Литературный критик Сергей Баталов рассуждает об особенностях позднего дебюта и преодолении травматического опыта на примере поэтик Анаит Сагоян, Виталия Мамая и Евгении Одинцовой.
Судьба поэта – странная вещь. У кого-то очень рано проявляется талант, о нем говорят едва ли не после первых юношеских публикаций, о нем пишут критики и его привечают литературные журналы.
А бывают поэты, которые долго идут к своему читателю. Дело не в отсутствии таланта – жизненные обстоятельства, например, складываются таким образом, что занятия литературой надолго отходят на второй план. Да и поэтический талант сейчас, в начале 21 века, зачастую созревает медленно. Зато, если уж он не подвел, и собственная интонация, равно как и путь к читателю были счастливо найдены, то словно бы в компенсацию за долгое ожидание мы получаем не просто поэта с собственным голосом, но и поэта с особым жизненным опытом, понимающим, что и для чего он хочет сказать миру.
Но — странное дело: если талантливый поэт двадцати с небольшим лет интересен почти всем, то уже тридцатилетнему дебютанту пробиться гораздо сложнее. Его еще могут опубликовать журналы – хорошие стихи есть хорошие стихи, кто бы их ни написал, но его почти не видят критики, сплошь и рядом нацеленные либо на сложившиеся авторитетные имена, либо на яркую молодежь. На те же категории авторов нацелены и литературные премии, которые, даже если успеваешь пролезть в возрастной лимит, почти невозможно выиграть человеку без имени.
В рамках данной статьи я хочу обратить внимание на три дебюта трех поэтов, заявивших о себе совсем недавно, творчество которых, как мне кажется, может представлять интерес для ценителей поэзии. Все трое — очень разные по возрасту, месту жительства и биографии. У всех троих за плечами — распад Союза, девяностые и прочие сложные периоды истории нашей страны. Все трое, образно говоря, пережили как свой собственный, так и наш общий апокалипсис, и теперь в своем творчестве осмысляют опыт этого переживания.
Как известно, существует пять стадий переживания травматического опыта: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Первые две стадии придется пропустить — известные события произошли достаточно давно, ранние стадии все уже проскочили. Да и слишком просты они для поэтического творчества. Осталось еще три. А поскольку жизнь опять испытывает наш привычный мир на прочность, читатель может из всех предложенных реакций выбрать самую подходящую для себя.
1. Торг
Дебютная публикация стихов берлинского поэта, прозаика и фотографа Анаит Сагоян случилась в текущем году, ее стихотворная подборка вышла в 157 номере журнала «Лиterraтура»*. Немногим ранее состоялся и прозаический дебют Сагоян в «Журнальном зале» — ее роман «Мосты горят» опубликован журналом «Дружба народов» во втором номере за этот год. Но о прозе Анаит Сагоян разговор отдельный, пока что поговорим о ее поэзии.
Основная поэтическая тема Анаит Сагоян, насколько об этом можно судить по единственной подборке, все та же — крушение мира. Распад показан предельно натуралистично: стихи наполнены жесткими, резкими, но величественными образами как бытового, так и фантастического характера. Они пугают и завораживают, чем-то напоминая черно-белые фотографии с загадочными сюжетами и заставляя вспомнить о другой грани творчества Сагоян. Вообще, тема крушения мироздания — общая для поэтов поколения 80-х, для которых распад страны и привычного советского быта совпал с потерей их детского мира. Все это также есть в поэзии Анаит Сагоян, более того: не только прошлый, но и современный мир вокруг поэта переживает апокалипсис, разваливаясь прямо на глазах.
Главное же отличие ее стихов состоит в том, что лирический герой не боится окружающего его хаоса. Торг, конечно, тут немного не то слово, его следует понимать только как умение находить плюсы. Плюс в данном случае находится в том, что наступивший апокалипсис позволяет лирической героине почувствовать себя живой. Крушение физического мира освобождает пространство для духа, и это для поэта словно оправдывает его крушение.
Люди падают. Девочка Оля тоже – ещё с минуту – и упадёт,
как потухшее тело кометы на заваленный горизонт.
Но у Оли есть дух. Он выдуман, а значит, не умертвим:
так на каждую тонну тьмы приходится и немного любви.
(«Девочка Оля»)
Возможно, причина опять же в биографии, и выросшая в Грузии армянка Сагоян никогда и не чувствовала себя в том мире по-настоящему дома. Зато в условиях апокалипсиса она ощущает себя довольно комфортно, в какой-то мере своей. Сталкером сумеречных зон, чудовищем из заколдованного леса. Или самим лесом, стремительно поглощающим статую Христа в стихотворении «Лес I».
Но духовное перерождение приводит и к осознанию своей неуместности в существующих реалиях. Возникает внутренний конфликт, который и становится внутренним мотором поэтики Сагоян.
Встану с утра, посмотрю на большой раскоп:
прямо под окнами вышли на кости левиафана.
Здесь было море, мама, слышишь! – кричу взахлёб.
Папа, здесь море было, – голосом хриплым, рваным.
(«Дом»)
Этот крик можно сравнить и с первым криком младенца в колыбели. Так гибель героя становится актом его нового рождения. Каким будет этот новый герой? И найдет ли он подходящий для себя мир? Будем надеяться, это покажут следующие стихи Анаит Сагоян.
2. Депрессия
Имя украинца Виталия Заиченко, публикующегося под псевдонимом Виталий Мамай, мало что говорит широкому читателю. Из скупых на подробности журнальных биографий мы узнаем, что ему 48 лет, что он журналист, копирайтер и переводчик, живет в Израиле. Первый поэтический сборник у него вышел лишь в 2014 году, к настоящему времени их уже (всего) два. Все это мало объясняет тот факт, как в 2019 году он дебютировал в российских литературных журналах – сразу тремя публикациями в «Журнальном зале»: сперва в «Знамени», затем в «Новом береге» и в «Волге». Если добавить к этому большую дебютную подборку в журнале «Этажи» за тот же 2019 год, то «выход в свет» получился весьма эффектным.
Понять, чем поэт привлек редакции уважаемых журналов, в общем-то, несложно. Во-первых, это музыкальные, полные экзотических картин, драматургически точно выстроенные стихи. Во-вторых, «цепляет» их лирический герой, не самый типичный для нашей литературы. Уже из приведенных фактов мы видим, что герой стихов по крайней мере частично имеет биографию их автора. Он – то есть герой – поживший, довольно одинокий мужчина, бродяга и немного философ, печальный, ироничный и наблюдательный. Фоном для его жизни и стихов служат экзотические для нас страны – Перу, Израиль. Стихи при этом страшно злободневны – современности в них столько, что они подчас напоминают сводки новостей. Или военные сводки, что практически одно и тоже. На этом фоне идет его повседневная, даже обыденная жизнь. Герой выпивает, размышляет о разном, встречается с женщинами. За окружающим пространством он наблюдает с отрешенностью сфинкса, не особо вглядываясь в мельтешение людей вокруг.
Суета вокруг словно провоцирует лирического героя Мамая на мысли о вечном. Но – окружающие его не то безвременье, не то вечность не устраивают нашего рассказчика. Для него этот край, «где все знают Калашникова, но не Баха», – лишь пустырь, возникший на месте погибшего мира. Край, неизменный сам по себе, но грозящий гибелью каждому, попавшему в его магическое поле.
Лишь иногда – маска восточного спокойствия спадает. Какой-нибудь совершенный пустяк, случай (вроде шума пролетевшего самолета) приоткрывает щель, сквозь которую мы видим старые, неизжитые трагедии. Мы видим воина, готового защищать собственный хрупкий мир.
Впрочем, прежнего мира для него уже нет. И осознание невозвратимости порождает печаль, ту печаль, которая придает особую магию стихам Виталия Мамая.
Белые облака уходят на юг отарой,
не дожидаясь ночи, готовой пролить чернила…
Ближневосточная сказка опять остаётся старой,
потому что жизнь новой не сочинила.
(«А́льте за́хен»)**
3. Принятие
Евгения Одинцова дебютировала в «Журнальном зале», а точнее, в журнале «Просодия» в 2020 году, в двенадцатом по общему счету номере журнала***. До этого она успела многое: стать кандидатом экономических наук, маркетологом в крупной международной компании, выпустить две книги стихов и закончить высшие литературные курсы.
2020-й вообще стал для литературной судьбы Одинцовой переломным. Первые поэтические книги Евгении Одинцовой носили скорее ученический характер и прошли практически незамеченными. Зато в 2020 году помимо упомянутой публикации в «Просодии» Одинцова выпустила сразу два сборника, показывающих, что их автор не только успел превратиться в поэта с собственным узнаваемым голосом, но и как минимум один раз успешно поменять собственную поэтику.
Но мы забегаем вперед. Первый сборник «Из жизни одной международной компании» – стихи из которого как раз и вошли в подборку, представленную в «Просодии» – представляет собой итог проведенного несколько лет назад – а точнее, в 2014-2017 годах – необычного поэтического эксперимента. Эксперимент состоял в литературном осмысленим казалось бы самой непоэтичной из всех непоэтичных материй – той самой офисной жизни, которая, судя по биографии, столь хорошо знакома автору сборника. Опыт тем более любопытный, что офисные реалии практически не представлены в современном стихосложении.
Эксперимент стоит признать удачным. Во-первых, офисные реалии представляют собой кладезь для поиска свежих, неожиданных метафор. Евгения Одинцова удачно использует открывающиеся возможности, чтобы перевести офисные реалии на мифологический, даже немного сказочный уровень, когда офисный небоскреб вдруг предстает темницей, где томятся сказочные принцессы, а финансовый директор – не менее сказочной феей. Во-вторых, вся эта, казалось бы, совершенно внепоэтичная стилистика деловой жизни становится хорошим фоном для трезвого взгляда на собственную жизнь. Автор уходит от ожидаемого и потому банального противопоставления жизни офисной и жизни настоящей. Поэту присущ немного усталый, но неизменно светлый взгляд и на «офисный» мир, и на людей, работающих вокруг (к слову, сборник проиллюстрирован непрофессиональными художниками – коллегами автора). По некоторым деталям, вроде упомянутой башни-темницы, мы можем догадаться, что, как и многим из нас, героине тоже когда-то мечталось вырваться из круга обыденности. Но постепенно вместе с ней мы приходим к важному выводу: и такой мир – тоже жизнь. Офисная реальность, впрочем, как и внеофисная, может быть и пустой, и подлинной в зависимости от собственного выбора – как и для чего ты живешь. И это тот опыт, который может помочь многим страдающим от жизненной рутины читателям по-новому переосмыслить уже собственную жизнь.
Лиза! Вы финансовый директор!
Ваша любовь нужна
всем, кто печёт конфеты,
пакует конфеты,
развозит конфеты —
чаёвничает страна…
(«Бедная»)
К чести Евгении Одинцовой, она не стала заложником одной, столь удачно выбранной темы, потому что ее следующий сборник «Не вдруг» создан в другой, совершенно непохожей поэтике, и деловая жизнь в нем не затрагивается вовсе. Зато по-особенно виден человек. Выясняется внезапно, что этот человек любит тишину. И воду – может быть, как материальное воплощение этой тишины. Еще он любит наблюдать, как в этой тишине приходят случайные, и, наверное, самые важные мысли – о любви и одиночестве, о времени, о счастье, о детях.
На эти уже непривычные для «высокой» поэзии темы автор говорит легко и откровенно, не закрываясь щитом пафоса или иронии. В реальности «Не вдруг» случилась своя катастрофа – некое пережитое расставание. Но, как и в предыдущей книге, в новых для себя условиях героиня не живет прошлым. Она по-прежнему продолжает находить смысл существования в деталях, в людях, в постоянстве природы. Как и в случае первой книги, этот опыт может оказаться важным и нужным для многих.
Запачкать бодик с эмблемой Вортон
оранжевой тыквой, почти что тортом.
С семи утра, чуть проснувшись, вязко
пойти на аллею скрипеть коляской.
Ходить у дуба, почитывать слово.
Не надо другого.
Не надо другого.
Подведем итоги. Разумеется, поэзия – это не учебник по психологии, она не должна решать чьи-то психологические проблемы. Это «лучшие слова в лучшем порядке». Но эти слова точно передают как личные, так и поколенческие драмы, а точность передачи – именно то, что мы ждем от поэзии. Во всех трех случаях такая точность имеется. И уже одно это делает приведенных мной авторов заслуживающими внимания.
* А. Сагоян. Нас никогда здесь не было. / «Лиterraтура», № 157, 2020
** В. Мамай. Стихи / «Новый Берег», номер 67, 2019
*** Е. Одинцова / «Prosōdia», 2020/12
