1. Чем запомнилось Вам прошедшее условное «полугодие» (с января по май включительно) в литературном отношении? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период?
2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего полугодия (поэзия, проза, нон-фикшн).
3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?
4. Как происходящее в политике и в мире отразилось на российском литературном процессе? А на ваших планах и творчестве лично?
5. Как изменится литература — в свете, опять же, происходящих политических событий, — по Вашим прогнозам? Вопрос и про издательскую сторону дела, и про настроения пишущей и читающей публики.
На вопросы «Формаслова» отвечают Ольга Аникина, Дмитрий Бавильский, Анна Берсенева, Кирилл Анкудинов, Ольга Бугославская, Анна Нуждина, Татьяна Веретенова, Сергей Костырко, Михаил Гундарин
Ответы Льва Наумова, Александра Чанцева, Кирилла Ямщикова, Ольги Балла, Андрея Василевского, Александра Маркова, Владислава Толстова, Анны Аликевич читайте в предыдущем выпуске «Формаслова».
Ольга Аникина, поэт, прозаик, переводчик, литературный критик:
1. Из жизни ушли:
8 января — российский писатель Алексей Слаповский.
3 марта — японский писатель Кэндзабуро Оэ.
31 марта — российский поэт (Новосибирск) Александр Денисенко.
11 апреля — израильский писатель Меир Шалев.
6 мая — французский литературовед Филипп Соллерс.
Полугодие запомнится обострением полярности взглядов литературной общественности в зависимости от степени вовлечённости в политический контекст и более чётким размежеванием деятельности литературных сообществ и журналов. Отдельные проекты и издательства принципиально поддерживают позицию «ориентироваться только на качество текста», ставят задачу сохранения культурного диалога. Здесь нельзя не упомянуть о набирающей обороты деятельности АСПИ под руководством Сергея Шаргунова. Иногда писателей с разными взглядами удаётся объединить в рамках отдельных культурных форумов и в общих издательских портфелях. К проектам полугодия я бы отнесла «Литературный диалог по-русски», прошедший в Красноярске в апреле (организаторы — Татьяна Шнар, Юлия Белохвостова).
Но это, скорее, исключения. В целом полугодие, скорее, демонстрирует то, как население и литобщественность постепенно привыкают к войне* и даже находят в ней место для себя. Группы писателей, поддерживающих политику России, под эгидой Союза Писателей собирают средства для покупки обмундирования и аппаратуры. Литераторы, готовые воевать, едут на фронт в качестве бойцов. В информационном поле увеличивается количество легитимизированных высказываний «в поддержку СВО», в том числе и за счёт агрессивного давления со стороны активистов на организаторов мероприятий, на которых по какой-то причине патриотическая составляющая оказалась представлена недостаточно широко с точки зрения активистов. Сборники Z-поэзии рассылаются через портал «Госуслуг». Правда, при увеличении количества «провоенных» текстов их качеству уделяется всё меньше внимания.
Среди литераторов появляются реальные жертвы. Взрыв автомобиля Захара Прилепина и, как следствие, — смерть шофёра и тяжёлые травмы писателя. Арест поэта и режиссёра Евгении Беркович и сценариста Светланы Петрийчук. По данным антропологов, по сравнению с прошлым годом увеличилось количество доносов. Среди пар «доносчик-жертва» обнаруживаются бывшие друзья, знакомые, а в литературной среде — авторы, выступавшие прежде на одних площадках. Например, с помощью сообщения бывшего коллеги в соответствующую организацию поэт Виталий Пуханов был отстранён от участия в «Тотальном диктанте».
Пополняется список иноагентов; за последние полгода в него попали певица и автор текстов Монеточка**, писатель и антрополог Александра Архипова**, Катерина Сильванова** и Елена Малисова** (авторы нашумевшего в 2022 году романа «Лето в пионерском галстуке»).
2. Ольга Седакова «О русской словесности. От Александра Пушкина до Юза Алешковского». — М.: Время, 2023. Автор говорит о своей книге не как об апологии русской литературы, но как о попытке говорить с русскими писателями как с собеседниками. В этой книге для меня важны авторская оптика, гуманизм, глубокое вчувствование в текст и максимальная приближенность к писателю как к человеку.
Татьяна Касаткина «Мы будем — лица…». Аналитическо-синтетическое чтение произведений Достоевского. — М.: ИМЛИ РАН, 2023. Ощутимо чувствуется влияние контекста современности, в этом свете классик прочитывается острее и полемичнее.
Линор Горалик «Бобо», роман, весной 2023 года выложенный автором в свободный доступ. Первый и, наверное, на настоящий момент единственный роман о современной войне*, вышедший очень своевременно. Переклички с Барнсом, Достоевским, Толстым, Радищевым, Крыловым, Салтыковым-Щедриным… Обилие русских характеров и портретов русских городов, данных в остранённой манере; включение в действие современных политических деятелей. Ярко, остро, талантливо.
Бернхард Шлинк «Внучка», пер. с немецкого Романа Эйвадиса. — М.: Иностранка, 2022. До середины книги повествование выглядит как семейный роман, история с поиском дочери, брошенной в младенчестве в ГДР в 1960-х. Но потом поиски приводят героя в немецкую национал-общину образца две тысячи десятых, где на стене в детской комнате висит портрет Ирмы Грезе, надзирательницы в концлагере, а на празднике урожая звучат лозунги: «Они хотят отнять у нас нашу Германию, они хотят сделать из нашей страны свою страну. Но мы им этого не позволим. Мы готовы к борьбе».
Ханья Янагихара «До самого рая». — М.: АСТ, Corpus, 2023. Прочитана в русском переводе. В первую очередь считаю эту работу переводческим и стилистическим подвигом команды переводчиков — Александры Борисенко, Анны Гайденко, Анастасии Завозовой и Виктора Сонькина. Книга очень отличается от предыдущих произведений культового автора попыткой игры с формой и попыткой установить диалог с классиками американской литературы.
М.Л. Рио «Словно мы злодеи». — М: Дом историй, 2023. Автор — шекспировед и актриса. Переводчик — Екатерина Ракитина, шекспировед, филолог. Действие книги пронизано влиянием пьес Шекспира и их героев. Показан рабочий процесс внедрения психологии героя в личность актёра, изменение поведения актёра вне сцены (а иногда — процесс «рождения монстра внутри человека»), а также момент «срастания» текста и жизни, перетекания друг в друга реальности истинной и выдуманной. Издательство «Дом историй» начало с бестселлеров, и это правильно.
Дмитрий Философов. «Воспоминания (записи 1915—1917 гг.)». — СПб: «Пушкинский дом», 2023. Мемуары русского публициста, редактора литературного отдела «Мира искусства», современника Дягилева, друга Мережковского и Гиппиус. Неожиданно: это книга не о Серебряном веке, а о детстве будущего литератора, о его житье в псковском имении. Отдельно в книге опубликованы воспоминания автора о юношестве Александра Бенуа.
Джованни. Боккаччо «О знаменитых женщинах», перевод с латыни Натальи Соколовой. — М.: Касталия, 2023. Для издания использованы миниатюры из французского манускрипта 1496 г. мастера Тестара Робине и немецкого издания 1474 г. из типографии Йоханнеса Зайнера. Великолепно иллюстрированное издание памятника мировой литературы, впервые переведённое на русский.
3. Удивил короткий список «Большой книги»; в нём отразилась попытка организаторов совместить несовместимое. В «Большой книге» буду болеть за «Снарк. Снарк» Эдуарда Веркина. Это монументальная дилогия более чем на полторы тысячи страниц в совокупности (!), смешная, по-кафкиански абсурдная, похожая на запутанный сон, наполненный гротеском, китчем, любовью к «непарадной России» и героям, чьё обаяние заслоняет и логические нестыковки сюжета, и напряжённое ожидание хоть какого-нибудь «поворотного пункта», и довольно вымученную концовку «Снега Энцелада».
Удивил Евгений Водолазкин с его романом «Чагин». — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2022. Новый Водолазкин отличается от того, который стал уже привычным в «Брисбене» и «Оправдании острова». Книга написана более динамично. Автор в этом тексте частично отказывается и от оптики филолога, и от медленных психологических портретов героя в детстве, и рассматривает с точки зрения феномена памяти и саму жизнь человека, и дружбу, и любовь, и предательство.
Удивил выход новой книги Ханьи Янагихары «До самого рая» в России во время вступления в силу закона о ЛГБТ-пропаганде.
В тот самый день, когда я доводила до ума этот текст, пришло сообщение о смерти петербургского поэта Евгения Мякишева. Мякишев — довольно зловещая фигура питерской литтусовки, талантливый автор, а также наркоман со стажем и абьюзер с яркой склонностью к садизму. После физической смерти поэта отношение к нему большей части литературной общественности резко поменялось от осуждающего до восторженного.
Из появившихся на горизонте новых авторов, безусловно заслуживающих внимания, назову петербургского поэта Дарью Мезенцеву.
Что касается литпроцесса — уже сказано выше. Коротко о влияниях на литературное высказывание как таковое. Мне кажется, в русской неподцензурной поэзии сейчас всё ещё происходит нащупывание формы, в которой современный русский текст звучал бы так же ценно, как до 24.02.2022. Мучительные попытки найти дискурс, в котором бы сохранялась русская идентичность и голос не душили бы вина и груз ответственности за происходящее.
Заметна активизация работы издательств: российские издательства объявляют о наборе рекрутёров, активно объявляют о приёме рукописей из самотёка — сказывается недостаток качественного материала. Новое, очень перспективное издательство «Дом историй» уже выпускает аудио- и электронный контент. Появляются новые аудио- и электронные ресурсы («Строки МТС»). Издательство «Воймега» с почти двадцатилетней историей (главный редактор — Александр Переверзин) прекратило своё существование; на смену ему пришёл поэтический журнал «Пироскаф», куда перешёл основной костяк команды «Воймеги».
Сама я, как и полгода назад, работаю над романом про художника; текст даётся с большим трудом. Прошлогоднее острое желание как можно прямее и смелее высказаться на тему сложившейся политической ситуации сменилось острой потребностью сломать собственный язык, уйти от простоты и прямоты — к иронии, игре, отказу от рифмы и ритма. Перевожу с идиша; вместе с группой других петербургских переводчиков (под руководством Валерия Дымшица и Игоря Булатовского) работала над текстом книги стихов Лейба Квитко «1919» о еврейских погромах на Украине (планируется выход книги), продолжаю работать над переводом первого тома («На войне») мемуаров Соломона Шварцбурда, погружаясь в обыденность еврейского солдата-волонтёра на Первой Мировой войне.
5. Судя по всему, из-за множества дел о «дискредитации российской армии» увеличится количество самиздата и «тамиздата», появятся новые формы высказываний, как с применением эзопова языка, так и в контексте переосмысления классических произведений и текстов, написанных на историко-социологические темы. Наметившиеся тенденции заметны при анализе книжных подкастов, культурологических телеграм-каналов (взять хотя бы повышение интереса к средневековью, к Шекспиру и его «злодеям», к Достоевскому, переосмысление периода Третьего Рейха, еврейских погромов и сталинских репрессий).
Не могу не упомянуть историю с «Троицей» Андрея Рублёва, перемещённой из музея в действующий храм. Меня потрясла реакция писателей с радикально религиозными взглядами. В высказываниях на эту тему многие практически уравнивали икону с идолом — тенденция, грубо идущая вразрез с самой философией иконопочитания в православии. История с «Троицей» — не литературное событие, но очень наглядное в культурологическом плане, оно высвечивает тяготение общественности к упрощённой, однобокой трактовке фактов и безукоризненной вере народа в постановления власть имущих. Скорее всего, легитимизированная российская литература тоже будет продолжать тяготеть к прямому, лобовому высказыванию, с помощью которого легче декларировать понятные, упрощённые истины.
Дмитрий Бавильский, литературный критик, прозаик, кандидат филологических наук:
1. Сделаем вид, что всё идёт как положено: контора пишет, книги выходят, журналы и сайты обновляются. И это именно тот случай, когда в инерции — залог спасенья, может быть, и самосохранения не только интеллектуальной сцены, которую со всех сторон подталкивают к молчанию, но и всей страны.
В бездействии и отсутствии творческих практик никому лучше точно не станет. Хотя бы потому, что культура (и литература как важнейший вид искусства, отвечающий за фиксацию и передачу «мыслительного процесса») есть последняя граница и заслонка от варварства и окончательного одичания.
Несмотря на всеобщий раздрай, тяготы и без того молчащих муз, нас всех накрыло общее горе — в феврале умер Андрей Левкин, который для нескольких поколений «творческой молодёжи», то есть людей с потенциалом, олицетворял настоящую русскую литературу. Собственно, когда задавали вопрос о возможности существования теперь серьёзного и глубокого писателя без каких бы то ни было скидок, фамилия Левкина приходила в голову в самую первую очередь.
Впрочем, и продолжает приходить, поскольку у нас остались тексты Андрея, начата работа над его архивом и что-то ещё будет выходить. Вот как если поэт — то Пушкин, если фрукт — то яблоко, Левкин долгое время был русской литературой на нынешнем этапе. Теперь его там нет, об этом думать странно…
Смерть Левкина для меня срифмовалась с болезнью и уходом Блока, скончавшегося в самом начале великих перемен, с болезненным их предзнаменованием. «Отсутствие воздуха», убившее поэта, легко ведь можно приравнять в нынешней ситуации к чудовищному сужению теперешнего гуманитарного поля, съёжившемуся хуже шагреневой кожи. К тому, что литература становится всё более маргинальным делом и устаревшим ремеслом, вышедшим не только из моды, но и повсеместного обихода, когда отдельного предметного комментария требуют строки вроде «Цель творчества — самоотдача, а не шумиха, не успех…».
Словно бы уход Андрея подвёл черту под перестроечным каноном и сводом литературных течений, школ и экспериментов последних лет так пятидесяти так же, как Блок оказался эпилогом всего большого, затянувшегося XIX века.
2. Жизнь все-таки берёт свое и пытается продолжаться. Симпатичными и важными мне кажутся жанровые эксперименты и пастиши Игоря Вишневецкого, которые он публикует вот уже который год в «Новом мире». Для меня эта линейка его опытов началась с романа «Неизбирательное сродство» (№9, 2017), взаимодействующего с приёмами и эффектами романтической литературы XIX века и с «Кратким изложением стихов Степана Швырева, сочиненных им в Италии» (№11, 2017), которые Вишневецкий изучал и публиковал как литературовед.
Затем экспериментальный и стилизаторский перебор жанров был продолжен поэмами «Дубки» (№4, 2019) и «Видение» (№2, 2020), а также элегией, написанной октавами, «Питтсбургские ночи» (№11, 2022) и даже «Венком сонетов» (№4, 2021), словно бы репетирующими и показывающими примеры и возможности литературного олимпизма в XXI веке. Это как если бы Гёте возродился, внезапно став поструктуралистом.
Несколько лет назад в полугодичных итогах я уже называл переводческим и издательским подвигом выход в Издательстве Ивана Лимбаха двух томов тетрадей Симоны Вейль, которые перевёл на русский и прокомментировал Пётр Епифанов. До этого он «засветился» переводами «Аркадии» Якопо Саннадзаро (2017), «Орфических песен» Дино Кампана (2019), «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле (2016/2023), а также многочисленных фрагментов «Самосева» Филиппа Жакоте, которые хорошо теперь собрать в единую обобщающую книжицу.
Однако в этом году Издательство Ивана Лимбаха и Пётр Епифанов взяли новую высоту, закончив издание тетрадей и текстов Симоны Вейль, во-первых, третьим и четвёртым томом, включившим записи 1942 — 1943 годов, а во-вторых, дополнивших и залакировавших четырёхтомник главных текстов Вейль сборником «Статьи и письма. 1934 — 1943». И всё это — весьма своевременные и крайне нужные тома, один вид которых воодушевляет жить и бороться за существование далее.
3. Почти все первое полугодие я читал стихи и прозу Юлии Кокошко, гения екатеринбургского места, воплотившей в своем изощрённом и профанам практически недоступном творчестве все сложности и хитросплетения культурной идентичности Среднего Урала.
Работа Кокошко, которая осенью празднует важнейший юбилей, кажется мне зенитом и высочайшим пиком развития сразу всей екатеринбургской культуры, включая музыку, театр, современные танцы, кино, сказания и даже краеведение с археологией и рок-клубом. Город становится видимым и самодостаточным (мегаполисным), когда доживает до авторов такого уровня и полёта.
Кстати, в майском номере журнала «Урал» помещена весьма симпатичная подборка актуальных текстов, специально написанных для «Библионочи», проводимой областной библиотекой имени В. Белинского в канун 300-летия Екатеринбурга. Что-то вроде сборного «Дневника путешествий», который сообща создавали такие разные литераторы, как Валерий Шубинский и Сергей Ивкин, Роман Сенчин и Марина Москвина, Дмитрий Данилов и Александр Чанцев с Владимиром Березиным, травелоги которых, правда, вышли в июньском номере «Урала».
Раз уж зашел разговор про майский номер «Урала», хочу отметить в нём эссе Олега Лекманова «Борьба ребёнка и взрослого с фашизмом в рассказе Василия Аксенова “Завтраки сорок третьего года”», а ещё подборку эссе к 120-летнему юбилею Николая Заболоцкого в пятом номере «Нового мира».
С помощью издательства «Азбука» открыл для себя умершую в прошлом году историческую романистку Хилари Мантел в превосходных переводах Екатерины Доброхотовой-Майковой и Марины Клеветенко. Дама-командор ордена Британской империи, Мантел — из тех немногих авторов, что удостаивались «Букера» дважды. Оба раза она получила эту премию за романы «Волчий зал» (2010) и «Внесите тела» (2012) из трилогии о Кромвеле, окончание которой («Зеркало и свет», 2020) она издала незадолго до смерти. И это добротные, «пухлые», подробные, напичканные подробностями, «традиционные» костюмированные книги, которые мы с детства любим.
Впрочем, начинать знакомство с творчеством Мантел я бы порекомендовал с её романа «Сердце бури» (1992), с которого она начинала и который переделывала сорок лет. Это история в духе экспериментальной советской серии «Пламенные революционеры», правда, написанной с другой стороны Европы с иными историко-культурными акцентами.
В центре совсем уже неторопливо написанного, психологически весьма и весьма насыщенного романа, словно бы скроенного по лекалам российского метареализма, — судьба главных французских революционеров Дантона, Робеспьера и Демулена (по разным причинам Марат появляется здесь эпизодически), взятых в развитии и прослеженных от рождения и вплоть до гибели на гильотине. А ещё нам очень повезло с ритмически правильно организованным переводом Марии Клеветенко.
4-5. В культуре и в искусстве сплошь и рядом случаются какие-то неочевидные последствия новостной повестки (Вторая мировая серьезно поспособствовала становлению «драмы абсурда», а появление мобильных телефонов всячески поспособствовало расцвету викторианского детектива, так как для современного преступления сложно организовать алиби — подозреваемый ведь всё время на связи), а случаются и логические.
Например, обострение общественного давления в условиях затяжного политического кризиса способствует расцвету экзистенциальной литературы, посвящённой вечным ценностям и «последним вопросам».
Так как, с одной стороны, понятное дело, нервы у всех и так на пределе, свербит необходимость понимания того, как выжить в навалившихся условиях и как выждать у моря погоды. А с другой стороны, на фоне сатиры и свободолюбивого юмора абстрактный гуманизм кажется проявлением умиротворённого неоклассицизма, максимально далёкого от политики и опасных реалий общественной жизни. Обычно в таких пограничных условиях возникают особенно радикальные эстетские и экспериментальные направления, подменяющие уточняющее и разоблачающее (критическое) содержание пестованием и развитием «формы», как это было с кубизмом, футуризмом, кубофутуризмом и прочими символизмами, расцветшими между революциями и войнами.
Посмотрим, случится ли что-то отвлечённое от реалий и на этот раз, — может быть, не в литературе, но, скажем, в кино или в компьютерных играх. То есть в медиумах и носителях, которые стали первоочередными и передовыми — где «дух веет» так же, как когда-то в театре, в симфоническом искусстве и в изящной словесности.
Анна Берсенева (Татьяна Сотникова), прозаик, колумнист газеты «Новые известия», кандидат филологических наук:
1. Все сколько-нибудь заметные события в литературной сфере деятельности происходили в этом полугодии под тем же девизом, что и в прошлом: «Снявши голову, по волосам не плачут». Коллаборация со злом и раньше выглядела отвратительно, а сейчас она наконец стала просто невозможна. С радостью встречаешь каждую книгу, которая вышла без таковой коллаборации. К счастью, они есть. Я с большим уважением слежу за работой «Издательства Ивана Лимбаха», в котором выходят только достойные книги. Вижу, как таковые же книги выходят в «Корпусе», в «НЛО», в «Фантом Пресс». Да в большинстве издательств они есть хотя бы в качестве отдельных проектов. Издательский мир ведет себя в этом смысле гораздо приличнее, чем театральный, например, не говоря о киношном или, не к ночи будь помянут, телевизионном. Но в целом в книжном мире все выглядит довольно сонно: издатели не ищут нового или делают это вяло, «на отвяжись»: приду на работу, получу зарплату, пусть себе всё идёт как идёт, и на том спасибо. Да, есть исключения, но их крайне мало. Я очень хорошо помню, как бурлила книжная жизнь начиная с 90-х годов, мне есть с чем сравнивать. Сейчас — сонное болото, и это ещё в лучшем случае.
Вдобавок — цензура, уже не скрываемая. Вдобавок — литераторы-людоеды с их гнусной активностью и стукачеством. Вдобавок — огромное число уехавших из России писателей и читателей.
На этом фоне произошло важное событие: наконец появилось вольное русское книгопечатание (это, кстати, название одного из проектов израильского издательства Виталия Кабакова) за границей. Виталий Кабаков — «Книга Сефер», Георгий Урушадзе — только что образовавшееся и уже ярко о себе заявившее издательство Freedom Letters, издательство книжного магазина «Бабель», и это ещё не все. Да, читатели разбросаны по миру, да, из-за этого проблемы с дистрибуцией. Но у этих издателей глаз горит, и сонным болотом там не пахнет.
2. Поэты Вера Павлова, Сергей Плотов написали значительные стихи, и не о том, как птичка прыгает на ветке.
У прозаика Сергея Лебедева вышел сборник рассказов «Титан» (М.: АСТ, Coprus), и в нём получили зримое воплощение фантасмагории, которые возникают в человеческом сознании, когда оно осмысливает общую историческую трагедию страны и то, как эта трагедия складывается из множества индивидуальных преступлений.
У живущей в Израиле писательницы Ольги Кромер вышел роман «Тот город» (М.: Издательство «АСТ». Редакция Елены Шубиной), в котором для повествования о времени сталинских репрессий найден совершенно оригинальный художественный приём и создан яркий женский образ.
И огромным, значительным открытием для меня стал роман пишущего на двух языках эстонского писателя Калле Каспера «Любовь Эрвина Буридана». Он вышел в импринте «Флобериум» (Т8 Rugram), за изданиями которого я вообще слежу с большим вниманием, потому что в нём появляются ярчайшие книги и авторы. Калле Каспер — из их числа. А его роман — часть восьмитомной эпопеи (в «Литресе» она есть вся), охватывающей весь ХХ век.
И скажите, многие ли знают об этом авторе и об этих книгах? Нет? А почему? Ведь они изданы и они невероятно значительны. Но нет — лень и нелюбопытство заставляют интересоваться только отпиаренным штукарством. Не могу удержаться — приведу цитату из «Любви Эрвина Буридана», в которой бытовая деталь, психология и мысль соединены так, что проявляются друг через друга и друг друга проявляют:
«Он вспомнил, как улыбнулись оба майора, и тот, который пришёл его арестовывать, и другой, сосед по нарам, увидев запас его галстуков. “Эрвин Александрович, — спросил товарищ по судьбе, — почему вы вместо этих аксессуаров не взяли с собой чего-то съестного, разве вы не знали, куда вас везут? “ — “Нет, не знал”, — ответил он простодушно. “Где же вы жили-то, за границей, что ли?” — продолжил майор, и Эрвин печально кивнул: “Да, за границей”. Кстати, галстуки он в итоге продал одному одесскому “королю воров”, вернее, обменял их как раз на “съестное” и в намного большем количестве, чем мог бы прихватить с собой в дорогу, что доказывало: в любой ситуации главное — оставаться самим собой».
У Якова Шехтера вышла новая книга «Он уже идёт» (Ростов-н/Д.: Феникс), в которой люди и демоны еврейской жизни чувствуют себя совершенно как дома. Это вообще автор очень широкого диапазона. Изданный в прошлом году его роман «Хождение в Кадис» написан совершенно в другом, перес-ревертовском духе и увлекателен невероятно.
В нон-фикшн самые важные книги были посвящены появлению, бытованию и преодолению тоталитаризма в разных странах мира. Это в первую очередь блистательное исследование научного сотрудника Центра современной истории в Потсдаме Евгении Лёзиной «ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы» (М.: Новое литературное обозрение). Вышла эта книга, правда, не в этом году, но только что получила премию «Просветитель» в специальной номинации «Политпросвет» с формулировкой «За лучшую книгу, посвящённую текущему общественно-политическому процессу и помогающую понять его природу». Это самое жесткое и скрупулёзное исследование адова труда по выходу стран из людоедских режимов.
В общем, и книги есть, и авторы яркие есть, надо только не лениться смотреть внимательно и думать самостоятельно.
3. Конечно! И все те авторы, о которых я уже упомянула. Ещё, кстати, вызывает большое уважение стиль работы Бориса Акунина, который в точности по чеховской рекомендации «упрямо, фанатически гнёт свою линию» и по лермонтовской — обладает «постоянством воли». И новые авторы появляются. Вот, например, Ильмира Болотян издала свой дебютный роман «Дочь тракториста» (М.: Флобериум). Необычным в нём выглядит уже название, которым определяется социальное положение главной героини. Выбор именно такой главной героини тем более удивителен, что Ильмира Болотян — филолог, драматург, художник, то есть человек совсем другого мира. Я об этой книге писала и хочу привести свои же слова: «Контраст между тем, как главная героиня живёт, и тем, как она мыслит, настолько сильный, что первая реакция, которая возникает при чтении: да ведь так не бывает! И только потом начинаешь догадываться, что этот странный интеллектуальный и стилистический контраст как раз и создает необычность романа. Считать “Дочь тракториста” реалистическим произведением было бы явной ошибкой. Впечатление реалистичности возникает только оттого, что в нём очень достоверно описана жизнь подростков, да и взрослых тоже, происходящих из самого обделенного социального слоя. Но это описание встроено в повествовательную структуру столь головокружительно необычную, что воспринимать текст как отражение повседневности просто невозможно. Сюжетная загадка усиливает глобальную загадку этого странного, необыкновенного текста. Впрочем, не более необыкновенного, чем сама природа незаурядного человека, сквозь заурядность своей земной оболочки прорывающегося к загадке жизни в целом».
Кирилл Анкудинов, литературный критик, кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета:
1. Если запомнилось, то событиями не литературными, например, покушением на Захара Прилепина, которое никто не воспринимает как событие, относящееся к литературе, потому что для нас литература — это нечто отдельное от жизни.
Я слежу за современной литературой, преимущественно читая современные бумажные и сетевые литературные журналы, — я провинциал. Возможно, моё представление, получаемое о литературе из этого источника, превратно. Если кто-то знает какую-то иную литературную жизнь, пускай он поделится со мной. Литературные мероприятия с отчётами и фотографиями — это не литературная жизнь; это частная жизнь участников мероприятий плюс краеведение. Литературная жизнь — это книги, тексты, идеи, пускай хоть скандалы. Доносительство и требование кар — тоже не литературная жизнь; это бездумное отзеркаливание «культуры отмены» так не нравящегося нам Запада (а «культура отмены» — наихудшее проявление нынешнего Запада).
Некий тренд в литературе я нащупал — по двум очень разным публикациям «Нового мира» за это полугодие. По повести Марианны Ионовой «Неправильные цветы» (№2) — в иные времена она вызвала бы бурное обсуждение, ныне ни единого отклика — и по перелицевавшим «Капитанскую дочку» «Восковикам Ермолая» Владимира Д. Дьяченко (№4). Как определить этот тренд? Наверное, так: «если нельзя, но очень хочется, тогда можно».
И ещё: мне кажется, что это полугодие показало исчерпанность «морального подхода» в применении к жизни общества. Так что «моральные истерики» с одной и с другой стороны гражданского фронта — это тоже не литературная жизнь. Это непредумышленный театр абсурда, «балаганчик» с клюквенным соком, злая пародия на льющуюся действительно кровь.
2. Какие книги? Один хороший рассказ — «Под чёрной тенью пребывая» Евгения Эдина («Знамя», №1), вот и всё. Пример того, какой должна быть настоящая проза, — а должна она быть точной, многослойной, исследующей человека. Но ведь таковой прозе пристало быть всегда, а не раз в полугодие, да и то в хорошую погоду. И какой контраст — между осмыслением жизни (в этом рассказе) и привычной эксплуатацией собственных травм (в лучшем случае) или (чаще всего) собственных не интересных ничем биографий.
Этот рассказ — призыв нам всем: «Прекратите считать себя жертвами!», и это — воистину благая весть.
3. Одно имя назову — петербуржский поэт Александр Родимцев, бывший майкопчанин. Ещё когда он был майкопским школьником, его стихи приятно поразили меня. Тогда они были традиционно романтическими и показывали высокую культуру версификации. И теперь я увидал новые стихи Александра Родимцева в VK — созданные в современной манере, усложнённые (чай, в Питере писаны) и в то же время живые, с дыханием, с движением мысли — не похожие на фабрику по изготовлению брикетов произвольных образов, называющуюся «актуальной поэзией». Ещё одно имя (известное) — Игорь Булатовский. Судя по всему, Родимцев читал Булатовского и даёт ему пример того, как надо держать себя в руках. Булатовский — очень хороший поэт, но сейчас он пребывает в шоковом состоянии.
4. На моих планах и на моём творчестве — никак не отразилось. На российском литературном процессе — тоже никак (по сравнению с тем, что было в прошлом году).
5. Лучше я отвечу на вопрос, какой я хочу видеть будущую литературу.
От литературы может зависеть многое. Литература может быть способна понять современное общество, показать это понимание обществу и тем самым предотвратить грядущие общественные катастрофы.
Перечислю вопросы, требующие к себе нынешнюю российскую литературу.
Что такое человеческая личность (субъект, а не объект действительности)? Как, в каких конфликтах формируется личность? Как появляются нации (кстати, нация может явиться только как сумма личностей)? Какова личностная структура постсоветского человека? Как совмещаются в ней «советское» и «антисоветское»? Что такое «советский человек» в советском хроносе? Как представления о «советском человеке» трансформируются и моделируются в современной личности? Что такое мифоархаическое мышление? Какими способами оно стаскивает современного человека назад, в ад дикости, в мир «людей-объектов» и «мифосценариев»? Каковы каналы воздействия мифоархаики на личность в «советском культурном векторе» и в «антисоветском культурном векторе»? Как личность зависит от своей культурной природы и как она способна преобразовать её? Если все наши люди (в том числе наши писатели) не ответят на эти вопросы, вот тогда идущая на постсоветском пространстве горячая гражданская война перекинется в российское пространство. Ведь все политические события — отражение того, что происходит в Логосе: когда Логос болен, и когда никто не хочет и не может его целить, тогда большие беды врываются в нашу жизнь.
Хотя я понимаю, что в реале литература в свете происходящих политических событий в ближайшее время никак не изменится. Потом изменится, потому что события станут такими, что даже наша литература уже не сможет не меняться.
Ольга Бугославская, литературный критик, кандидат филологических наук:
1. Думаю, многим хотелось бы продолжать жить в мире, где всерьёз запоминаются литературные, театральные и прочие культурные события. Но, к огромному несчастью, прошедшее полугодие, как и весь прошлый год, запомнится совсем другим. Если всё же сосредоточиться на литературе, то отмечу, что некоторые отечественные авторы, среди которых Виктор Шендерович**, Борис Акунин, Виктор Ерофеев, Михаил Эпштейн, выпустили или подготовили к выпуску книги за рубежом. Георгий Урушадзе объявил о создании издательства Freedom Letters для публикации книг, которые сегодня невозможно выпустить в России из-за цензурных ограничений. Можно сказать, к числу восстановленных советских реалий теперь относится и тамиздат.
Можно вспомнить также несколько нашумевших эпизодов отмены выступлений русскоязычных авторов на зарубежных площадках, которые в основе своей, как мне кажется, связаны с тем, что такого рода выступления воспринимаются не как жесты солидарности с антимилитаристским движением, а как попытки спасти репутацию современной России.
2. Михаил Эпштейн «Русский антимир. Политика на грани апокалипсиса». — Franc-Tireur, USA, 2023.
Филипп Дзядко «Радио Мартын». — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2023.
Александр Баунов «Конец режима. Как закончились три европейские диктатуры». — М.: Альпина Паблишер, 2023.
Игорь Смирнов. «Приспособление / сопротивление. Философские очерки». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Владислав Аксёнов «Война патриотизмов. Пропаганда и массовые настроения в России периода крушения империи». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Сергей Чупринин «Оттепель: действующие лица». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Георгий Владимов «Три минуты молчания. Снегирь». — М.: Издательство АСТ, 2023.
Борис Акунин «Яркие люди Древней Руси». — Abecca Global Inc, London, 2023.
Борис Акунин «Собачья смерть». — Abecca Global Inc, London, 2023.
Борис Акунин «Яма». — М.: АСТ, 2023.
Стиг Дагерман «Немецкая осень», пер. со шведского Наталии Пресс. — СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2023.
Симона Тридер «Наши русские годы. Вывезенные в СССР семьи немецких специалистов», пер. с немецкого Елизаветы Голубевой. — СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2023.
Вернер Херцог «Сумерки мира», пер. с немецкого Егора Зайцева. — СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2023.
Лорен Грофф «Аббатиса», пер. с английского Юлии Полещук. — М.: АСТ, Corpus, 2023.
Карло Чиполла «Фундаментальные законы человеческой глупости», пер. с английского Татьяны Азаркович. — М.: АСТ, Corpus, 2023.
Ольга Форш «Сумасшедший корабль», предисловие и расшифровка псевдонимов Олега Лекманова. — М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2023.
Эккехард «Истории монастыря Санкт-Галлен», пер. Сергея Иванова, серия «Памятники исторической мысли». — СПб: Наука, 2023.
3. Константин Зарубин — автор романа «Повести л-ских писателей», выпущенного Редакцией Елены Шубиной.
4. Как и в «старые добрые времена», литература разделилась на два потока, на литературу метрополии и диаспоры, которые по мере нарастания изоляционистских тенденций становятся всё более самостоятельными и независимыми друг от друга.
5. Можно предположить, что при сохранении общего политического вектора внутри России будет нарастать напряжение между растущим идеологическим и цензурным давлением, с одной стороны, и тоже усиливающейся потребностью пишущих и думающих людей высказаться по поводу пережитого за последние полтора года, с другой. Будут ли прорываться отдельные голоса или нет, зависит от того, какая тенденция окажется мощней.
Анна Нуждина, литературный критик:
1. Несмотря на то, что некоторые привычные нам вещи меняют свой облик не в лучшую сторону, как премия «Лицей», появляется огромное количество всего интересного. Были созданы журналы «Таволга» и «Изъян», запустился и презентовался «Пироскаф». Появилась книжная серия «Paroles» и книжная серия журнала «Флаги». Открылось издательство «Freedom letters», набрала обороты и стала серьёзно влиять на книжный рынок «Альпина.Проза». Запустила свой подкаст «Девчонки умнее стариков» премия «Ясная Поляна», а «Полка» начала реализацию образовательного проекта «История русской поэзии». В свою очередь, культурный фон повседневности теперь формируют подкасты «NLO.media».
Лично для меня в последнее время много стали значить интервью. Владимир Коркунов в этом полугодии в журнале «Волга» отлично поговорил с Владимиром Аристовым, Виталием Лехциером и Канатом Омаром. Да и здесь, в «Формаслове», вышли довольно интересные беседы с Павлом Крючковым, Сергеем Костырко, Екатериной Ляминой, Владимиром Гандельсманом, Алексеем Пуриным, Анной Орлицкой, Антоном Азаренковым, Сергеем Беляковым.
2. В тенденциях современной «большой прозы» я, мягко говоря, не разбираюсь, однако выход книги Оксаны Васякиной «Роза» пропустить было сложно. Остальное — поэзию и нон-фикшн — дам списком.
Поэтические книги:
Поэтическая серия журнала «Флаги»: Шамшад Абдуллаев «Монотонность предместья»; Софья Суркова,«Лазурь и злые духи».
Серия «Paroles»: Мария Лобанова «Дрилбу»; Михаил Немцев «Как в кино».
Издательство «Freedom letters»: Демьян Кудрявцев «Зона поражения»; Виталий Пуханов «Родина прикажет есть говно»; Александр Кабанов «Сын снеговика».
Стихотворения Голубчика-Гостова. Тель-Авив: Издательство книжного магазина «Бабель», 2023.
Статьи
Юлия Подлубнова. «К маме с небритыми ногами: “новая искренность” в эпоху постмодерна». Знамя, №2, 2023.
Павел Успенский. «Сталин и скрипач. Лианозовская аллегория Евгения Кропивницкого». Новый мир, №3, 2023.
Александр Жолковский. «Инклюзивность, эксклюзивность и “мы”. Из заметок о поэзии грамматики». Новый мир, №3, 2023.
Книги статей
Сергей Костырко. «Критика-2. [б.м.]»: — Издательские решения, 2022.
Сергей Гандлевский. «Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе». — М.: АСТ; Corpus, 2023.
Ольга Седакова. «О русской словесности. От Александра Пушкина до Юза Алешковского». — М.: Время, 2023.
Владимир Новиков. «Мастера и подмастерья русской поэзии. Биографические очерки». — М.: Минувшее, 2023.
Монографии и биографии
Корнелия Ичин. «Мерцающие миры Александра Введенского». — СПб.: Издательство Европейского университета, 2023.
Кирилл Зубков. «Просвещать и карать. Функции цензуры в Российской империи середины XIX века». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Эдуард Лукоянов. «Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после». — М.: Individuum, 2023.
3. Вхождением в шорт-лист «Лицея» обратил на себя внимание Артём Ушканов. Ещё очень интересные дебютные поэтические книжки у Варвары Недеогло («Русские девочки кончают свободной землёй») и Софии Камилл («Мы были богинями»). Жаль, что для Камилл она и первая, и последняя, — её поэтика заслуживает отдельного внимания. Вышла наконец первая книжка стихов у Екатерины Вахрамеевой («Все котята и ребята»), тоже очень хорошая.
Известные и любимые меня всегда удивляют, каждым новым текстом. Вот вышла новая книга у Полины Барсковой — и я удивилась, хотя только-только написала о Барсковой огромную работу. Потому что подобные поэтики многогранны, и едва ли их можно «доисследовать» до конца. Это, если угодно, подземный источник, а не колодец.
4. К сожалению, довольно значительная часть российского литературного процесса сейчас производится вне России, и доступ к некоторым заметным изданиям и мероприятиям — того же книжного магазина «Бабель» — затруднён. Дело даже не в том, что нужно заполнять лакуны, образовавшиеся в культурном пространстве (в этом, кстати, чувствуется прогресс), а в том, что сама структура этого пространства расщепилась. Вы в детстве выращивали соляные кристаллы? Вот представьте, что нитка, на которой они растут, поделена на волокна — и органический процесс продолжается, но уже с учётом разветвления в самой сердцевине, источнике структуры.
Что касается меня, то в позднейших исследованиях я стала обращаться к нетипичным для себя темам и теориям. Это, конечно, можно назвать волей материала — и необходимость погружения в политическую теорию, историю идей, феноменологию он диктует самой своей спецификой. А можно сказать, что это методологический поворот времени.
5. Мне затруднительно ответить на этот вопрос. Хочется думать, что продолжится не только создание литературных текстов и контекстов, но и производство смыслов.
Татьяна Веретенова, литературный критик:
Начало года мне запомнилось сосредоточенным чтением вышедшей в прошлом году книги Саши Николаенко «Муравьиный Бог: реквием», романа строгого и сильного, обобщающего художественный опыт её прежних книг и на данный момент, пожалуй, лучшего. Заявленный в заглавии «реквием» не допускает быстрого и поверхностного прочтения, а требует «соответствовать». Меня роман подпустил к себе лишь со второго подхода, а во время поездки в Петербург специально пошла с книгой в руках в Русский музей, чтобы снова посмотреть на брюлловский «Последний день Помпеи», значимую в этой истории деталь. Соответственно, основное литературное удивление этого полугодия — непопадание «Муравьиного Бога: реквиема» даже в длинный список «Большой книги». Могу объяснить это лишь тем, что роман Николаенко требует особого читательского подхода, большой сосредоточенности, и, скорее всего, его толком и не прочли.
Важным чтением стал для меня и вышедший в конце прошлого года роман Евгения Водолазкина «Чагин», в котором очень мудро и глубоко показана природа памяти и мифа и их влияние на судьбы героев.
Радует тенденция расширения пространств книжных презентаций: не только ярмарки, магазины и библиотеки, но и театры, и музеи. И хорошо, что есть Дом Ростовых, в котором теперь регулярно проводится много интересных литературных мероприятий.
Из значительных книг этого года прежде всего назову четвёртый том «Дикоросли» Ольги Балла: вот уже четвёртая весна для меня окрашена чтением этой интеллектуальной дневниковой прозы, принимаю её небольшими порциями, по несколько страниц, растягивая удовольствие. В большой степени чтение именно этой книги вдохновляет меня больше читать, думать и что-то писать (уж не знаю, как это работает).
С удовольствием проглотила за три дня новый сборник Романа Сенчина «Остановка. Неслучившиеся истории»; его проза выглядит уверенной и стабильной, тем интереснее обнаруживать в ней новые ракурсы прежних тем, например темы несправедливости.
Очень порадовало переиздание раннего романа Евгения Чижова «Тёмное прошлое человека будущего»; мне нравятся все четыре его романа, умные и стилистически филигранно написанные, но этот, так точно передающий полумистическую атмосферу московских 90-х, люблю особенно.
Прекрасен сборник Александра Иличевского «Из судового журнала», в котором рассказы перетекают в эссе, затем в стихотворения в прозе, затем исключительно в лирику; на страницах, как он пишет, «лирическая поэзия, эпическая поэзия — они сходятся устами», очень напряжённые, даже эротичные отношения жанров.
С любопытством сейчас читаю сборник недавно ушедшего Андрея Левкина «Проводки оборвались, ну и что», необычная философская проза, попытки преодоления известных жанров, особое внимание к структуре текста и стремление заглянуть куда-то аж за изнанки смыслов.
Впечатлила, конечно, по-своему и книга Ксении Букши «Но человека человек. (Три с половиной убийства)», этакая криминальная хроника четырёх преступлений в художественном исполнении, с громким эмоциональным гуманистическим посылом.
В мае вышла книга режиссёра Арсения Гончукова «Доказательство человека», 17 фантастических новелл о будущем, в котором будет иная этика, — вот советую обратить внимание.
Новыми именами для меня стали прочитанные в этом году (вышедшие в прошлом) Ася Володина («Протагонист») и Михаил Турбин («Выше ноги от земли»). Продолжает удивлять своими новыми рассказами, точнее их высочайшим художественным уровнем (например, «Боль») уже упомянутый Евгений Чижов.
Литература русского зарубежья вновь становится более обособленной от русской литературы в целом, и процесс, похоже, будет усугубляться, чему способствует и появление русских зарубежных издательств.
Сергей Костырко, литературный критик, прозаик, член редколлегии журнала «Новый мир»:
1. Это вопрос следует задавать литературному критику, который хорошо представляет сегодняшний контекст литературного процесса, я же, увы, похвастаться этим не могу — после начала военных действий в Украине моя способность сосредотачиваться на текстах, художественных прежде всего, резко упала. Последние месяцы я читал по большей части нон-фикшн. Поэтому мои ответы будут ответами скорее читателя, но не критика.
2. Называю книги вперемежку с журнальными публикациями, поскольку считаю, что за течением текущего литературного процесса лучше следить по журнальным публикациям:
Ксения Букша «Но человека человек. Три с половиной убийства». — М.: Livebook, 2023.
Евгений Из «Рассказы, присланные из Луганска» (журнал «Зеркало», № 61).
Сергей Чупринин «Оттепель: Действующие лица». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Сергей Гандлевский «Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе». — М.: АСТ, Corpus, 2023.
Андрей Левкин «Проводки оборвались, ну и что». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Александр Гольдфарб «Быль». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Олег Будницкий «Красные и белые». — М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Елена Югай, Сергей Левочский, Яна Савицкая «Антропология Литературных Собраний (2020 — 2022 годы)» (журнал «Новый мир» №1, 2023).
3. Для меня открытием была проза Евгения Из. Название его подборки «Рассказы, присланные из Луганска» не должно вводить в заблуждение. Это не художественно обработанные репортажи из зоны боёв. Перед нами полноценная художественная проза со своими собственными литературными задачами. Метафорическая, психологическая и одновременно фантасмагоричная. Война там присутствует, но как ставшая для героев рассказов, увы, повседневным бытом. Автор отважился на библейский почти замах, и у него это получилось (в одном из рассказов предметом художественного исследования становятся выплески древней энергии донецкой земли в виде монстра, которого откапывают солдаты, роющие по своим военным надобностям глубокую яму). Что же касается известных уже в литературе мастеров и их новых текстов, то меня, например, удивили короткие повести, составившие книгу Ксении Букши «Но человека человек. Три с половиной убийства», — казалось бы, место Букши в современной литературе и её писательский образ для читателя уже окончательно сформировались, но её новая книга действительно новая. Она не боится двигаться вперёд.
4. То, что удалось мне прочитать в этом году, показывает, что каких-то резких изменений в течении литературного процесса пока, слава богу, не произошло.
Что же касается моей литературной работы, то она резко замедлилась, то, что двигало мною раньше, как будто потеряло смысл. Я не знаю сейчас, для кого писать, — тот образ возможного читателя-собеседника, на который я, как и всякий пишущий, ориентировался, истаивает на глазах.
5. Прогнозы давать не берусь. Хотелось бы надеяться, что редакции ведущих издательств и литературных журналов сохранят свою сегодняшнюю систему критериев: художественная и интеллектуальная состоятельность текстов.
Ну а за «настроениями читающей и пишущей публики» в связи с «происходящими политическими событиями», разумеется, я слежу, пусть и со стороны, — в частности, за обострением идеологических противостояний моих бывших коллег. Но к собственно литературе процесс этот отношения, на мой взгляд, не имеет. Самопозиционирование в идеологическом пространстве, сколь угодно пылкое, отнюдь не гарантирует прорывов в художественном творчестве. У жизни художественного текста и у движения собственно литературы свои законы.
Михаил Гундарин, литературный критик, кандидат философских наук, доцент Российского государственного социального университета:
1. Год назад и я, и другие сетовали, что текущая литература остаётся отделена от жизни какой-то невидимой, но непреодолимой преградой. Ну что ж, к нам с той стороны прилетел кирпич. Это самое главное не то что за полгода — за много лет. Разделительное стекло разбито вдребезги, холодный, свежий ветер улицы ворвался в душные помещения, где сидели скучные люди и толковали всерьёз, например, о верлибристах и феминистках, смерти литературы как социального института и тому подобном. Сейчас подобные разговоры кажутся глупыми до идиотизма. Всё самое главное в литературе полугодия связано не с текстами, а с жёстким, травматическим взаимодействием литературы как раз как социального института с социальной реальностью. Тут и покушение на известнейшего, популярнейшего как-никак прозаика и публициста Захара Прилепина. И настоящий бум (писательский, издательский) современной поэзии о войне*. И признание иноагентами, уголовные дела в отношении литераторов. И многолюдный литературный фестиваль на Донбассе. Литература снова включена в ход жизни! Повторю, это травма, но я уверен, что это травма второго рождения.
2. Главным издательским феноменом можно считать огромное по количеству наименований, а частично и внушительное по тиражам, пришествие изданий современных стихов о войне*. Такие антологии и сборники выходят сегодня и в столицах, и во многих регионах. Качество включённых в эти книги текстов, конечно, вызывает вопросы, массовая поэзия, о чём бы она ни была, всегда содержит графоманскую ноту. Но сейчас это не важно, тем более что есть здесь и хорошие, высокопрофессиональные стихи. Важно, что пишущие ощутили возросшую нужность, востребованность поэзии в социальном плане. Если угодно, социальный заказ. Кого-то такой заказ пугает, массового автора стимулирует. Есть в этом ряду, повторю, и книги вполне профессиональные. Но выделять какую-то не буду, пусть остаются в едином строю.
3. Думаю, многие следили за походом на войну* и благополучным возвращением с неё поэта и драматурга Дмитрия Артиса. Поэтому фигурой полугодия я бы назвал его. И других профессионалов, от которых, думаю, мы ещё дождёмся интересных книг (назову здесь также питерца Дмитрия Филиппова).
4. С большим интересом (и, понятно, с различными эмоциями) вглядываясь в происходящее, сам я продолжал работать по заранее намеченным планам. Прямо на моей работе происходящее не сказалось. Думаю, всё впереди.
5. Полагаю, уже скоро издательский и писательский вал публицистических стихов о войне* пойдёт на убыль. Начнут появляться серьёзные, важные для литературы вещи о происходящем на фронте. Ведь многие замечательные произведения о Великой Отечественной появились ещё во время неё — например, стихи Симонова или пьеса Розова «Вечно живые». Литературе, конечно, ещё предстоит понять, каково её место в социальной действительности, изменившейся за последний год очень значительно и продолжающей меняться. Надеюсь, новой преграды не появится.
___________
* Роскомнадзор настаивает, что боевые действия на территории Украины не являются войной. — Прим. ред.
** Признаны Минюстом РФ иноагентами. – Прим. ред.
