Древние египтяне подарили миру глубинной психологии пищу для размышлений о конструкции человеческой психики (о чем мы уже писали в предыдущей статье). Но есть в древнеегипетской мифологии один архетипический сюжет, к трактовке которого не решился подступиться ни Юнг, ни Фрейд — речь о расчленении Осириса и его потерянном фаллосе. Искусствовед Дарья Тоцкая рассказывает, что бы это могло означать
Прежде чем мы начнем выяснять, кто, зачем и с какими глубинно-психологическими целями расчленил Осириса и украл его фаллос, необходимо кое-что уточнить. Этот архетипический сюжет — не изобретение исключительно древних египтян. Во Фракии (северная Греция, Болгария и Турция) существовал сюжет расчленения и кражи фаллоса Диониса (украденное отправили в Италию), а уж о культах Кибелы на территории современной Турции и говорить нечего — впрочем, обо всем по порядку.
«Имя мое Аусарес, семя изначальной материи, бог, создавший все», — говорит Осирис из Абидоса (вероятно, от этого географического названия произошло английское abyss — преисподняя, хаос). Несмотря на столь громкое заявление о причастности созданию мира (космогонии), Осирис — далеко не самый древний бог древнеегипетского пантеона. Более того, он воспринимался древними египтянами как человек, ставший божеством. Сотворением мира был занят Птах, о чем мы знаем благодаря папирусу «Неси Амсу». «Были времена, когда не существовало ни неба, ни земли, когда не было ничего, кроме безграничных изначальных вод, окутанных густой тьмой. Наконец, дух изначальных вод почувствовал желание творить и, когда он произнес слово, мир сразу же воплотился в образе, уже существовавшем в сознании духа до того, как он произнес слово, ставшее причиной сотворения мира» (Уоллис Бадж, «Египетская религия. Египетская магия»). Пока такое положение дел никак не противоречит шумерской версии сотворения бытия. Позднее Осирис начинает ассоциироваться с Птахом и даже пишется с использованием обеих этих ипостасей через дефис.
Пока мысль не увела нас далее, запомним характер этих взаимоотношений между Птахом и Осирисом: Осирис и Птах отождествляются, хотя Осирис формально является одним из порождений Птаха как более древнего божества-создателя. Да, это отсылка к взаимоотношениям христианского Бога и его Сына Христа. «Я породил из себя богов Шу и Тефнут и, будучи Одним, я стал Тремя», — говорит Осирис, и здесь уже узнается мотив божественной троицы (300 год до н.э.). Но и это еще не все. Те, кто знакомы с историей Осириса, наверняка уже провели параллели с историй Христа.
К великому сожалению, историю Осириса мы знаем не из текстов самих древних египтян, а благодаря вольному пересказу Плутарха в I в. н.э., в котором он, видимо, многое добавляет от себя или объясняет по-своему, а часть древнеегипетских богов называет на древнегреческий манер. За неимением лучшего доводится добывать истину из того, что имеем. Дальше в качестве источника будет использоваться сочинение Плутарха «Об Осирисе и Исиде».
На момент смерти Осирису 28 лет — без малого возраст Христа. Смерть его происходит на пиру (запомним этот факт, он еще пригодится нам во время разговора о пире Бриксена в уладском цикле ирландских легенд). Осириса обманом заточают в ящик, а после бросают ящик в море. Ящик этот потом будет использоваться при демонстрации человеческих останков в роли Осириса на пирах древних египтян во время празднеств. Не стоит забывать и о старинном обычае города Понтеведро в Галисии, когда тяжело болевшие, но выздоровевшие горожане ложатся в гробы в определенный праздничный день, а после их в гробах обносят вокруг собора. Ящик — метафора тяжелой болезни Осириса, скорее всего, психического склада. (Не стоит путать образ ящика с образом дома — границ человеческой психики).
Позже Осириса разрубят на 14 кусков, которые несчастная супруга Исида будет собирать едва ли не по всей стране, выпрашивая части мужа. (Заодно вспомним, как Нергал сошел в царство Эрешкигаль вместе с 14 духами, здесь это не простое совпадение, о чем станет понятно по тексту). Впрочем, важно не воспринимать Осириса как фигуру безгрешного мученика. Взять хотя бы его связь с нечестивой богиней Нефтис, от которой рождается Анубис, фактически брошенный сын. Мотив брошенного ребенка — это вина. Вина становится причиной раскола Осириса, воплощающего роль души. Но вина иррациональная, когда сама злосчастность деяния нам вроде бы понятна, но душа не может взять на себя за нее ответственность. Этого мотива мы не находим в поэмах о Нергале и в легенде о птице Зу у шумеров.
Мотив нечестивой связи, измены и брошенного ребенка описывает нам не межличностные взаимоотношения. Это образное описание причины раскола души, истинной причины смерти Осириса как символа души. Душа не готова взять на себя ответственность за содеянное, и винит в этом подстрекательстве шуит, затем винит шуит в бездействии и в том, что шуит не берет на себя ответственность за подстрекательство к злодеянию, когда приходит время (пир). Наступает момент расплаты: раскол души. Появившийся на свет ребенок после смерти Осириса — это и реинкарнация, и свидетельство того, что его душа нуждается в обретении целостности, в возвращении частей после раскола. Детей у него по факту двое — один желанный, другой нет, один, как уже можно догадаться, обозначает осознаваемую часть души, а другой тень, шуит.
Тифон, разрывающий Осириса на куски — это не совсем верный архетипический сюжет. Если мы принимаем фигуру Осириса как образ человеческой души, то Тифон представляется «злым» антагонистом, чем-то вроде человеческой тени. Но именно Тифон, напомним, разрывает Осириса, а тень лишена такой возможности по причине своей тесной взаимосвязи с душой. То, что Тифон — чудовище, скорее говорит о нежелании души осознать то, что именно ее желания (вот парадокс!) и привели к ее расколу. Раскол осуществлялся силами бессознательного через духа (на что намекает звериный облик Тифона). Но Тифон — это не враг и антагонист, а просто манифестация того, что причины раскола для личности-Осириса сокрыты от него самого, неосознаваемы.
Тифон рождается не так, как это происходит естественным путем: нам это указывает на то, что он вообще не рожден и не является некоей личностью или животным. Тифон — появляется из бока матери через рану, которую сам же и нанес ей. Мы видим мотив стигматов как иррациональной вины за жизнь у индивида, и эта идея откалывается в зону тени как глубоко травмирующая индивида.
Исида узнает о смерти Осириса от духов-демонов, что говорит о ее осознанной связи с бессознательным. В этом мифе она и является образом Великой Матери и всеобщего бессознательного. Нельзя отрицать, что образ богини Исиды с младенцем Хором, укрывающейся в тростниках, попал в самое яблочко архетипического образа. Всеобщее бессознательное с сознанием как маленьким ребенком на руках — это образ бытия в «лоне» бессознательного, сознания, все еще пребывающего в связке с потоком бессознательного. Поэтому этот образ, так глубоко волнуя человечество, также является символом восстановления души из обломков.
Итак, нахождение тела Осириса Исидой — это долгая история сбора его частей. (Расколотую душу доведется собирать по кусочкам, прежде чем можно будет работать с тенью и гармонизировать ее.) И Исида ищет и находит части тела (души). Так, она узнает, что Осирис заключен в колонне (внимание: фаллический символ) в храме (символ лона) богини Атаргатис (более древнее божество-персонификация Великой Матери). Чтобы забрать тело мужа, Исиде доведется кое-что выполнить — поработать на Атаргатис. Если бы целью было показать сам принцип «за все необходимо платить», то Исида не занималась бы весьма странными вещами в процессе своего служения. Богиня была приставлена к ребенку Атаргатис лишь нянькой, но по какой-то причине еженощно занималась обеспечением его бессмертия, опуская его в огонь. Мы имеем дело с отголосками ритуала, направленного на обеспечение целостности души. Огонь — страсть духа, энергия бессознательного, скрепляющего душу воедино после раскола.
То, что Атаргатис так легко расстается с ребенком, лишь показывает нам, что в этой истории в его образе заключен не самостоятельный индивид, а некая идея. Исида забирает мертвое тело Осириса и живого ребенка у более древнего воплощения бессознательного Атаргатис и возвращается назад. Кстати, ведь именно Исида (бессознательное) нечаянно выпускает Тифона (тень), а Осирис — причина появления на свет не только Хора (зачатого уже посмертно), но и Анубиса (зачатого с нечестивой богиней), что еще раз подтверждает все вышесказанное. Где-то на середине пути с телом Осириса мальчик снова утонет в волнах бессознательного – он больше не нужен как отдельный персонаж, так как далее будет происходить оживление (возвращение души) Осириса.
Исида не смогла найти лишь одну часть тела Осириса — его пропавший фаллос. В мифе объяснение пропажи происходит следующим образом: фаллос съеден тремя рыбами (их имена лепидот, фагр и оксиринхон). На первый взгляд, кажется странным, почему на одну часть тела приходится целых три рыбы. Но если мы будем ассоциировать их все с той же рыбохвостой Атаргатис (бессознательное), то мы увидим сюжет поглощения символа человеческой сексуальности бессознательным.
Образ фаллоса достаточно просто трактуется. Он представляет собой деструктивную силу, способную останавливать природные циклы, а, как мы знаем, важнейшим природным циклом является рождение-смерть. Таким образом, фаллос начинает подсознательно восприниматься как противодействие смерти, возможность противостояния старению и умиранию. Это своего рода образ бессмертия.
Осирис ощущает ответную любовь к нему Великой Матери, но не ощущает способность противостоять смерти после раскола себя как души. Утеряв символ фаллоса (идею возможности противостояния смерти), он не мог соединить себя как душу заново и испытывал психологический острый дискомфорт (образ ящика).
Отсюда и появление маленького мальчика-витальности (несколько позднее в славянских верованиях и магии мы найдем похожий образ мальчика-козленка). Это не только витальность, но и либидо, и ощущение права на жизнь. После ритуала Исиды Осирису больше не нужен символ остановки колеса жизни-смерти (фаллос). Он принимает такое положение вещей (смертность своего тела), видит себя его частью, а не возвышается над ним. Смерть больше не беспокоит его, он не убегает от осознания смерти и осознания рождения. Вместе со страхом исчезает иррациональная вина за свое рождение. Душа перестает раскалываться и обретает гармонию. Нахождение Осириса внутри дерева в фаллической колонне еще раз фиксирует наше внимание на проделанной работе психики: Осирис (душа) пребывает внутри дерева, внутри бессознательного, внутри природы, внутри Великой Матери.
Культ Осириса распространяется вирусно примерно в 2500 гг до н.э. Во время праздника Манерос на пирах (пир — образ столкновения с тенью, с самим собой) древние египтяне демонстрируют скелет в ящике всем желающим. Желающим убедиться, что только принятие цикла рождение-жизнь-смерть и есть путь к гармонии души.
