Искусствовед Дарья Тоцкая о писательских ошибках и особенностях творческого процесса в изобразительном искусстве
Поэты и прозаики нередко испытывают большое искушение: описать некоего персонажа – художника и попытаться с помощью него донести до зрителя какие-то свои мысли и чаяния. Наверное, типаж писателя представляется чем-то близким художнику. Другие используют художника как фон, оттеняющий контрастно прагматизм других героев, а также склоки и даже войны. Но какими бы ни были цели, при описании художника практически каждый писатель допускает ошибки или неточности.
Писателям отчего-то кажется: если сами они пишут (изредка разве что правят и редактируют), то и художники, наверное, всегда пишут. Но это не так. Пишут маслом и акрилом, а рисуют графическими материалами: углем, карандашом, пастелью, акварелью и всеми прочими. Сказать «он пишет акварелью» или «она рисует маслом» – значит совершить самый распространенный ляп о художниках в мире литературы. Не избежал его в свое время Тургенев в «Асе»: Гагин «срисовывал дуб» и «только бумагу измарал», но далее читаем, что он занимался-то живописью. Забавно, кстати, что в разных учебных заведениях и регионах у художников могут быть свои жаргонизмы, например, кубанские живописцы говорят: «накрасил новое», в СПб в отношении даже удачного рисунка: «мараю бумагу».
Паустовский в «Лавровом венке» называет акварели Тернера картинами, но если хотите выглядеть экспертами в этой области, помните: все написанное на холсте уместно называть полотнами, на картонной основе – картонами, а созданное на бумаге (будь то карандашный рисунок, акварель или гравюра) – это листы.
Мережковский в «Воскресших богах. Леонардо да Винчи» упоминает коричневый цвет. Но мы-то с вами знаем, что художники нечасто пользуются устоявшимися названиями, чаще это названия красок: киноварь, ультрамарин, кадмий желтый средний. Происходит это из-за техники живописи, в которой важно разделить теплые и холодные цвета. Вместо «коричневого»: охра, сепия и др.
Очень бывает забавно читать, когда авторы пишут о запахе масляной краски. Дорогие писатели, масляная краска не пахнет! Пахнет только растворитель и то по-разному: скипидаром или едкой «химией», все зависит от состава. Именно этот запах и держится долго в помещении. Когда работа высохнет (от недель до месяцев), ее для сохранности могут покрыть лаком – и вот тут уж такой аромат, что сразу на выход. «Ядовиты» как раз лак и растворитель, а не краски. Титановые белила можно есть, и с вами ничего не случится.
Другой ляп – это мытье кистей во время работы. Вы сами хоть раз пробовали отмыть кисти от масляной краски? Сразу получилось? Делают это с растворителем по окончании работы и в нем же их хранят в вертикальном положении – а то засохнут. Палитру могут чистить после работы мастихином, в англоязычной традиции он так и называется – нож для палитры, им еще можно пастозно (то есть густо) накладывать краску на холст, но этим пользуются не все художники.
Сколько зарабатывает ваш художник? Если он беден, как церковная мышь, то вряд ли каждый месяц-полтора приобретает себе колонковые кисти. Чаще пользуется синтетикой или дешевыми кистями на основе свиной щетины по году и дольше. Если это и правда так, то запретите своему воображению рисовать его с новенькой деревянной палитрой, скорее всего, он использует что угодно: от пеноплекса до куска оргалита. Возможно, он даже записывает старые свои холсты от бедности, а новые непременно делает своими руками. Сколачивает рейки, а после мочит гладкую бязь или суровую двунитку и натягивает ее на деревянную основу. Затем проклеивает большой кистью холст специально сваренным составом, а то и просто клеем ПВА с водой. На следующий день его грунтует – опять же, своим составом или покупным, снова сушит примерно день и снова грунтует. Он делает это не всегда из соображений экономии, а потому что приятный ручной труд и время собраться с мыслями перед работой.
А может быть, ваш художник – эстет и корпит над полотнами в технике старых мастеров? Тогда грунтованный холст он покрывает сангиновым рисунком, после прописывает легкий подмалевок темперой, а затем только делает первый масляный слой. После очень долго сушит, покрывает ретушным лаком и приступает к тончайшим лессировкам маслом. Но саму краску с лаком не смешивает, она потрескается, как это бывает еще при неправильном хранении картин: от удара, на морозе или пребывании на сквозняке годами. А еще полотно может прокоптиться, если повесить над очагом. Художник-эстет потратит заметно меньше краски, но в то же время – месяцы на создание работы. Он знает, как создать эффект слежения портрета за зрителем: сделать блик белилами по центру зрачка. А вот смешанная со стеклом краска – это утка, мелко растертое стекло просто перестанет блестеть.
«Художник может пренебрежительно бросить в сторону работы: «разбелы!», – это когда к цвету, которым писали тени, добавили белил и этим написали освещенные участки». «Разбел» считается при использовании классической техники дурным тоном. Или скажет «дробно» – значит, не удалась композиция, и замысел не воплотился целиком. «Стругать линию» в рисунке – нервно чиркать контур вместо того, чтобы вывести одним движением руки. «Уставший цвет или место» –то, что потеряло свою силу и свежесть от многочисленных попыток его переписать. Нарушены пропорции – «глаз поплыл» или «бровь поехала». Полотно совсем не удалось – «надо смывать».
И самое главное, несмотря на видимую сложность художественных техник, сами художники всегда в душе остаются экспериментаторами, особенно великие. Свободная душа просит спонтанности, чтобы то ли смешать краску с пеплом, то ли дождь написать так, чтобы никто не увидел туч на картине, но непременно почувствовал – где-то грохочет гром…
