Тяжка обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади Сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…
«Петербургские строфы»,
Осип Мандельштам
Часть 1. Даль свободного романа…
«Евгений Онегин» недаром воспринимается читателем не только как самое известное произведение Солнца русской поэзии, но и как одно из самых известных произведений русской литературы вообще. Пленительное, лёгкое, изящное. Совершенное, в том числе и по форме. Глубоко продуманная структура изысканно симметрична: письмо Татьяны «рифмуется» с письмом Онегина, отповедь Онегина — с отповедью Татьяны, и между ними, посередине — страшная дуэль.
Мы настолько привыкли к классическому статусу романа, что в зрелом возрасте редко задумываемся над простыми, «школьными» вопросами… Почему всё-таки произошла дуэль Онегина и Ленского? Почему Онегин стал флиртовать с Ольгой? Почему Онегин не посватался к Татьяне? Почему Татьяна вышла замуж за генерала? Почему роман так неожиданно закончился? Почему это роман, а не поэма, в конце концов?
Конечно, какие-то объяснения мы дать себе можем, но будем честны — окончательно нас ничего не убеждает. А раз нет причин объективных — попробуем рассмотреть причины субъективные.
Что объединяет Онегина и Татьяну? Оба они — «книжные» люди. Круг чтения Татьяны очерчен уже при её появлении — в третьей главе:
Любовник Юлии Вольмар,
Малек-Адель и де Линар,
И Вертер, мученик мятежный,
И бесподобный Грандисон,
Который нам наводит сон…
Автор подчеркивает, что Татьяна не просто увлечена этими романами — свою влюблённость в Онегина она воспринимает исключительно через их призму.
Всё для мечтательницы нежной
В единый образ облеклись,
В одном Онегине слились.
Перечень этих загадочных для современного человека имен был хорошо знаком читателю пушкинского времени. Это герои сентиментальных романов, как известных («Страдания юного Вертера» Гёте или «Новая Элоиза» Жан-Жака Руссо), так и совершенно забытых сегодня. Особенный набор модной литературы, над которым Пушкин слегка подтрунивает.
Во всех этих романах — в основном, эпистолярных — есть одна общая закономерность: сильнейший внутренний конфликт, когда нравственно совершенная юная героиня разрывается между чувством, которое по разным причинам не может завершиться браком, и долгом, который толкает её в семейный союз с нелюбимым. Романтическая любовь к сверстнику, невозможная настолько, что не допускает даже частых встреч — потому и романы эпистолярные — и брак без любви с более возрастным, статусным мужчиной.
Отдельно в списке чтения Татьяны идёт — и неоднократно упоминается — Сэмюэл Ричардсон с его романом «Сэр Чарльз Грандисон». Тут ситуация немного меняется. Нравственный идеал уже не женщина, а мужчина. Он тоже оказывается в ситуации конфликта между долгом и чувством, но в данном случае автор более милосерден к герою, и герой женится на любимой.
А что Онегин? В сцене, когда Татьяна проникает в его библиотеку, Пушкин упоминает два произведения, которые наш герой читает:
Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил,
Однако ж несколько творений
Он из опалы исключил:
Певца Гяура и Жуана,
Да с ним еще два-три романа…
Оба произведения принадлежат перу Джорджа Гордона Байрона, речь идёт о поэмах «Гяур» и «Дон Жуан». Кроме того, несколько раз Онегин напрямую сравнивается с персонажем ещё одной поэмы великого англичанина — «Паломничество Чарльд-Гарольда».
Во всех этих работах реализуется главный байроновский сюжет — странствия изгнанника, человека, который по собственной воле либо в силу обстоятельство покидает свою Родину и отправляется в дальние страны. В «Гяуре» и «Дон Жуане», разумеется, представлена и любовная линия. Как и в романах, предпочитаемых Татьяной, эта страсть не может быть счастливой в силу разного рода препятствий, но у Байрона герой выбирает чувство и не считается с социальными нормами, что зачастую приводит к трагическим последствиям. В поэме «Гяур» есть, кстати, поединок обманутого мужа с коварным соблазнителем, в котором побеждает, конечно, соблазнитель.
В общем, у Пушкина встречаются, что называется, два одиночества. Татьяна, которая подсознательно ожидает несчастной любви и брака с нелюбимым. И Онегин, который готов только к разрушительным, почти противозаконным отношениям, после которых — как и положено байроновскому герою — он будет изгнан из общества. Как несложно догадаться, свою стратегию каждый из персонажей реализовал с блеском!
Заметим, что Татьяне не приходит в голову открыться кому-то из родных, хотя брак с Онегиным, в общем-то, вполне реален. Предел её мечтаний — лишь иногда с ним видеться. И лишь когда он перестаёт бывать у Лариных — она ему признаётся. Естественно — письмом.
Онегину, как мы выясним в финале романа, с самого начала нравилась Татьяна. Но он тоже не рассматривает счастливый брак как реальную возможность. Вместо этого, как и полагается байроническому герою, он расстраивает чужую свадьбу и убивает друга.
Итак, в лице пушкинских героев классический сентиментализм столкнулся с новым романтизмом байроновского извода. Самое же печальное во всём этом то, что никаких объективных причин, по которым Онегин и Татьяна не могли бы быть вместе, — просто не существовало. Существовал лишь неосознанный протест против моделей поведения, принятых в обществе («В деревне счастлив и рогат // Носил бы стеганый халат…»). И любимые романы.
Отъезд из Петербурга объясняют обычно тем, что Онегину опостылела великосветская жизнь. Это так. Но, думается, настоящая причина глубже — для байронического героя изгнание — естественный и необходимый шаг. Онегин едет сначала в деревню, потом — по России. История его путешествия нам известна по отрывкам, которые так и называются — «Путешествие Онегина».
«Путешествие…» был опубликовано Пушкиным в изданиях 1833 и 1837 годов вместе с каноническим текстом романа, сразу после примечаний к нему. Это были фрагменты из незавершенной VIII главы романа. Опубликованные отрывки представляют собой картины разных мест — Кавказа, Валдая, Нижнего Новгорода — какими их увидел Онегин после отъезда из деревни. Опубликовано было не всё — большая часть уже почти готовой главы осталась у Пушкина в черновиках.
По каким же причинам Пушкин исключил целую главу? Прочитаем некоторые из фрагментов — не те, которые были опубликованы, а как раз те, которые были исключены. И мы обнаружим удивительное.
Среди равнины полудикой
Он видит Новгород Великой.
Смирились площади: средь них
Мятежный колокол утих.
Вече во времена Пушкина романтически воспринималось как пример древнего народного самоуправления. Его следов не осталось в Новгороде, зато Онегину чудятся тени «Грозных Иоаннов», царей Иванов — третьего и четвертого — каждый из которых в свое время громил Новгородскую республику, а также «законодателя Ярослава» — князя Ярослава Мудрого, который, до того, как стать Киевским князем, правил в Новгороде. Смысл понятен — в Новгороде не осталось духа народного правления, зато о самодержавной власти там помнят вполне.
Не приживаются на Родине и иноземные традиции самоуправления:
В палате Английского Клоба
(Народных заседаний проба),
Безмолвно в думу погружён,
О кашах пренья слышит он.
Английские клуб, самое престижное дворянское собрание Москвы, было создано по образцу английского парламента. Предполагалось, что в нем будут обсуждать вопросы общественной значимости. Что обсуждается, согласно черновикам, — мы видим. Пушкин был потомственным членом Московского английского клуба, так же как его отец и дядя. Я думаю, он знал, о чём писал. За стенами клуба, в обычных домах, не лучше:
Напрасно! На больших обедах
Бояре всё ворчат о бедах.
Мельканье карт, стаканов стук —
Онегину постылый круг.
Становится чуть более понятна природа онегинского сплина. Везде, где бы он ни появлялся, он ищет той самой «вольности». Это всё та же модель поведения, которая была заложена байроновскими поэмами: изгнанник в поисках свободы. В том числе гражданской. Ту же свободу, только в других странах, искал и Чайльд-Гарольд. Единственное место, где Онегин находит какую-то дикую отраду — это Кавказ и Крым. Но и то — на Кавказ Онегин прибывает, скорее, как пленник, «конвоем окружён, // Вослед за пушкою степною».
По сути, Онегин ищет гражданский дух — а находит «прения о кашах». Но читатель об этом не знает — Пушкин не рискнул включать рассказ об этих поисках в опубликованный вариант.
Так и не найдя «вольности», Онегин возвращается к Татьяне. Сложно сказать, действительно ли у него вспыхнула любовь к ней или, как истинный байронический герой, он снова попытался пойти против общественных устоев и разрушить ещё одну семью. В любом случае, Татьяна — следуя уже своей модели поведения — по-прежнему ставит долг выше чувства. На этом Пушкин заканчивает свой роман знаменитым открытым финалом.
Этот финал спровоцировал многие поколения читателей на размышления о том, что же могло быть дальше. После того, как «в минуту, злую для него» автор оставил своего героя, попробуем придаться фантазии и мы. Тем более что некоторые сведения о возможном развитии сюжета до нас дошли.
.
Часть 2. На неведомых дорожках…
Современные издания «Евгения Онегина», как правило, сопровождаются так называемой «зашифрованной» X главой. Напомню, по первоначальному плану финальное объяснение Онегина и Татьяны содержалось в IX главе, после исключения «Путешествия…» ставшей VIII главой. В X главе действие должно было продолжиться.
О существовании загадочной X главы «Евгения Онегина» пушкиноведы знали давно. По письмам современников известно, что Пушкин неоднократно читал её в дружеском кругу. В 1830 году на обороте одного из листов рукописи «Метели» Пушкин лаконично написал: «19 окт. сожжена X песнь».
В 1904 году был обнаружен листок, содержащий рукописные строки пушкинского текста. Строки были написаны вразнобой, но в 1910 году историку литературы П.О. Морозову удалось найти принцип их расположения и стало ясно, что это начальные четверостишия четырнадцати строф, а также три строфы, записанные почти полностью. Сейчас пушкинисты не сомневаются, что перед нами — остатки той самой X главы.
Стала очевидна и причина, по которой Пушкин главу сжёг. Вся она почти полностью посвящена истории декабристского движения. Учитывая, что написана глава вскоре после его подавления, держать подобный текст даже в рукописи было рискованно.
Сам Онегин в сохранившихся строфах X главы не упоминается, так что у некоторых исследователей даже возникли сомнения, точно ли эти строфы имеют отношение к роману. Дмитрий Быков[1] в эссе «Онегин как брэнд» пишет: «Если уж говорить о возможном развитии действия, то в декабристы попадет никак не Онегин, которого автор благополучно привел к разгрому, а муж-генерал».
Про мужа-генерала замечание очень тонкое. Большинство декабристов, как мы знаем, как раз и были выходцы из военной среды, «молодые генералы» 1812 года. Тем не менее, зашифрованные строфы написаны «онегинской строфой», а никаких других произведений этой строфой Пушкин не писал. Да и с описанием X главы, известной нам по письмам её слушателей, содержание строф совпадает. Так что это именно продолжение «Евгения Онегина», и его история с историей декабристов как-то связана.
В своих воспоминаниях публицист Михаил Юзефович, знавший Пушкина в молодости, писал: «Он объяснял нам довольно подробно всё, что входило в первоначальный его замысел, по которому, между прочим, Онегин должен был или погибнуть на Кавказе, или попасть в число декабристов».
В 1949 году главный библиограф Государственной Публичной библиотеки Д. Н. Альшиц заявил, что среди рукописей князя П.П. Вяземского — сына друга поэта князя П.А. Вяземского — им обнаружен список X главы. Список позднее был утрачен, но в 1955 году восстановлен Альшицем по памяти. В 1969 году был опубликован ещё один — похожий — вариант X главы. Этот вариант теперь принято называть «руззким», так как он был напечатан в газете «Красное знамя» (г. Рузы). Столь загадочные обстоятельства появления текста, естественно, вызвали законные сомнения среди учёных. Большинство пушкинистов объявили оба варианта мистификацией.
Не отрицая вероятности этого, всё же хочу заметить, что оба этих варианта X главы хорошо сочетаются с неопубликованными фрагментами VIII главы «Путешествие Онегина». Главным образом тем, что они продолжают главный мотив «Путешествия…», — поиск свободы.
Вот автор (Пушкин???) обращается с претензиями к народу, только что победившему Наполеона:
Иль ты забыл, иль ты простил,
Что не француз и не татарин,
Нe швед, не немец, не поляк,
А только он твой главный враг —
Рабовладелец, русский барин?
Иль на авось по старине
Ты понадеялся вполне?
Про «барство дикое, без чувства, без закона» Пушкин писал ещё в 1819 году, в стихотворении «Деревня», поэтому тема для него не нова. Но вот, согласно «руззскому варианту», в 1819 году свобода в стране всё-таки появляется. Вместе с вернувшимися из заграничного похода 1813-1814 годов офицерами.
Как прежде, русские полки
Нa вид покорны и дики,
Исправно делают парады,
Но дух свобод исподтишка
Закрался в царские войска.
«Дух свободы», естественно, приводит к заговору. Примечательно, что заговорщики из «руззского варианта», также, как и Онегин в черновиках VIII главы, в качестве идеала обращаются к образу республиканского Новгорода, ловят «гул свободы вечевой». Идеал республики и в целом стоит перед заговорщиками:
Там Пестель в стиле теоремы
Неотразимо развивал
Конституцьонные системы
И «Русской правдой» их назвал.
«Русская правда» — так назывался закон, который дал Руси «законодатель Ярослав», о котором, согласно черновикам, Онегин вспоминал в Великом Новгороде. Ещё одна связка…
Так мог ли Онегин, столь упорно в черновиках VIII главы искавший гражданских вольностей, не очутиться среди декабристов в главе X? Тем более что «байронических» персонажей среди будущих декабристов было немало. Мне кажется, такое допущение вполне возможно. Вот и в «руззском списке» его автор помещает Онегина, а заодно и Пушкина — в круг заговорщиков.
Вдруг радость! Нет, вообразите!
С письмом от Пестеля к Никите,
Ну, кто б, вы думали, — гонец? —
Онегин! — Пушкин! — Наконец!
Согласно подсчетам Ю.М. Лотмана, путешествия Онегина происходили в 1821-1824 годах. Свои вольнолюбивые искания Онегин начал несколько позже своего автора, но к выступлению на Сенатской площади должен был успеть. И это должно было иметь свои последствия.
Однажды мне пришла мысль, что в русской литературе в её ключевых произведениях неизменно присутствует один неизменный сюжет. В нем женщина сперва встречает «коварного соблазнителя», трикстера. Обжегшись при встрече с трикстером, она уходит к мужчине, который является воплощением надежности. К генералу, например, или другому государственному человеку. И уже потом, чуть не сойдя с ума в мире этой надежности, она сбегает к вольному художнику, человеку поиска и совести.
Чем-то это напоминает игру «камень-ножницы-бумага», где «ножницы» (трикстер) разбиваются «камнем» (государственником), а «камень» бьётся «бумагой» (искателем). И так по кругу.
В полном виде этот круг мы можем увидеть, например, в «Докторе Живаго» (история Лары) или в «Войне и мире» (история Наташи Ростовой). И впервые этот сюжет возник, по моему мнению, в «Евгении Онегине».
Обжегшись при встрече с трикстером-Онегиным, Татьяна сбегает под защиту мужа-генерала. Однако по логике предлагаемого мною сюжета она не смогла бы долго быть с государственником-«камнем» — просто обязана была бы уйти от генерала к искателю-«бумаге».
Мог ли стать этим искателем Онегин? Теоретически, да. Но для этого он должен был бы полностью преобразиться. Такое преображение возможно только под влиянием сильнейшего потрясения. Участия в заговоре. Восстания. Ссылки.
Здесь стоит вспомнить историю Натальи Фонвизиной, супруги героя 1812 года и декабриста Михаила Фонвизина. Многое сходится — и мутная история со сбежавшим женихом, и брак юной девушки с прославенным генералом. Татьяна Ларина — образ, безусловно, собирательный. Но сама Наталья Фонвизина была настолько уверена, что Пушкин рассказал в «Евгении Онегине» её историю, что даже в письмах иногда подписывалась как Татьяна.
Это была уникальная женщина. Её образ повлиял на создание трёх важнейших героинь русской классики. Лев Толстой читал её дневники, когда создавал образ Наташи Ростовой. Достоевский на каторге познакомился с ней лично и долгое время переписывался — и потом использовал её черты при создании образа Сонечки Мармеладовой. Ну а Пушкин… Вторым мужем Натальи Фонвизиной, после смерти Михаила Фонвизина, стал закоренелый холостяк, «добрый приятель», а точнее, лучший друг Пушкина — декабрист Иван Пущин. Как и Онегин в «руззском варианте», посетивший Пушкина в деревне незадолго до восстания.
Так, вернувшись к «Евгению Онегину», можно провести несложную аналогию судьбы Татьяны с судьбой Натальи Фонвизиной. И тогда нам может померещиться — только померещиться! — смерть в ссылке супруга Татьяны, генерала и декабриста, и новый брак Татьяны с другим декабристом — совершенно преобразившимся после перенесенных страданий Онегиным. Но для этого, конечно, они оба должны были бы полностью отказаться от образцов поведения, внушенных книгами юности. И, не ведая того, создать метасюжет нового романа.
Конечно, хочется верить, что они всё-таки обрели счастье! Но так бы это могло выглядеть или нет — мы никогда не узнаем. Свой роман Пушкин закончил там, где закончил. Вне зависимости от причин, это и есть подлинный финал «Евгения Онегина». Ну а феномен декабристов был столь уникален, что русская литература не могла приступиться к обстоятельному разговору о них вплоть до 20 века. От романа о декабристах в будущем откажется и Лев Толстой, решив сперва написать роман об их юности. Так была создана «Война и мир». Схожим путем, только гораздо раньше, шёл и Пушкин. Впрочем, причины не упоминать декабристов у Пушкина были не только творческие. Огромное количество русских аристократов по итогам восстания оказалось в Сибири, на Кавказе, как минимум — в ссылке в своих имениях. Это был один, общий круг, связанный множеством дружественных и родственных связей.
В Российской Империи началось царствование Николая Первого. Ужесточилась цензура. Появилась политическая полиция — «Третье отделение собственной его Императорского величества канцелярии». Над головой Пушкина тоже ходили тучи. В архивах многих декабристов были найдены вольнолюбивые пушкинские строки. Следствие по поводу стихотворения «Андрей Шенье» — названного по имени ценимого Пушкиным французского поэта Андре Шенье, казненного в 1794 году, — продолжалось до 1831 года. В этих условиях любое неосторожное слово — не говоря о романе — могло привести к печальным последствиям.
А самое главное, что умнейшему человеку России, как его охарактеризовал сам император, было понятно, что история декабристов завершилась. И завершилась неудачей. И — предоставив Онегина его судьбе — Пушкин сжигает, зашифровывает, оставляет в черновиках все строки о свободе и революции.
.
[1] Признан иноагентом Министерством Юстиции Российской Федерации.
.
