Рассказ Натальи Калинниковой «Почему я всегда виновата» – это легкая, точная, ироничная история в лучших традициях «Бриджит Джонс». Кто еще может смешно и достоверно рассказать о погоне за совершенством и преображением, как не женщина? В наше время коучей и тренингов по личностному росту, женщины ищут, преображаются, разочаровываются, ходят к ведьмам и гадалкам, улучшают экологическую обстановку методом экономии воды и т.д… Словом, развлекаются, как могут. Автор предлагает, с одной стороны, проследить такого рода веселое приключение, с другой, дает ненавязчивый психологический анализ ситуации.
Анна Маркина
Наталья Калинникова. Писательница, преподаватель creative writing, литературный редактор. Выпускница первого набора магистратуры «Литературное мастерство» НИУ ВШЭ. Преподаёт на Факультете коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ. Публиковалась в журналах «Незнание», «Дистопия», «Чамбер». Соавтор нон-фикшн сборников, посвящённых современному состоянию литературных музеев «Хранители времени» (2019), «Молодой Горький» (2020).
Наталья Калинникова // Почему я всегда виновата?
Ира сидела в своём сером кресле и воевала с таблицами Excel. В её шейных позвонках, жалобно похрустывая, назревал хондроз. Уже пора было обедать, но цифры скакали по клеткам, как бешеные макаки. Переделывать отчёт за отпускной коллегой – сущий ад. Какой тут обед.
– Там Абрикосова сладости турецкие привезла – обронила юристка Люба и пошла себе дальше. Её припудренный рот ещё полнился этими сладостями, так что Ира расслышала только «А-иоо-ве-аа-и» на фоне довольного почавкивания. В обеих руках юристка Люба несла по блюдечку, от которых так пахло розами, жареным миндалём и гранатовым соком, что Ира решила поскорей последовать её примеру.
Кухонный закуток без окон и дверей превратился в малоазийский базар. Столы были составлены буквой «П», обложены золотыми пластиковыми блюдами. В центре композиции расторопно поворачивалась поджарая фигурка Абрикосовой. Даже со спины было понятно, что это женщина-марафонец – не только в любительском спорте, но и по жизни. Из двухдневной командировки в Стамбул она вернулась с чемоданом, полным липких картонных коробок с надписью Koska. Раздавала теперь на пробу, особо заинтересованным предлагала купить по цене производителя. Заинтересованных была целая очередь.
– Не такие у нас, не такие! – грохотала ножом Абрикосова, подбавляя на протянутую тарелку ярко-жёлтых ломтей, прозрачных, как янтарь, с сердцевиной из грецких орехов. – Такие на экспорт не поставляют!
Ира протиснулась сквозь чавкающую толчею, выудила из подставки бамбуковую зубочистку, наколола пару кусочков розового рахат-лукума.
– Да рукой бери! – хохотнула Абрикосова. – Поздновато пришла, давай расскажу, что осталось. Этот, типа хвороста – кадаиф, барабанчики с сиропом – тулумба, рулетики с фисташкой – мебруме…
– Я всё равно не запомню, давай ассорти!
Ира протянула Абрикосовой бумажку с пейзажами Ярославля, а взамен получила и барабанчиков, и пахлавы, и сахарной зелёной паутинки, рассыпавшейся в пыль от первого прикосновения. Вернувшись на свой пластиковый трон, Ира продолжила борьбу со своими таблицами. Работа пошла быстрее – глюкоза сделала своё алхимическое дело.
Турецкие лакомства заменили Ире обед и ужин. С одной стороны, удобно – можно не вставать из-за компьютера до победного. Но подслащённые мысли Иры то и дело отвлекались на отпускные воспоминания. Одна и та же картинка всё крутилась перед глазами: как она плутает по дворцу Топкапы, и в одном из павильонов, среди серебряных кубков, золотых кинжалов и вёдер с жемчугом натыкается на гигантский бриллиант. Невозможно сказать, сколько в нём карат, но по размеру он как упитанный трёхмесячный младенец. Ира тогда посмотрела на свои опухшие за день пальцы – на левом безымянном в тесном кольце виновато торчал крошечный бриллиантик. Просто песчинка по сравнению с этим светилом в бронированной витрине. Ира в задумчивости несколько раз переводила взгляд со своего кольца на султанское сокровище и обратно. Какая-то итальянка заметила это и схватила Иру за локоть, чтобы не упасть от смеха. Она полностью разделяла её чувства. Если продать такой бриллиант, сколько рахат-лукума можно купить на выручку? Всяко больше, чем осталось в пакетике: к вечеру Ира подъела весь свой turkish delight.
***
Прыщи не заставили себя ждать. Уголки губ обметало, предплечья покрылись розовыми разводами, как при диатезе. Скорее стыдно, чем больно – ну какой диатез в 30 лет? Ира и так была ниже всех в отделе: хохмачи-программисты то и дело спрашивали, не в Детском ли мире она одевается. Теперь ещё и эта напасть. Ира дважды в день пила противоаллергенные, тональник накладывала чуть ли не шпателем, но ничего не помогало.
– Это всё шлаки, – написала ей в чате школьная подруга Надя. – Такое таблетками не выведешь. Нужно в баньку. Пропариться как следует, токсины выгнать.
Баньку Ира не любила. Бабушки в самодельной дачной клетушке клали её на самую верхнюю полку – «чтобы крепла». Это было мучением: плешивые веники царапают, листья обжигают; температура под сто, но взрослые сидят, терпят, и ты с ними сиди, терпи. А потом на выходе как обдадут ледяной водой из ржавого ковша – для закалки! Нет уж, лучше прыщи.
– У тебя невежественные представления о бане, – укоризненный смайлик от Нади. – Я же не в общую парилку зову, где триста голых баб с грудями до колен. Отдельный номер снимем, Всеславу позовём. Она нам женскую баньку сделает, по Луне.
Ира не поняла, при чём здесь Луна. Тогда Надя прислала порцию избранных картинок из аккаунта Всеславы. Там всё было прекрасно, как в рекламе тайских салонов. Никаких тебе кафельных лавок, никаких тазов эмалированных. Подписи под картинками обещали «правильно подобранные эфирные букеты», мягкий пилинг на природных дистиллятах и даже «согревающие полудрагоценные камни». Тут до Иры дошло: женская банька – это нечто вроде спа, только дороже, потому что мастер принимает процедуры вместе с тобой. Благородное собрание следовало проводить по строго отведённым лунным дням. Предполагалось не только физическое, но и ментальное очищение – разговоры по душам, снятие информационных блоков, иная психологическая помощь.
Перспектива откровенничать с незнакомым человеком в полуголом распаренном виде Иру не прельщала. Но Надя не привыкла так просто отступаться от своего:
– Да не хочешь – не откровенничай, кто заставляет! Оставляй все свои ментальные блоки при себе. Но учти: сейчас последние дни в декаде, когда можно обряд проводить. Жди потом целый месяц, чешись.
– Ладно, зови свою банщицу, – сдалась Ира. – Только я в купальнике буду.
– Зато у неё можно со своим прийти, – возрадовалась Надя. – У других ведуний такое не допускается! А тут чем привыкла, то и неси. No pressure, в общем, никакой обязаловки.
Надя продолжала писать всякое из разряда «себя надо баловать!», но Ире пора было бежать на встречу с коллегами. Она знала, что когда подруга чем-то сильно увлекается, её не остановить. А увлекалась Надя часто. Сейчас она изучала ведическая культуру, – индийскую и праславянскую, – чтобы вернуть себе «женские энергии». Надя была уверена, что их отобрали у неё «неблагие» отношения с мужчинами и жизнь в суровых условиях мегаполиса.
***
Сауна, в которой Всеслава назначила вечерний сеанс, находилась на втором этаже одного из советских зданий, благополучно переживших реновацию 2010-х. Это был уже не безликий бизнес-центр, наспех обшитый сайдингом, а культурный кластер с посуточной арендой коворкингов. Рядом с сауной располагались сетевой фитнес-центр, соляная пещера и комната для флоатинга. Такое соседство предполагало толпы усталых офисных людей, желающих расслабить свои сколиозы. Однако кроме них троих и очень юной девушки-администратора в холле никого не было. Возможно, отсутствие посторонних входило в стоимость магической услуги.
В раздевалку зашли за десять минут до начала. Внутри пахло дешёвыми индийскими благовониями и кварцевой лампой. Всеслава оказалась точно такой, какой Ира представляла её по профилю в Инстаграме: статная, с толстой русой косой, дважды обвитой вокруг горделивой головы. Когда она стала распускать волосы, это уже было похоже на колдовское действо. Затем, непринуждённо, будто они близкие родственницы, Всеслава скинула своё длинное, расшитое солярными символами платье и облачилась в простыню. Подпрыгивая на одной ноге, все те же действия повторяла Надя. Её суетливые телодвижения как бы сообщали: «Видите? Я тоже не стесняюсь, совершенно не стесняюсь! Да, я такая, но это всё от того, что у меня отняли мою женственность!» Ира поискала глазами ширмочку, за которой можно было бы притулиться, но таковая отсутствовала. Пришлось разоблачаться, пристроившись с краю пластиковой лавки.
– Ты что, в этом останешься?
Всеслава лукаво прищурилась. Ира подтянула лямки своего цельного чёрно-розового купальника.
– Угу.
– А как ты собираешься проходить инициацию женской сути? Цветы где?
Ох, точно: Надя же и про это писала, но Ира не успела толком прочитать. Нужно было купить свежие розы, непременно алые. Дома у Иры имелся букет из кремовых роз и аспарагуса, немного подувядший. Она хотела срезать пару бутонов оттуда, но Надя категорически запретила. Эти цветы Ире подарил начальник отдела, Андрей Валерьевич. То есть как, подарил – отдал. У него на днях был юбилей, и партнёры натащили столько букетов, словно Андрей Валерьевич местный Леонтьев. В целях освобождения рабочего пространства он раздал по букету всем сотрудницам, а жене притащил целых три.
– Вот видишь, он женат! – кричала капсом Надя. – Как можно для своей инициации использовать цветы от женатого мужика?
Словом, свежих роз Ира так и не купила, пришла без них, ведь главное – настрой.
– А можно я сама сделаю инициацию, дома?
Всеслава удивлённо подняла свои густые, благородного оттенка брови.
– Можно, конечно. Но там важна привязка к лунным часам. Ты готова встать в 4 утра, чтобы до рассвета всё успеть?
Ира неуверенно кивнула. Всеслава хмыкнула, но тут вспомнила, что у неё ещё масса важных микрообрядов перед заходом, и зарылась в свою походную суму.
Надя быстренько пересказала Ире, что такое инициация. «Дичь какая-то», – подумала Ира. Семь раз потрогать свою вульву бутоном цветка, шепча аффирмации – хватило же у кого-то фантазии! Тем более, делать это после рабочего дня, в компании двух взрослых женщин… Ира не представляла, как после такого снова сможет сидеть с Надей в барчиках. Впрочем, Надя туда уже целый квартал не ходила – она теперь считала, что это не женское занятие. Глядя на Всеславу, Ира подумала, что тому, кто хотя бы раз общался с ней лично, в барчиках появляться непозволительно. В белоснежной простыне, с растрёпанными волосами Всеслава походила на босоногую валькирию, противницу всякого греха. При ней невозможно было бы заказать второй бокал Апероль Сприца со льдом, пошловато хихикать над симпатичным барменом. Через пару лет плотного общения со Всеславой, пожалуй, можно стать потомственной графиней. Носить такие вот целомудренные платья в пол, не пользоваться косметикой, родить троих детей, таскать их везде с собой в эко-слингах. Может, это и здорово, но Ира не представляла себе, как совместить этот поведенческий паттерн с основной работой. И мужчины, который взялся бы её содержать на период ведической трансформации, у неё не было. Был дружок Петечка, с которым они иногда спали – но такие псевдоотношения благородные матроны вроде Всеславы считали недопустимыми, разрушительными для женщины. Надя, наслушавшись Всеславиных лекций, убеждала Иру бросить этого Петечку и семь лет держать целибат, чтобы найти себе нормального мужа. Ира уточнила, не достаточно ли будет для целибата месяцев так пять-шесть? Надя, делая ужасные глаза, отвечала, что ни в коем случае – только за семь лет ДНК бывшего мужчины полностью удалится из её матки.
– Так, какой у вас был запрос? – крикнула Всеслава, наконец выгрузив из походной сумки все свои богатства.
– Я хочу избавиться от груза прошлого, – с энтузиазмом выдохнула Надя. Простыня сползла с неё, обнажив правую грудь. Грудь эта, чуть вздёрнутая кверху и вся веснушчатая, выглядела гораздо веселее своей хозяйки, словно груз прошлого был ей нипочём.
– Понятно, – сказала Всеслава, – сделаем.
– А мне бы вот это свести, – сказала Ира и погладила свои пунцовые плечи.
– «Это» – это что?
– Шелушения…
– «Шелушения» – это лишь следствие. А нам нужна причина. Если «шелушения», значит, какой-то орган работает неправильно. Орган работает неправильно от перегрузки – физической, ментальной, энергетической. На всё это есть своя первопричина, кармическая!
– Да я просто сахара переела, – попыталась было Ира, но Всеслава только руками замахала. Пальцы у неё были длинные, выразительные, такими бы воду заряжать. А может, и заряжает.
– Даю две минуты – прислушайся к ощущениям в теле! Где будет тянуть, там энергетический затык.
Пока Ира послушно прислушивалась к ощущениям в теле, поёживаясь от сквозняка, Всеслава открывала и закрывала крышечки, отвинчивала колпачки, нюхала, намазывала на Надины руки. Надя тоже принюхивалась, понимающе кивала, переспрашивала. Ира догадалась, что они подбирают ей очищающие средства по типу доши – кое-что в этих вопросах она всё-таки соображала. В прошлом году Надя затащила её к индусской астрологине. Та не только проследила далёкие пути планет, пролегающие через всю Ирину бухгалтерскую судьбу, но и предложила набор массажных масел со скидкой. Стоили они как телевизор, зато их можно было добавлять в пищу (в составе ничего минерального!) Когда Надя сказала, что в женскую баньку можно со своим, она сразу вспомнила про одну из тех замусоленных бутылочек. Ире казалось, что Всеслава похвалит её за предусмотрительность – ведь это было не просто массажное масло, а подобранное ведическим астрологом.
Поэтому Ира очень удивилась, когда Всеслава проигнорировала её фразу «у меня с собой». Ей даже стало немного стыдно, как бедному студенту, который не сбрасывался на общее пиво. Хотя, по идее, все банные процедуры уже оплачены. Наверное, надо всё-таки взять что-нибудь у ведуньи – это как чаевые, только вперёд? Ира для вида повыбирала и, в конце концов, польстилась на мыло ручной работы – фиолетовый брусочек с запахом ежевики. Всеслава отдала его молча, но банок своих не убрала.
– Нам, кажется, пора, – сказала Ира.
– Ничего, без нас не начнут, – сказала Всеслава, и стала перекладывать пузырьки туда-сюда, повторно демонстрируя ассортимент недогадливой клиентке.
– Я вот своё взяла. Мне Надежда сказала, можно…
Надя сделала страшные глаза, будто впервые об этом слышала.
– И что у нас «своё»?
Всеслава повертела в руках Ирину бутылочку с таким видом, словно вытащила её из заблёванной урны.
– Нуу, мы с этой маркой не работаем… У них лицензию отобрали. К тому же, масло открыто – кто знает, какие бактерии там расплодились.
– Так я им пользуюсь полгода – конечно, открыто!
– Ааа, ну всё понятно тогда, откуда твои шелушения. Это не энергетический затык, это бактериальная природа!
– Но это же просто льняное масло с эфирными добавками, – расстроилась Ира.
– Ах, льняное! Тогда конечно! Используют льняное масло почём зря, а потом удивляются, откуда у них аллергия!
– Что же такого? Мне астролог посоветовал…
Лисьи глаза Всеславы вспыхнули.
– С каких это пор астрологи назначают масла для бани? Что, новая профессия появилась? Астролог-банщик?
– Может, пойдём париться? – кашлянула Надя.
– Я когда выбирала, ещё про баню не думала, – не уступала Ира. – Просто запах понравился. Я в маслах особо не разбираюсь!
– Так вот, надо разбираться! – разъярилась Всеслава, словно вся её дальнейшая карьера зависела от того, просветит она сейчас эту заблудшую душу или нет. – Единственное масло, которое можно использовать для бани – кокосовое!
– Это почему? – искренне не поняла Ира.
Встретив столь беспардонное сопротивление, Всеслава побагровела лицом. Плавно загибая свои прекрасные длинные пальцы, начала объяснять:
– Потому что. Кокосовое. Масло. Это. Масло. Тонких. Энергий. Его рецепт проверен тысячелетиями. Все просвещённые женщины в древние времена пользовались исключительно кокосовым маслом.
– Так чем льняное хуже? Тоже в крем кладут везде…
– Кокосовое масло рекомендуют просветлённые учители человечества! Оно способствует духовности, уменьшает невежество. Оно идеально!
– Да мне как-то пофиг, на самом деле, – не выдержала Ира. – Идеально, не идеально! Что за бред! Это же просто масло!
– Там наше время… – попыталась Надя. Ей очень хотелось поскорее лечь на тёплую полку в парной и чтобы все замолчали. Она знала характер Всеславы, но то, что Ира так взъерепенится, никак не могла предположить.
– Без нас не начнут! – прикрикнули на неё обе девушки одновременно. Надя обиженно встала и ушла париться одна. Провисла пауза; сквозняк свистел из-под входной двери.
– Так что, – сказала Всеслава, – берём правильное масло или так и будем сидеть?
– Нет, спасибо.
Ира выпотрошила одежду из сумки и стала демонстративно натягивать колготки. Всеслава, пожав своим богатырским плечом, устремилась к парной – но на пороге остановилась и ехидно прошептала:
– Предоплата не возвращается!
***
Вернувшись домой, Ира включила чайник, достала вишнёвый ликёр, рюмку турецкого стекла – и, не дождавшись кипятка, выпила. Затем ещё одну, уже с крепко заваренным цейлонским чаем. И подумалось Ире, что она себе спа обустроит в сто раз лучше, чем все эти ведические жёны вместе взятые.
Она включила воду, подложила под ванную пробку ватный диск, чтобы не подтекало. Соль в непочатой коробке с изображением отвратительно-доброй бабушки так долго ждала своего часа, что спрессовалась в бурый ком. Иру это не остановило – она надрезала коробку с двух сторон; соль ухнула вниз вся разом. Чтобы ванна не превратилась в Мёртвое море, Ира бросилась выгребать соль горстями, то на пол, то в раковину, как получится. Но соль таяла быстрее, кожа стала зудеть – ничего не оставалось, кроме как выткнуть пробку, спустить всю воду и начать заново.
Во время второго захода Ира поступила мудрее: соли больше не было, поэтому она добавила всего один колпачок пены и две бомбочки в форме сердец – подарок Петечки на прошлый 14 февраля. Затем Ира взяла широкий нож для мяса и обрубила им толстые, узловатые соцветия того самого букета, начальником подаренного. А потом, разлегшись по горячему, чуть шершавому дну ванны, крошила пальцами розовые лепестки, и наблюдала, как они сворачиваются, а затем распрямляются по пенной поверхности воды.
***
– Словом, кайфанула я ничуть не хуже! – завершила Ира свой обеденный рассказ. Юристка Люба увлечённо слушала её, не менее увлечённо жевала салат и кивала. Моменты, в которых Ира живописала Всеславину наглость, вызывали в ней участливые выкрики типа «Вот ведь!» и даже «Ничёсе жесть!» Но к концу рассказа Люба помрачнела, словно ожидала иного разрешения событий. Ире подумалось, что коллега осуждает её за то, что она не вытребовала назад своих кровных.
– Конечно, семь тысяч – ощутимая сумма, – развела руками Ира. – Но не настолько, чтобы себе нервы трепать. Да и как бы я заставила их вернуть? У неё даже кассового аппарата нет.
– То есть ты дважды налила полную ванну горячей воды, – задумчиво сказала Люба, не слушая Ириных оправданий.
– Я же хотела искупаться, а не замариновать себя, как огурец в рассоле!
– Но ты же понимаешь, – пристальный взгляд, полный разочарования, – Что это непоправимый вред для природы?
«О мой бог», – только и подумала Ира.
– Какой ширины твоя ванна? Если 65 сантиметров, то это 140 литров расхода, а если 70 – то уже 160!
– Не помню я! Обычная ванна, бабушкина.
– Чугунная? Да это все 170 литров! Умножь на два – кошмар!
Ира внимательно осмотрела пространство вокруг Любы. Оно было лишено массивных полок и прочих тупых и тяжёлых предметов, об которые Люба могла бы удариться головой в процессе их совместного бизнес-ланча. Значит, она сюда пришла уже такая.
– Ну да, наверно, вчера я израсходовала литров триста. Многовато. Но я вполне могу себе позволить такой расход…
– Ты не понимаешь! – громким злым шепотом воскликнула Люба. – При чём тут «могу», «не могу»? Это очень вредно для окружающей среды! Мыльная вода – это всё равно что щёлочь! Кипяток с солью, коктейль из микрочастиц скраба, ватных палок и ещё чёрт-те знает чего! И куда это всё потом выливается? Ты когда-нибудь задумывалась? В наши же реки, в наши озёра, где мы летом отдыхаем с детьми!
Пока Люба продолжала свою проповедь, Ира вспомнила любопытный новостной сюжет. Семейная пара диггеров залезла в городскую канализацию и обнаружила там целые острова из ватных палочек. Самые большие стояли неподвижно; те, что поменьше, плыли по течению, их можно было ловить мелкой сетью, как креветок. Креветки, кстати, едят всё что ни попадя – это Ира вспомнила уже другую новость, – и пластик тоже. Однажды ей самой попалась такая неразборчивая креветка. Ира всё никак не могла прожевать хрустящий кусочек, думала, что это панцирь, оказалось – уголок от пакета. Очень несимпатичное ощущение, особенно если представить, что было бы, если бы она это проглотила. Но если одна ванна в месяц – преступление, тогда Всеслава с её банями просто серийная убийца!
– Лучше душ принимать. И по-маленькому ходить тоже в душе, чтобы не смывать лишний раз, – резюмировала Люба.
– Не знала, что ты такая эко-активистка…
– Да ладно? Я со всего отдела бумагу собираю на переработку. Со своим контейнером везде хожу, покупную еду не беру, – Люба постучала вилкой по краю опустевшего лотка: белёсые потёки соуса, зёрнышки бурого риса на стенках.
Ира отложила недоеденный кусок покупной пожарской котлеты, поднялась из-за стола и стала убирать за собой грязную посуду.
– Как это вообще происходит, – бормотала она, не глядя на коллегу. – Почему я всегда остаюсь виноватой? Мне тридцать лет, я старший бухгалтер, но вот, не разбираюсь ни в банях, ни в женственности, ни в экологии…
– Да хорош обижаться! Просто как ещё с вами говорить? Вы никто не хотите стать чуть более внимательными!
Ира составила на поднос тарелки и салфетки, причём не только свои, но и с соседнего столика схватила, опередив изумлённую уборщицу. Ей стало досадно, что салфеток на подносе больше, чем одна – это ведь, получается, лишний мусор. Вредно.
– Если бы вы все говорили чуть более спокойно, возможно, я бы к вам и прислушалась, – парировала Ира. – А сейчас выходит, я виновата в приближении планетарной катастрофы. Как-то чересчур, нет?
Она нагрузилась подносами и ушла, моргая часто-часто, чтобы ненароком не споткнуться из-за этих дурацких слёз. Хорошо ещё, не сказала про вчерашний ликёр – а то, по милости Любы, заработала бы славу тихой алкоголички.
***
Надо уже всё это прекращать, надо больше ценить себя, ограничивать общение с токсичными… Совсем, конечно, не получится, но хотя бы частично…
– Ира, можно тебя на минуту?
Начальник подкрался так неожиданно, Ира даже не успела очнуться от своих мрачных мыслей.
– Да, Антон Валерьевич?
– Иринка, – начальник присел на край стола, наклонился к ней близко-близко, – Пойдём, пошепчемся?
«Вот те на, – колотилось в Ириной голове, пока она шла за Антоном Валерьевичем в пустую полутёмную переговорку, – Как же это? Бред, чистой воды бред! Не могло такого быть, чтобы сразу… Это же цветы, а не камеры слежения!»
Антон Валерьевич шёл по коридору так, словно к нему вернулись лучшие годы. Казалось, радость переполняла все его суставы, придавала этой обычно строгой, грушевидной фигуре нездоровый эротизм. Если он сейчас ещё и напевать начнёт, как делал Петенька всякий раз, когда хотел поскорее прыгнуть к Ире в кровать, придётся спасаться бегством. Но, к счастью, до пения не дошло.
– Ира, дорогая, – сказал Антон Валерьевич, закрывая за собой дверь переговорной. – Ты у нас самая… Какое бы слово лучше подобрать … Самая эмоционально устойчивая, вот! Поэтому я решил рассказать тебе первой.
– Слушаю вас, – прошептала Ира ссохшимися губами.
– Мне предложили место в «Виктории и Альберте»! Нет, конечно, не сию минуту, через месяц, пока там все эти кадровые перестановки… Но в целом решено: я от вас ухожу!
Ира издала такой вздох, словно наконец сняла десятисантиметровые каблуки.
– Ой, ладно тебе, чего ты так! Эх, рановато сказал… Никуда твоя премия не денется, я вместо себя Александр Палыча оставлю. Он вам всем в отцы годится, то есть, будет за вами, как отец родной!
– Да всё в порядке, Антон Валерьевич! – неубедительно улыбнулась Ира. – Просто я себе иначе представляла…
– А я себе вообще не представлял! Но оффер уже на руках! – ликующий Антон Валерьевич продемонстрировал Ире письмо на своём смартфоне. В бело-чёрных электронных строчках действительно можно было различить слово «offer». Ира также с облегчением отметила, что золотое кольцо по-прежнему плотно сидит на ухоженном безымянном пальце начальника. Антон Валерьевич не брезговал аппаратным маникюром.
– Поздравляю, шеф, – сказала Ира. – Удачи на новом месте. А с нами, конечно, всё будет в порядке, как не быть. Погодите только, никак не соображу: «Виктория и Альберт» – это же сантехника?
– Да-да, производитель. Европейская элитная сантехника, – сверкнул винирами Антон Валерьевич.
– То есть вы, грубо говоря, ваннами торговать будете?
– Да чем скажут, тем и буду! Ваннами, писсуарами, ночными вазами… Эй-эй, ты чего? Ирка! А ну, прекрати пугать!
Ира медленно опустилась в кресло, закрыла лицо руками и грузно, тяжело задышала. Антон Валерьевич то ходил вокруг неё кругами, приговаривая «Светобоязнь, что ли? Не обедала, что ли?», то кидался открывать двери и форточки, то звал на помощь. Прибежали девушки из кадрового отдела, стали махать на Иру своими скоросшивателями. Прибежала медсестра, дала понюхать какой-то гадости на спирту. Вместе с Антоном Валерьевичем они подняли Иру под руки и потащили в медкабинет.
Ире мерили давление и пульс, задавали вопросы интимного характера. Ира отвечала недружелюбно. Ей хотелось поскорее сбежать из этого дурацкого кабинета, увешанного глянцевыми плакатами про миопию. Сбежать куда-нибудь в пустыню, где совсем нет людей, а возможность навредить природе сведена к минимуму. Впрочем, везде скоро будет пустыня. Антон Валерьевич – отличный продажник. Он сумеет продать сотни тысяч ванн. Миллионы кубометров пресной воды хлынут вниз по трубам, сметая на своём пути бобровые хатки из ватных палочек. Реки и озёра иссушатся, земля потрескается, как кожа, вовремя не смазанная кокосовым маслом; в океанах задохнутся дельфины, их жабры залепит кокосовым скрабом для тела; черепахи утонут, запутавшись в коконах из зубной нити… И всё потому, чёрт побери, всё потому, что одна одинокая бухгалтерша наладила недопустимую кармическую связь со своим начальником, приняв ванну с лепестками роз!
– Вы когда в последний раз в отпуске были? – спросила медсестра, не глядя на Иру. С тех пор, как медики перешли на программное обеспечение, они всегда смотрят мимо пациента, что прямо-таки бесит. Зато для экологии полезно – столько бумаги экономится!
– Я не умею отдыхать. Я вообще ничего не умею. Всё только порчу…
– Зря вы так, – покачала головой медсестра, продолжая наклацывать на клавиатуре. – Вы старший бухгалтер отдела. Уважаемый в команде человек. Надо себя ценить.
– Будешь тут ценить, – всхлипнула Ира, – когда со всех сторон… учат…
– Страна советов у нас закончилась в 91-м, – сказала медсестра, протягивая Ире распечатанный листок. – Пропейте этот курс, исключите стресс, возьмите отпуск хотя бы на неделю.
– А это… – Ира всматривалась в строчки, но всё никак не могла прочитать название нового успокоительного, – безопасно для экологии?
– Абсолютно, – сказала медсестра. – Идите уже.
***
Когда Ира вернулась из отпуска – подмосковный санаторий, сосны, душ Виши и Шарко, никаких ванн, – на офисной кухне опять царило веселье. Праздник живота: Абрикосова привезла из Италии разноцветную пасту, твёрдый овечий сыр, вяленые томаты.
– Иди сходи, пока не расхватали, – сказала Ире секретарша нового директора, Александра Павловича.
– Нет уж, спасибо, – ответила Ира, – До ужина потерплю.
