся. Даже если выкинуть все остальные девушковые наборы.
Ключи
Он мне их почти сразу дал. Потому что у него домофона нет, а код от подъезда он не знает. «Вот тебе ключи, чтобы мне каждый раз за тобой не спускаться». Я подумала, это, наверное, знак доверия такой. Или что там?
Мясорубка
Это он так называет. На самом деле, это гейзерная кофеварка. Удобная вещь. Она переехала к нему первой. Сама я тогда вообще не собиралась надолго задерживаться. Но даже ненадолго — без кофе никак не просидишь. А я сразу заподозрила, что кофе у него нормального нет. Какой-то странный порошок, на котором написано, что он — кофе. Так что первым делом я привезла кофеварку и упаковку кофе. Маленькую.
— Ты предлагаешь экспериментировать с этой штукой? — спросил.
— А что с ней экспериментировать, — отвечаю. — Я прекрасно знаю, как она работает.
— Как мясорубка, — говорит.
Стол
Это было в последние выходные перед карантином. Мы поехали в магазин за столом. То есть мы поехали за взбивалкой для молока и заодно купили стол. Очень большой. Я сомневалась, что он поместится в мою маленькую машину, но почему-то поместился. Тютелька в тютельку. К вечеру мы добрались до квартиры, затащили туда стол, и весь остаток дня он собирал его и закручивал шурупы отверткой, а потом разбирал старый и выносил его на помойку. Таким воодушевлённым я не видела его ни до, ни после, ни разу. Это было похоже на какой-то ритуальный танец.
— Какой прекрасный день, — улыбался он, провожая меня до шлагбаума, — и мы даже не испортили его сексом.
Заколки и серёжки
Они завелись как-то сами. Просто снимаешь заколку или серёжки снимаешь вечером — они теряются. У меня теряются. А он их находил и складывал в маленький ящик. Так у меня в этой квартире появился свой ящик. Через неделю он уже был набит всякими полезными мелочами — серёжками, резиночками, цепочками, браслетами. Зажигалками. Очень удобно. Только подумаешь — чего-то нет, открываешь ящик, а оно там. Лежит себе.
Чашка
Как раз после того, как я убедила его, что взбивалка для молока изменит всю его жизнь. Правда ведь, добавить молоко в кофе и добавить туда молочной пены — это совершенно разные вещи. Вот тут и выяснилось, что у него нет удобной чашки для взбивания молока. И я привезла такую чашку. И она тоже прижилась. А потом я и для него привезла чашку, немного побольше, потому что он любит, когда кофе много, и его не бесит, что он холодный, как меня. Обе чашки прижились и всегда стоят на столе.
Маски
Они тогда из всех аптек пропали, в связи с карантином. А без маски на улицу даже неловко как-то выходить. Да и вид у меня тогда был такой, не очень. В маске лучше. Так что первые три маски я сама сшила. Из многоразовых салфеток. По инструкции с ютьюба. Там такая уютная сказочная бабушка без головы рассказывала и показывала, как сшить. То есть на экране помещались только бабушкины руки и всё, что она ими делала. Проще простого оказалось. Делаешь три складки и прошиваешь. И резиночки ещё — для ушей. Шито красными нитками, потому что белые тогда ещё не привезли.
Мешок с доставкой на дом
Никогда не любила ничего на дом заказывать. Потому что, чтобы это что-то получить, надо знать, когда будешь дома, чтобы встретить курьера. А разве можно заранее знать, когда будешь дома? А тут мы почти всё время в квартире были. Карантин. Выход только по специальному разрешению. А мне шапочка для душа очень нужна. В продуктовые магазины пускают, но там-то её как раз и нет! А если без шапочки мыться — каждый раз голова мокрая и смешная. А мне смешная голова не нравится. Полезла на сайт с разным, а я давно не делала покупок. Назаказывала всякого полезного. Тушь для ресниц. Шампунь, кондиционер (а то у него и шампунь, и кондиционер — как в рекламе, то есть в одном флаконе). Блокнот (а вдруг надо будет что-то записать?) Колготки (про запас). Наушники (вдруг мои испортятся?) Маски многоразовые (карантин же!) Белую и чёрную нитку (у него ведь только синяя и красная). Платье, майку с надписью. Носки. Всё это привезли. Всё, кроме шапочки для душа. Её забыли.
Шапочка для душа
Её привезли отдельно. И она висела в ванной на крючке. А однажды пропала.
— А где моя шапочка для душа? — спрашиваю.
— Я её убрал, ты же ею не пользуешься.
— Это с чего ты взял, что не пользуюсь?
— Никогда её на тебе не видел, — говорит.
— Так она же для душа!!!
Пожал плечами и достал откуда-то из шкафа. Я её на место повесила.
Утка
— Давай купим утку!
Он это сказал как будто во сне, уж не знаю, что там ему снилось. «Может, сразу корову?», — думаю. У него же детство в деревне прошло… Свиньи, коровы, утки — всё это их, деревенских жителей, друзья. Или это из-за карантина. Нужно какое-то домашнее животное, чтобы из дома выходить под предлогом. Почему бы не утка? А потом он эту утку купил. Через пару недель. Такую, огромную. Неживую, конечно. А чтобы съесть. И яблоками набил! Как в сказке — утка с яблоками. «Это яблоки невкусные, они только для утки годятся». И она, утка, стояла, то есть лежала в духовке, а он её «проведывал». И поливал её же собственным жиром. Она там неплохо себя чувствовала, по его словам. Ну не знаю. Наверное, ей уже всё равно было. По плану она должна была «томиться» целый день. А я всё думала про вечер, когда она «дойдёт», и что тогда с ней делать. Потому что она и правда очень большая, а нас только двое, и в гости никого не позовёшь, карантин же. Но как-то она «ушла» за пару дней. Вкусная.
Коврики
— Опять как будто пьяный дед прошёлся, — это он так говорил про коврики в ванной комнате, когда я оттуда выходила. Не знаю, как люди умудряются аккуратно мыться, не намочив всё вокруг и вылезать из ванной, не сдвинув коврики.
Поехавшая соседка
Такая интеллигентная женщина была. До карантина. А как объявили, что эпидемия — у неё крыша поехала. Почему-то она решила, что он болен этим самым вирусом. И вызвала полицию. Кричала, требовала забрать его, потом ещё скорую помощь ему вызывала.
— Ходят тут к нему всякие женщины. Сегодня одна — завтра другая.
Это она всё про меня. Потому что я такая разная, да. Сегодня в одном, завтра в другом. И ещё постриглась коротко. А она меня в глазок дверной наблюдает — вот ей и кажется, что сразу несколько женщин. Полицейские на него с таким уважением посмотрели: мол, каждый день новая баба… Его, конечно, не забрали — ни в участок, ни в больницу. Кому он там нужен. Но мы стали очень осторожно из квартиры выходить. Чтобы лишний раз соседку не тревожить. Прятались от неё как могли. А она всё дверью нервно стучала. И жаловалась соседям на полицию и скорую помощь. И на нас, конечно.
Клоунский нос
Когда мне грустно — я наряжаюсь клоуном и сама себя веселю. А грустно мне бывает очень часто. И я этот клоунский нос к нему перевезла. На всякий случай.
Укроп
Это я его научила, что, если поставить укроп в стакан с водой, а не просто бросить в холодильник, он не только не завянет, но и будет радовать нас своим бодрым видом. Как цветок, вроде того. И он потом всё говорил, что только укроп его и радует.
Мёд
Никогда не видела раньше, чтобы кто-то столько съедал. «Мёд ушёл», — так он говорит. Это значит, закончился. Как утка в своё время. У нас всё быстро уходит. Когда я приезжаю, всего много. А потом начинается. Сначала уходит творог, потом молоко, помидоры, шоколадки, лапша. А мёд уходит не один, он забирает с собой орехи, груши, яблоки и всё, что можно утопить в меду.
Пчелы
— У тебя последний шанс узнать, как устроен улей.
— Ну давай, расскажи уже.
— Люди строят пчёлам будки. Пчеловод просто сколачивает квадратные рамки и расставляет их в домике. Нет, не пчёл расставляет, а рамки. Пустые, из четырёх палок. Без пчёл. А потом уже пчёлы. Почему пчёлы оттуда не улетают, не знаю. Зимой пчёлы спят. Едят они мёд. Не знаю, может, и во сне. У них не отнимают мёд, точнее, отнимают не весь, а так, чтобы им на зиму хватило.
Нет, мёд — это не дети пчёл, это их запасы еды на зиму. Если взять мёда слишком много, пчёлы помрут. Человек весь год работает с пчёлами, а продукт у него — только летом. Вот, например, кто-то хочет завести пчёл. С чего начать? Ты изучаешь рынок. Самое главное — это найти хороший рой. Собрать пчёл в лесу нельзя. Хотя нет, сначала надо шапку купить с сеткой.
Вот о таком примерно мы болтали.
2
Поехавшая соседка
Уехала на дачу. Просто однажды утром дверь хлопала чаще обычного. Я сразу поняла, что что-то меняется, вот просто что-то никогда уже не будет так, как раньше. Заглянула в дверной глазок — так и есть. Таскает вещи к лифту. Он, конечно, обрадовался. Мы потом долго еще смотрели в окно, как она вытаскивает из подъезда чемоданы, сумки, мешки, пакетики, загружает в багажник, потом просто в машину, на все сидения, до тех пор, пока в каждое окно не упёрлось что-то из дачного багажа. А потом машина уехала, и мне почему-то стало грустно. Хотя теперь можно было не прятаться от соседки и не ждать прихода полиции или приезда скорой помощи. И дверь по утрам больше не хлопала.
Туфли и другая обувь
— Холодает… Вот сейчас достану зимние ботинки, а ставить их некуда, — и смотрит так выразительно на мою обувь. Вот босоножки тебе зачем? Ты же в них уже ходить не будешь?
— А вдруг понадобятся?
— Разбери это все!
Я сгребла туфли, и босоножки, и кеды, запихнула, сколько поместилось в рюкзак, и уехала. Потом, правда, вернулась. И каждый раз, когда мы гулять выходили, пеняла ему на то, что кедов-то больше нет, гулять не в чем.
Коврики
Научилась залезать в ванну, ничего не сдвигая. Это оказалось совсем несложно. А он потом заменил эти коврики на другие, просто чтобы что-то поменять.
Маски
Остались. Их не отменили, когда закончился карантин. Только они всем надоели, и носили их под подбородком или вообще на руке, как браслет. На улицах появились осмелевшие девушки без масок, он уже больше не смотрел на меня. Он жадно смотрел на них, пытаясь компенсировать месяцы, когда без маски он мог видеть только меня. А я стала смотреть в сторону и делать вид, что не замечаю, на что он глядит.
Дым
Он бросил курить. Теперь его раздражал запах дыма, как всех завязавших курильщиков. Я выходила дымить на лестничную площадку. И стала курить меньше, потому что ведь лень часто выходить. Мы оба стали, конечно, более здоровыми. И даже жалели об этих долгих годах, когда травили себя дымом.
Мёд
Быстро надоел ему. Ему вообще всё очень быстро надоедает.
Всякое
Я постепенно начала исчезать, потому что стало ясно, что я надоела ему так же, как мёд. Так же, как многое другое и многие другие. Но если собрать и увезти свои вещи, которых накопилось ужасно много, это же будет — как записка на подушке. Как надпись губной помадой на зеркале… Поэтому я решила всё оставить. У него на антресолях ещё полно места.
Ключи
Когда в последний раз уходила (а я уже тогда знала, что не вернусь), думала ключи у него оставить, только побоялась, что он меня остановит, и этими ключами дверь закрыла, и по лестнице спустилась, чтобы он меня у лифта не поймал. В конце концов, если захочет — сменит замок. Делов-то! Правда, он и не ловил меня, конечно, ни у какого лифта. Я так думаю.
Мясорубка
Она осталась у него. Я уже не приезжала, мы не говорили об этом. Не говорили о том, что больше я не приеду, хотя о чём-то ещё говорили. «Да, действительно, сейчас мне нужно поработать, и у тебя накопилось много дел». Мы всё переносили и переносили встречу, а кофеварка оставалась у него, и он, наверное, варит в ней кофе. Или не варит, кофе наверняка тоже ему надоел. И, может быть, кофеварка уже давно стоит на антресолях, где-то рядом с чужими туфлями и моим ящиком с серёжками. Как знать.
3
Мы встретимся случайно через год. Он почти споткнется о меня. Будет идти, уткнувшись в телефон, а я остановлюсь у входа в метро, роясь в рюкзаке в поисках кошелька.
— Привет.
— Привет, у тебя все хорошо?
— Нормально. Не хочешь зайти? — спросит.
— Хочу. Но не сегодня.
— Да ты заходи в любой момент, у тебя же ключи остались?
— Ты наверное замок давно поменял?
— Не менял, все как было.
И я зайду. Выберу время, когда он должен был быть на работе. Открою дверь своим ключом и окликну его. Никого. На вешалке — две мои летние куртки, внизу — три пары туфель. Я скину ботинки и — в комнату. Чисто так: ни пылинки. Открою шкаф, а там мои вещи висят. Как будто я ушла не год назад, а сегодня утром. Также висят, когда тогда висели. А на кухонном столе — две чашки. Его и моя. Все как было — так он сказал. И я опять уйду. И ключ в почтовый ящик не брошу. На всякий случай. Вдруг он свой потеряет? А у меня есть.
