21 июля 2024 в формате Zoom-конференции состоялась 101-я серия литературно-критического проекта «Полёт разборов». Стихи читали Дина Дабришюте и Евгений Кремчуков, разбирали Дмитрий Веденяпин, Дмитрий Гвоздецкий, Олег Дозморов, Ирина Кадочникова, Валерий Шубинский.
Представляем подборку стихотворений Дины Дабришюте и рецензии Ирины Кадочниковой, Дмитрия Гвоздецкого, Валерия Шубинского, Дмитрия Веденяпина, Олега Дозморова о них.
Обсуждение Евгения Кремчукова читайте в этом же выпуске «Формаслова».
Видео мероприятия смотрите в vk-группе проекта.
.
Рецензия 1. Ирина Кадочникова о подборке стихотворений Дины Дабришюте
Большая часть подборки Дины Дабришюте связана с проговариванием трагического опыта — смерти («ты умерла», «сквозь тёмное летят на смерть кометы»), войны («бомбы летят на мою страну»), одиночества, холода мира («но нет ничего / только мой голос / в морозе / в ветре»). Из общей канвы выбивается, пожалуй, только детское стихотворение «Карты»: героиня словно обращается к своему внутреннему ребёнку, чтобы как-то справиться с трагическими переживаниями.
Подборка отличается стилистическим разнообразием: первая половина читается так, как будто бы в каждом тексте автор пробует новую для себя манеру письма, уходит в новую интонацию. Но всё-таки интонационное ядро чувствуется, да и в целом ощущается единство поэтической оптики.
Первые два текста раскрывают одну из особенностей поэтики Дины Дабришюте — тяготение к минимализму, к минималистичному верлибру. Это тяготение очевидно и в других стихотворениях подборки. Автору удаётся в пределах словесного минимума рассказать целую историю, выразить глубокое переживание. Одно из достоинств цикла про рыбу, если его так можно назвать, — в неоднозначности финала: голос становится как будто не своим из-за пережитого горя, а с другой стороны, можно подумать, что речь вообще идёт о поэтическом голосе и автор рефлексирует по поводу его индивидуальности.
Сравнивая минималистичный верлибр и миниатюру, написанную регулярным стихом («Выдох»), я подумала, что верлибры получаются у автора удачнее, чем рифмованная силлабо-тоника: они целостнее и почти безупречны в плане работы с языком. Это ощущение только укрепилось, когда я прочитала подборку до конца. В стихотворении «Выдох» как будто не хватило дыхания: хочется более яркого финала, более точных слов. Но невозможно не отметить мастерскую работу со звукописью. Текст строится на ассонансах ([‘э],[о]): чувствуется широта пространства, протяжённость Вселенной, в том числе и за счёт длинных строк. Автор обращается к жанру метафизической миниатюры, и, читая про летящую на смерть комету, думаешь о человеке, его бытии-к-смерти, его заброшенности в мире.
В стихотворении «Родная бабка легла на рельсы…» послышались обэриутские, хармсовские ноты. Автор задаёт логику — и тут же её нарушает. Первая смерть вроде бы должна произойти, но не происходит (чувствуется ирония над «первой бабкой»). Уже думаешь, что и вторая смерть не произойдёт, но она происходит. А третьей смерти нет совсем. Зато в героине словно продолжаются все — и живые, и мёртвые. Она совершает ритуалы — воспроизводит чужой опыт, чтобы чужая жизнь продолжалась. В этом тексте есть энергия (очень динамична вторая строфа), и он в хорошем смысле негладкий. А вот стихотворения «Карты» и «В небе голуби и звёзды…» смутили именно гладкостью, некоторыми языковыми неточностями, в том числе не совсем оправданными повторами в пределах одного четверостишия (например, «стенам — стене» в стихотворении «Карты»).
Цикл, начинающийся со стихотворения «зима наступила с первого декабря…», соотносится с началом подборки и читается как продолжение первого двухчастного верлибра. Мы снова видим холодный мир, в котором человек одинок. И снова неоднозначный финал: или одиночество преодолевается — в мире есть место для красоты и надежды («все преходящие женщины / в образах Модильяни»), или всё-таки оно непреодолимо, потому что женщины, словно сошедшие с картин, выглядят неживыми, ненастоящими. Они как будто не могут заменить ту, которая умерла (стихотворение «рыба во сне к болезни…»). Тот факт, что тексты друг с другом соотносятся, образы и ситуации носят сквозной характер, свидетельствует о целостности художественного мира. Но сложилось впечатление, что эта целостность просматривается в той части подборки, которую составили свободные стихи.
Самый сильный для меня текст — «Как сделать, чтобы полную чашу…»: точность каждого слова, неожиданность финала, диалектика жизни и смерти. Само стихотворение как чаша, полная смысла, — и его не проговорить: хочется перечитывать, но не получится пересказывать. Испытываешь вот это самое необъяснимое чувство, когда перед тобой необъяснимое чудо поэзии.
В целом сложилось такое впечатление: там, где Дина Дабришюте работает со свободным стихом, ей в большей степени удается решить художественную задачу, чем в регулярном стихе — рифмованном или нерифмованном. Автору как будто тесно в его жёстких рамках. А вот минималистичные верлибры получаются плотными, многомерными, с глубоким подтекстом, их можно прочитывать по-разному.
Читая первую половину подборки, я ловила себя на мысли, что в каждом тексте вижу новую Дину — словно она ищет себя, пробует разные поэтики. После обсуждения на «Полёте разборов» всё-таки думаю иначе: представленная подборка, которая, как оказалось, составлена из стихов разных лет, демонстрирует диапазон авторских возможностей и даёт основания говорить о векторах развития Дины Дабришюте как поэта.
.
Рецензия 2. Дмитрий Гвоздецкий о подборке стихотворений Дины Дабришюте
Подборку Дины Дабришюте можно назвать своеобразным калейдоскопом трагедий. Большинство представленных текстов наполнены страшными событиями. Масштаб трагедии меняется от стихотворения к стихотворению. Иногда это нечто, касающееся всех и каждого (например, летящие бомбы), иногда, напротив, что-то очень личное:
Родная бабка легла на рельсы,
А поезд просто проехал мимо.
Ее сестрица купила яду
И, выпив весь, умерла тотчас.
Что интересно, трагедии в стихах Дины Дабришюте затрагивают не только людей. Кометы в этой пугающей поэтической вселенной «сквозь тёмное летят на смерть», киноленты выцветают, а рыбы не просто живут на просторах океана, но примеряют на себя роль узников, которые никогда не смогут оказаться в небесах:
ограничены водою
ограничены землёю
рыбы даже не мечтают
оказаться в небесах
Авторское отношение к описываемым событиям меняется. Порой кажется, что поэт впадает в оцепенение и, сообщив о случившемся, тут же замолкает, оставляя читателя наедине:
рыба во сне к болезни
ты говорила
приснилась большая рыба
которая ела рыбу
ты умерла
В других случаях в качестве своего рода защитного механизма появляется ирония (как в тексте про бомбы, где героиня вопреки всему ищет новые места для поцелуев), а порой автор выражает готовность менять этот жестокий, несправедливый мир к лучшему:
сменим океан на небо
острова с материками
на мозаику созвездий
из галактик и планет
Помимо текстов, повествующих о всевозможных (пускай местами и совсем незначительных, рассматриваемых через лупу) трагических ситуациях, в подборке встречаются и чисто созерцательные миниатюры:
Если бы в детстве я
была автобусным хулиганом,
то выцарапывала на поручнях циркулем слова,
знала каждый миллиметр общественного пространства,
признавала автобусы в лицо
по лобовому стеклу.
Или:
время улиткой назад
призрак водопада
шумит в коридоре
все приходящие женщины
в образах Модильяни
Однако такие по-восточному отстранённые зарисовки кажутся скорее не самостоятельной гранью поэтики Дины Дабришюте, а этакой вишенкой на торте, как бы банально это ни звучало. Они дают читателю отдохнуть и набраться сил перед возвращением к трагическим сюжетам. Аналогичного эффекта добиваются рок-музыканты, когда вставляют посреди альбома, наполненного быстрыми и тяжёлыми песнями, красивую и мелодичную балладу.
.
Рецензия 3. Валерий Шубинский о подборке стихотворений Дины Дабришюте
Вся подборка Дины Дабришюте делится на две части. Первая — это афористичные верлибры. Вторая — более длинные, ритмически организованные, полные гротеска, бесшабашные по интонации стихотворения. Мне кажется, что стихи второго типа получаются у поэтессы живее и самобытнее.
Впрочем, и среди стихов первого типа есть крепкие и выразительные:
рыба во сне к болезни
ты говорила
приснилась большая рыба
которая ела рыбу
ты умерла
Но всё же кажется, что в стихах такого типа необходимость высказать оригинальную и внятную мысль и непременно высказать её четко, афористично и образно стесняет поэта. Тем интереснее стихи, в которых Дабришюте, что называется, даёт себе волю:
Родная бабка легла на рельсы,
А поезд просто проехал мимо.
Ее сестрица купила яду
И, выпив весь, умерла тотчас.
У моря третья селилась бабка,
боялась гадов, читала книги,
учила внуков, как врать и верить,
просить и плакать, хотеть и брать.
Живая троица неделима,
Хоть кто-то умер, а кто-то дышит.
Сегодня я прямиком к вокзалу:
Считаю шпалы, глотаю средство,
Пугаюсь гадов, читаю вслух.
По-моему, это замечательно, и неожиданно, и точно, и без каких-то пафосных притязаний сразу выводит на метафизический уровень. И этот уровень порождает не чёткость афоризма, а неопределённость.
Удачны стихотворения «Карты», «В небе голуби и звёзды…» В них есть детский азарт и детская непосредственность — и та же открытость, неожиданность финала. Мне кажется, перспективная дорога для поэта — именно в этом направлении.
.
Рецензия 4. Дмитрий Веденяпин о подборке стихотворений Дины Дабришюте
Стихи Дины Дабришюте мне понравились. В лучших из них присутствует интригующая загадочность и парадоксальность. Таково, например, стихотворение, открывающее эту подборку:
1
рыба во сне к болезни
ты говорила
приснилась большая рыба
которая ела рыбу
ты умерла
2
теперь у меня
нет ничего
только собственный голос
мой ли?
Или удивительное стихотворение про трёх таинственных бабок…
Не менее замечательными кажутся мне стихи об «автобусном хулигане» и о том, что можно сделать, чтобы не расплескать «полную чашу». Смотрите, как без лишних объяснений Дабришюте в стихотворении о «полной чаше» указывает нам на единственный беспроигрышный выход. Не слишком радостный, но строчки стихотворения с такой точностью и, можно сказать, балетной лёгкостью рисуют (или производят) этот собственно поэтический жест, что становится не страшно.
В качестве критики я бы посоветовал автору осторожнее обращаться с такими сочетаниями, как «твоя мать» (в какой бы трагический контекст мы ни поместили эти два слова, их использование в популярном ругательстве всё равно будет «фонить») и повторением (вероятно, неосознанным) ритмического рисунка «Вредных советов» Г. Остера в белых стихах.
.
Рецензия 5. Олег Дозморов о подборке стихотворений Дины Дабришюте
(Расшифровка устного выступления)
Мне кажется подборка вполне состоявшейся. Думаю, что построчный разбор делать не нужно, и, наверное, «Полёт разборов» для этого и не предназначен. Скажу не только о том, что тут есть, но о том, чего здесь, может быть, не хватает. Прошу относиться к моим замечаниям как к чистой вкусовщине.
Я порылся в Сети и увидел, что у Дины есть другие стихи. В эту подборку включены стихи двух направлений: это минималистические стихи — и написанные в рамках более традиционной просодии, с размером и рифмой (правда, не везде есть рифма). Думаю, что в рамках минимализма здесь всё сделано на довольно высоком уровне; эти стихи можно включать в любую антологию современного верлибра, и здесь Дина не просто прекрасно держится на плаву, а владеет всеми дистанциями. Это напоминает мне группу Mama’s and Papa’s, их знаменитую песню про Калифорнию. Часто, слушая эту группу, я ловил себя на мысли, что песня вот-вот развернётся, и тут они её сворачивают, — и так каждый раз. Я не знаю, то ли они ориентировались на радиоформат, то ли ещё на что-то, — но буквально две минуты, и песня заканчивалась. Мне не хватало долгого дыхания в этих стихах. Я не стану предлагать своих вариантов развития этих маленьких стихотворений — мне кажется, они закончены, но тем не менее ради эксперимента можно было бы какие-то стихи продолжить, что-то предложить в качестве антитезы.
Скажем, средняя книга — это сорок-пятьдесят стихотворений. И вот представим, что в этой книге сорок-пятьдесят таких маленьких стихов. Мне кажется, для книги это было бы утомительно. На пространстве подборки — идеально. Но где-то с пятого-шестого в книге может начать утомлять повторяемость приёма: эти стихи сделаны по одной формуле. Они построены на сломе ожидания — то есть читатель чего-то ждёт, и тут его немножечко «обламывают», но через некоторое время читатель врубается, и это начинает работать против стихов. Он уже примерно знает, чем закончится следующее стихотворение. Я имею в виду логику развития каждого стихотворения.
Вот например:
зима наступила с первого декабря
но нет ничего
только мой голос
в морозе
в ветре
Это законченная миниатюра. Но стихотворение состоит из двух частей и продолжается другой миниатюрой, «время улиткой назад…» На мой взгляд, второе стихотворение не продолжает здесь первое. Почему они сделаны склейкой — сложно сказать.
Другое дело — стихотворение «Выдох». Дина при чтении не произнесла название, и я думаю, это правильно, потому что название факультативно — его можно оставить, можно убрать. Если оставить его, оно оправдывает краткость этого стихотворения. И всё-таки мне показалось, что это стихотворение предполагает продолжение. Недосказанность — это прекрасный приём, но его часто повторять не стоит.
Мне видятся здесь два пути развития. Я с удивлением узнал, что стихи традиционной просодии написаны позднее, чем верлибры. Обычно развитие поэта идет в обратном направлении. И хотя можно было бы ожидать, что традиционные стихи будут более развивать некое культурное эхо, тем не менее они растут сами из себя. Мне не хватает интертекста, аллюзий, более богатой оснастки. Всё-таки удобренный культурный слой позволяет сказать намного больше. Из интертекста я увидел только отсылку к Брюсову, к «лопастям латаний»: «тени рыб плывут по стенам / среди кактусов и фуксий / вдоль по карте на стене». Возможно, её тут нет и так получилось непредумышленно.
Я вижу, что Дина стоит перед выбором между двумя просодиями, и эти просодии мне видятся взаимоисключающими. Просодия для поэта связана с чем-то трансцендентным, и её смена должна быть вызвана каким-то колоссальным, даже катастрофическим событием в жизни… Так, ранний и поздний Заболоцкий — это практически два разных поэта. Я бы не пожелал никому таких перемен в жизни, но всё-таки немного странно это совмещение столь разных платформ стихосложения.
Кроме того, мне не хватает в стихах Дины личного хронотопа: её будущего, настоящего, прошлого, индивидуальной топонимики. Поэт рассказывает свою историю, и она должна быть узнаваемой. Как в американских фильмах, где герой говорит: «Я вам расскажу свою историю» — поэт таким же простым делом занят. Мне не хватило примет реальности — уточню, что в этой подборке; в других стихи более материальны.
И я бы ещё порекомендовал увидеть себя немного в другом контексте, нежели в том, в котором Дина привыкла себя, может быть, видеть. Это уже не о стихах. Я прочитал биосправку, и там у Дины лауреатство в конкурсах, публикации в ряде почвеннических изданий, поездки на фестивали такого же направления, в том числе «Таврида»… Я бы посоветовал — возможно, это уже какие-то мои заморочки, — из этого узкого контекста попытаться вырваться. Мне кажется, он очень ограничивает.
.
Подборка стихотворений Дины Дабришюте, представленных на обсуждение
Дина Дабришюте родилась в 1989 г. в Пскове. Окончила Псковский государственный педагогический университет имени С. М. Кирова, филологический факультет. Поэт, журналист. Одна из создателей и редактор интернет-альманаха «Известь». Автор электронного сборника стихотворений «Когнитивная рекалибровка». Автор-составитель книги «Псковские народные сказки». Публиковалась в «Литературной газете», в журналах «Наш современник», «Волга — XXI век», «Русское эхо» и др.
.
***
1
рыба во сне к болезни
ты говорила
приснилась большая рыба
которая ела рыбу
ты умерла
2
теперь у меня
нет ничего
только собственный голос
мой ли?
.
Выдох
Вот этот свет, помноженный на снег,
положенный на руки и предметы.
Сквозь тёмное летят на смерть кометы,
на светлое кружит по ветру снег.
.
***
Родная бабка легла на рельсы,
А поезд просто проехал мимо.
Её сестрица купила яду
И, выпив весь, умерла тотчас.
У моря третья селилась бабка,
боялась гадов, читала книги,
учила внуков, как врать и верить,
просить и плакать, хотеть и брать.
Живая троица неделима,
Хоть кто-то умер, а кто-то дышит.
Сегодня я прямиком к вокзалу:
Считаю шпалы, глотаю средство,
Пугаюсь гадов, читаю вслух.
.
***
Пока бомбы летят на мою страну,
я придумываю места для поцелуев,
воображаю себя героиней романов и саг.
Времена, когда за женщин умирали, не прошли:
Родина — твоя мать, жена и любовница.
.
Карты
одинакового цвета
тени рыб плывут по стенам
среди кактусов и фуксий
вдоль по карте на стене
не по правилам течений
проплывают океаны
взламывая льды мелькают
на обоих полюсах
ограничены водою
ограничены землёю
рыбы даже не мечтают
оказаться в небесах
сменим океан на небо
острова с материками
на мозаику созвездий
из галактик и планет
одинакового цвета
тени рыб летят по небу
по теченью звёздной пыли
вдоль по карте на стене
.
***
1
зима наступила с первого декабря
но нет ничего
только мой голос
в морозе
в ветре
2
время улиткой назад
призрак водопада
шумит в коридоре
все приходящие женщины
в образах Модильяни
.
***
Если бы в детстве я
была автобусным хулиганом,
то выцарапывала на поручнях циркулем слова,
знала каждый миллиметр общественного пространства,
признавала автобусы в лицо
по лобовому стеклу.
.
***
Как сделать, чтобы полную чашу
Не расплескать?
Шаг — колебание почвы.
Звук — вибрация воздуха.
Драгоценная ноша
заставит лечь, выпрямиться,
руки скрестить на груди.
.
***
в небе голуби и звёзды
видеть их одновременно
получается не часто
не хватает пары глаз
размываются картины
из дешёвой акварели
на песке пустого пляжа
рассыпаются следы
умирают музыканты
выцветают киноленты
громыхают только пушки
и беззубые стихи
не увидеть не услышать
не обнять тебя при встрече
ты верлибр картина песня
где есть речка и песок
только фото остаются
там и голуби и звёзды
мы глядим в четыре глаза
лишь бумага стерпит всё
.
