Дмитрий Ваганов
Шелестящий о кожу прозрачный вельвет
И желающий вспышек аргон —
Это всё только дым у тебя в голове
Над водой, не хранящей кругов.
Это слух, это зрение, это заслон,
И разгадка во мгле не видна,
Можешь бросить хоть камень, хоть несколько слов,
Только плеск, а затем — тишина.
Золотое крыло в скорлупе не поёт,
Колчедан не умеет взлететь,
Но волна разбивает с готовностью лёд,
На который ты выбросил тень.
Закопайся по горло в суглинок и прах,
Заготовленный знак изреки,
Ощути невесомость в своих плавниках,
Выйди прочь за границу реки.
Потеряв чешую и коралловый лоск,
Суть небес невредимым постиг:
Станешь самой ненужной из тысячи звёзд,
Самой дальней и тусклой из них.
Стихи Дмитрия Ваганова музыкальны, слова в них как бы подобраны на слух. И можно выдохнуть, потому что главное есть: поэтический слух – это очень много, это своего рода профпригодность. Но подбирать слова для стихотворения, руководствуясь чем-то одним прежде всего остального, это все равно, что готовить, ориентируясь только на цвет или только на запах продуктов. В этом мне чудится некоторое нарушение категоризации. Фишка в том, чтобы поэт жонглировал многими составляющими и ничего не уронил – не должен провисать ни смысл, ни переносный смысл, ни подтекст, ни форма (ритм, рифма, звук – вообще и на стыках слов и т.д.) и т.д.
Рассмотрим механизмы создания текста у Дмитрия на примере стихотворения «Шелестящий о кожу прозрачный вельвет». Называется стихотворение «В пустоту», и в самом деле, оно словно бы не имеет собеседника, по внутренней интенции не планирует достичь и не достигает необходимого понимания:
Шелестящий о кожу прозрачный вельвет
И желающий вспышек аргон —
Это всё только дым у тебя в голове
Над водой, не хранящей кругов.
Образ собирается возникнуть, но тут же распадается, потому что отсутствие внутренних связей в тексте не позволяет ему закрепиться. И этот калейдоскоп недошедших до своей зрелой формы образов мог бы быть интересным, если бы они переходили друг в друга, образовывая пусть не вполне доступный для интерпретации, но убедительный узор – как бывает убедителен текст на незнакомом, но существующем языке. Здесь этого не происходит. Мое воображение буксует, когда я – не то, что пытаюсь представить, а –разрешаю проявиться внутри своего восприятия этому стихотворению. И тогда мне на помощь приходит логика, которая, разумеется, не основной инструмент для постижения поэзии, но, когда все прочие детекторы сигнализируют о непорядке, можно попробовать объяснить, в чем именно этот непорядок состоит. Это будет моей рационализацией, с которой легко не согласиться, противопоставив ей встречную рационализацию. И я считаю, что это хорошо, потому что убеждена: писать нам больше помогает не критика в смысле выявления наших слабых сторон, а критика в смысле указания на сильные стороны, поэтому рассчитываю на то, что мои придирки никаких важных центров не затронут.
Первая строка «Шелестящий о кожу прозрачный вельвет» характеризует ткань, схожую с бархатом – то есть плотную, мягкую, с коротким ворсом (бархатистую), мы понимаем, что взята только одна какая-то характеристика этой ткани, и явно не из этих, первыми приходящих в голову, потому что вельвет не шелестит и он не прозрачен. Шелестит и прозрачен, к примеру, целлофан. Но у вельвета есть еще одна важная характеристика – продольные рубчики на лицевой стороне. И это могло стать основным мотивом для его предпочтения, потому что эти рубчики, возможно, напоминают струи дождя, и что-то начинает вырастать, но, во-первых, вельвету продолжают мешать его непрозрачность и неумение вовремя пошелестеть, а во-вторых, он хорошо, но мало, как-то походя, поддержан в четвертой строке «водой, не хранящей кругов». Хорошо для дождя, но недостаточно. Дальше: «И желающий вспышек аргон». Я не против расширения поэтического вокабуляра за счет любых областей. Хотя слово «аргон», конечно, не Дмитрий первый употребил в стихотворении, но какой шлейф ассоциаций оно за собой несет? Как это все отыгрывается текстом в разных его точках? Итак, вельвет, который уже необратимо представился дождевыми струями, излился на нечто потенциально огнеопасное, «желающее вспышек», и получился дым: «Это всё только дым у тебя в голове / Над водой, не хранящей кругов». Такой образ неудачи, да? И неспособности извлечь из нее урок, сделать выводы. Автокомментарий попытки? Или нет. Я не уверена. Но идем дальше.
Это слух, это зрение, это заслон,
И разгадка во мгле не видна,
Можешь бросить хоть камень, хоть несколько слов,
Только плеск, а затем — тишина.
Я читаю «Это слух, это зрение, это заслон» как несовершенство наших органов чувств, уши и глаза как препятствие воспринимать мир в его истинном облике. Дальше вырисовывается все же водная природа пустоты, в которую обращен спич. И мне это скорее симпатично – такая поглощающая с плеском любое твое движение пустота. Как бы одиночество в толпе. Не пустота, но вялость реакции, инертность, отсутствие встречного интереса. И в этом четверостишии не провисает многозначность глагола бросать, Дмитрий употребляет его в прямом (бросить камень) и переносном (бросить несколько слов) значениях.
Золотое крыло в скорлупе не поёт,
Колчедан не умеет взлететь,
Но волна разбивает с готовностью лёд,
На который ты выбросил тень.
Предположим, «золотое крыло в скорлупе» это желтенький цыпленок, а также эхо аллюзии на сказку про золотое яичко, которое снесла курочка Ряба, а мышка его порешила (то есть здесь просматривается определенное стремление к танатосу, тем более, потом на лед выбрасывается тень, подобно рыбе – а ниже по тексту у лирического субъекта вырастают плавники). Но крыло может «не петь» по-разному. Как синекдоха не рожденного цыпленка (как цыпленок, которого называют крылом еще в яйце). И оно может не петь, как например, поет/не поет стрела, чей полет сопровождается специфическим звуком, напоминающим пение. Или это любое крыло какой-нибудь гордой птицы (орла, например), названное золотым для важности, и речь все же идет не столько о пении, сколько о полете. В любом случае образ снова в моем понимании недорастает до в хорошем смысле рабочего. «Колчедан не умеет взлететь». Колчедан, согласно словарям, «общее название для минералов, представляющих сернистые, мышьяковистые, реже селенистые и сурьмянистые соединения металлов из группы железа, кобальта, никеля, платины, частью олова и меди». Что привлекло в слове, кроме его свежести и незатасканности? К тому же слишком очевидное по сути утверждение – не умеет, да, а есть ли кто-то, кто бы так не считал? – откатывает текст в зону, из которой ему надо долго выбираться. «Но волна разбивает с готовностью лёд,/ На который ты выбросил тень». Здесь волна противопоставлена по готовности действовать, но по сути она проявляет себя также разрушительно, как то, что действовать не способно (крыло, колчедан), и к тому же она промахивается – потому что разбивает лед всего лишь с тенью, не причиняя вреда ее отбрасывателю. Или это борьба с тенью? Или борьба с телом? С рыбой тела? Но для меня у рыбы совсем другая символика, поэтому мне сложно здесь. Про рифму «взлететь-тень» я ничего говорить не стану, хотя она не понравилась не столько моему слуху, сколько языку. Но это чистой воды придирка, потому что в каком-то другом тексте, я легко могу допустить, что меня бы в ней все устроило.
Закопайся по горло в суглинок и прах,
Заготовленный знак изреки,
Ощути невесомость в своих плавниках,
Выйди прочь за границу реки.
Ряд рекомендаций – закопайся, изреки, ощути и т.д. – несколько комичен. И это не тот эффект, который в данном случае органичен для этого стихотворение в этом месте. Вообще, это вот повелительное наклонение – оно опасное. Да и слова «высокого штиля» (прах, изреки, выйди прочь) лучше использовать с осторожностью, потому что они маркированы либо патетически, либо иронически. И считывать сегодня проще второе, даже если ясно, что вы имели в виду первое. Тем более, что вся эта чехарда с частями тела лирического субъекта законно может читателя тоже излишне забавлять (закопайся по горло и тут же выясняется, что у тебя плавники). Думаю, «суглинок и прах» – здесь могут оказаться обычным песком на пляже, но если ты сам закопался (а здесь, хотя бывает и по-другому, -ся – явно указывается на действие, совершаемой субъектом действия над самим собой), для кого тебе изрекать «заготовленный знак», стоп-слово? И «изрекать знак» само по себе как-то нехорошо. С другой стороны, суглинок и прах, конечно, призваны нам напоминать о бренности нашего тела, но и с этим прочтением что-то не складывается, недотягивает, обрывается.
Потеряв чешую и коралловый лоск,
Суть небес невредимым постиг:
Станешь самой ненужной из тысячи звёзд,
Самой дальней и тусклой из них.
Позвольте, если потерял чешую и коралловый лоск (здесь тоже надо быть осторожным со всякой чешуей, да и с лоском – коралловый?), то вроде как пообтрепался и претерпел, но почему-то выходит, что постиг суть небес невредимым. Финал текста не то, чтобы не понятен, но эмоционально сложно разделяем, по крайней мере, мной. Прежде всего, что это за ранжирование нужности и ненужности звезд? Кому ненужной – тем более, самой ненужной, от кого дальней – тем более, самой дальней? И так далее.
Итак, коротко и настойчиво повторю, что у Дмитрия Ваганова есть поэтический слух, музыкальность, желание преодолевать речевой автоматизм, расширяя свой вокабуляр за счет различных пластов лексики, есть энергия говорения. Есть потребность говорить. Но не сказать. Говорение само по себе ценнее результата. И это не плохо, это хорошо, но пока что выдает в Дмитрии неофита, завороженного самой возможностью такого говорения. Своеобразный самогипноз. Я прочитала не только разобранное стихотворение, но целую подборку, и по ней видно, что Дмитрий Ваганов талантлив и неглуп.
Что в таких случаях можно порекомендовать, чтобы ничего не испортить?
Не мешать себе писать так, как получается, не останавливать себя, не ловить за фалды, не перепроверять. По крайней мере, в процессе. Лучше отключать критическое мышление. Не включать его. Потом. Не зная склада автора, не могу сказать, как лучше: беспощадно работать с тем, что уже написано (я такого сама не люблю, потому что моментально теряю интерес к тому, что уже сложилось), либо заниматься совершенствованием самого инструмента, коим является автор – его опыт и мастерство.
Читать хорошие стихи хороших поэтов. Смотреть, как они сделаны. Д/з: проанализировать внутренние связи в стихотворении Бродского «Я был только тем, чего ты касалась ладонью…». Почувствовать объединяющий образ в этом стихотворении, его целостность.
Прочитать (но не заучивать оттуда ничего и не тренировать искусственно):
M. Л. Гаспаров. Русские стихи 1890-х-1925-го годов в комментариях.
Ю.М. Лотман «О поэтах и поэзии».
Ю.Н. Тынянов «Проблема стихотворного языка».
И главное, не слушать никого. Автор – единственный человек, который знает, что для него правильно и хорошо.
