Мне, родившемуся в самой середине зимы с фамилией Winterman, сам бог велел составить подборку стихотворений о зиме. Так что представляю читателям немного эгоистичный выбор.
С одной стороны, зима простое и понятное чёрно-белое время, с другой, — нечто тайное, связанное с рождением и смертью, сменой года… И сам я немало написал о ней. Но тем интереснее было собрать тематическую подборку стихотворений дорогих мне поэтов, чтобы увидеть зиму их глазами. Почувствовать, как строки переговариваются между собой. И немного удивиться, немного… обжечься, согреться их чувствами и ярчайшим зимним светом.
Изяслав Винтерман
Снежные сны для зимнего человека // Стихи. Выбор Изяслава Винтермана
Алёна Каримова
***
У зимы, бывает, болит душа:
Как река замëрзшая, не дыша —
Подо льдом, внутри, глухотой полна.
Тяжела, не вскинется вдруг волна,
Гладкость вод не вспорят судов винты…
Протянувшись, стелется под мосты,
Как реликт холодный, палеолит.
И болит, болит.
Юрий Рудис
***
Там, за точкою возврата,
в нескольких часах весны,
где давным-давно когда-то
были мы с тобой равны,
где за снежной пеленою
ведьмы плач, полозьев скрип,
и над черной полыньёю
пение летучих рыб,
кончилась моя прописка.
Кто-то дышит слишком близко.
До свиданья, зверь-душа.
Всем была ты хороша.
Я лишь тень твоя земная,
в серых пальцах лёд крошу,
твоего пути не знаю
и остаться не прошу,
по-над речкой оловянной
еду, словно деревянный,
и трещат мои виски
от мороза и тоски.
Лиля Газизова
***
Мой ангел,
Февраль в моём городе
Уныл и безутешен.
Впрочем,
Фонари на моей улице
Зажигаются раньше,
Чем на других улицах.
Ну, может, не раньше,
Но мне хочется так думать,
А ты мне — верь.
Я часто любуюсь
Сумеречным освещённым снегопадом.
И это примиряет меня
С февралём.
Как и хрустящий хлеб,
Купленный
В магазине третьего хлебозавода,
Там он самый вкусный,
А, проходя через кировский садик,
По-прежнему изумляюсь атлантам,
Не уставшим держать
Шар земной,
Как во времена моего детства.
Только краска на них
Облупилась изрядно,
Но выражения лиц
Такие же решительные.
А если серьёзно,
Я справлюсь с любым февралём,
Пока есть ты.
Наталия Елизарова
***
По застывшему озеру, крытому корками льда
ты идешь мне навстречу, только одна беда:
в легком тумане, в искрящейся белизне
словно не можешь ты подойти ко мне.
Кажется — шаг, и трону тебя рукой,
медленно падает снег, хрустит под стопой.
Губы обветренно шепчут: «Иди…иди…»
Каева льдинка сковала огонь в груди.
Встреча нема, как черная полынья.
Ждет она жертвы, пусть только не ты, не я.
Холод сминает волю, сжимает плоть.
Глыбу прозрачного льда нам не побороть.
Убеждаю себя, что лед — это просто стекло.
Не уходи за обледенелый склон.
Евгений Абдуллаев
Баллада о метельщике
крещёный узбек выходит на снег
лопаты сжал рукоять
молитву творит — чистит третий рим
а четвёртому не бывать
полны облака снежного молока
а дома где тёплый туман
три его сынка — матвей марк лука
четвёртый во чреве — иван
хорошо бы дочку — помощница чтоб
как жену ему уговорить?
три дорожки — хоп — уже разгрёб
к четвёртой пора приступить
снег всё идёт превращается в лёд
по льду семенит народ
три восточных царя в снегах января
а четвёртый с лопатой вот
пылает звезда и слезятся глаза
не чует ни ног ни плеча
он свои отпахал четыре часа
на пятый — святое — пить чай…
Владимир Антропов
***
И в чем моя вина?.. — На станции печальной
Вода на проводах, билеты на снегу —
Пора, пора… А я последней тайны,
Я глаз ее постигнуть не могу.
Протянутся к стеклу горючих улиц пальцы,
А там, в купе, в оглохшем сердце шпал, —
Немым стеклом уже не отозваться
По плечи срезанным — уж дольник зашептал.
Вот вздрогнет — и тогда — в каком-нибудь случайном
Лице: Что — в никуда, что дверец крепок хруст —
Не холодом земли — всея земли печалью
Не разомкнуть сведенных снегом уст.
Лишь теплый слой стекла, оплавленный ладонью,
И огонек растерянный — как будто бы отняв
От раны лоскуток, — протянут изумленно
И страшные глаза поднимут на меня…
Александр Переверзин
Пламя
Очередное чёрно-белое
документальное кино:
в железной рамке опустелая
платформа Косино.
Зима просторная и жуткая —
кругом, куда ни посмотри,
смертельный холод с промежутками
последней, как всегда, любви.
Обживши тамбур многоразовый,
окно застывшее протри.
Живи и миру не показывай,
какое бесится внутри.
Евгения Риц
***
Где празднуют папу сильвестра
За тонкой хрустальной стеной,
Товарищ без сердца и места
Весь местный, но только не свой.
А здесь, за стеной снегопада,
Но нет, не стеной, а окном,
Он машет крылом, как лопатой,
И тоже стоит на своём.
И голое тело планеты,
Прошитое снегом насквозь,
Ему открывает за это
Любую остывшую кость.
Ольга Хохлова
***
скажи мне, что зима не победит,
что стужа приходила не за нами,
что тьма с её ночными грызунами
не будет больше шариться в груди,
что завтра, наконец, отступит мгла,
скажи: весна,
и я тебе поверю,
наружу выйдут маленькие звери,
прищурившись на наступивший март,
ещё неровно, чуть сбивая шаг,
испуганно принюхиваясь к рифмам,
они, по уши погрузившись в мифы,
обратно возвращаться не спешат,
ни клетку не познавшие, ни плеть —
как предки их — храбры и чернобуры,
скажи: зима
и звери снимут шкуры —
тебя согреть
Лена Элтанг
***
так тихо здесь, что слышен крик зимы
в другие дни толкуемый превратно:
не то салют в предместьи троекратный,
не то состав, явив себя из тьмы
постукивает на мосту по стыкам,
не то сосед на лестницу тайком
с травой и трубкой вышел и, застукан,
скребет замок и плачет босиком,
не то — часов, под платьем, на полу,
поскрипыванье пахтающих время,
не то — сосед огнивом бьет о кремень,
замешкавшись, в расшатанную мглу
эребову спуститься не решаясь,
шуршат в стене мышиные войска,
сама с собой паркетная доска
беседует, о прошлом сокрушаясь,
ты слышишь, шеба? этакие штуки
откалывает небо — ай да мы,
какое вырыл логово внаймы
четвероногий и четверорукий
горячий зверь, познавший крик зимы
Евгений Минин
***
Зимний дождь играет в четыре руки
На клавишах хлипкой крыше балкона
А струи, в будущем части реки,
Текут, соблюдая угол уклона,
смывая легкие кружева паутин.
Потом в окно вплывает свежесть озона,
А вокруг солнца не радуга, а корона,
Напоминая всем, что ещё карантин…
Алла Поспелова
***
Увези меня отсюда
куда-нибудь где всегда тепло!
Жизнь так прекрасна и коротка
я так люблю до капельки
выпивать каждый день
но эти ужасные зимы
воруют мою жизнь
я полгода живу считая
сколько дней и часов осталось
до весны до тепла и солнца
я живу подгоняя время
Только времени в жизни мало
Елена Фролова
***
Озимые снега идут над миром,
И мы идем одетые в снега.
Я снова сотворю себе кумира
Из моего заклятого врага.
Как учит недочитанная книга,
Подставлю свою щёку и ладонь.
Смиренье, неизбежное, как иго,
Берет любого Каина в полон.
Прощенные становятся сильнее.
Прощающие канут в тишине.
И неприметно горько заалеет
Раздавленная клюковка в вине.
И к сердцу, как к забытому зимовью,
Протянется тропинка на снегу.
И враг мой, заклинаемый любовью,
Устанет ждать меня на берегу.
Владимир Безденежных
Зимнее
На улицу выглянул — снег.
И холодно. Хо-лод-но!
Артритные сучья кленов-калек
Царапаются в окно
Зима, черт ее дери,
Морозит и здесь и вне
Рисуют желтые фонари
Каракулями теней
На сером снегу, стене
Простуженной комнаты.
И день запахнулся, окоченев,
В махровую шаль темноты.
Желания нет начать,
Нет смысла ходить, творить.
Не хочется свет включать,
Не хочется говорить.
Не хочется даже спать
Душа облачилась в грусть
Зима началась, твою мать!
Зима началась. Ну и пусть!
Денис Липатов
***
Мороз и солнце, день чудесный
Расчищают снег таджики —
Кубометры на-гора.
Крепче водки и аджики
Пыль морозная с утра.
От бедовой их работы
Двор то гладок, то горбат,
Среди утренней зевоты
Лопотание лопат.
Этот говор полуптичий,
Смесь фарси и неприличий,
Узкоглаз и темнолик,
Непонятен, скомкан, дик.
Просыпался в девять рынок,
Брёл на лекцию студент,
Возвращался кот с поминок,
И с дежурства старый мент.
Каждый там во что-то верил,
Из своей бежал тюрьмы,
На себя, как шапку, мерил
Купол хромовый зимы.
Игорь Караулов
Пруды
Я нашарил оранжевый шарик зимы,
он не жжётся, но светит тепло.
Он упруго отскакивает от земли,
на лету выпуская крыло.
Вот он рыжей лисой развернулся в дугу
и с собакой мотает круги.
Вот он медной монетой блестит на снегу,
подбери его и сбереги.
Где студенческих пьянок гудит мошкара
и пожатьем грозит Грибоед,
одинокий повстанец, не евший с утра,
в пожилую шинельку одет.
Пуховая Лолита пятнадцати лет
к нему тянет язык-леденец,
и запястье ему замыкает в браслет,
и вдоль пруда ведет под венец.
А на Чистом пруду, на вечернем пруду
лёд лимонный звенит тетивой,
и, как детские губы, измазан в меду,
и расчерчен тюрьмой теневой.
А седой Грибоед, деревянных теней
неуклюже ломая узор,
то крадётся за ним, то крадётся за ней,
не решаясь начать разговор.
