Хорошо, когда есть на Земле место, куда хочется вернуться. Для меня «Землей обетованной» стала Шри-Ланка.
6 января нового 2020 года
Прилетела сюда и сразу поняла, что поступила правильно. Из Москвы я вырывалась так, словно не улечу сегодня – жизни конец. До последней минуты не верилось, что у меня есть билет на самолет и жилье на далёком острове тоже оплачено. Немного пришла в себя уже в Домодедово: небо отпуска принимало меня благословенно, поглощая суету и напряжение. Больше месяца ни о чем другом не могла думать. Конец года выдался напряженным и пустым одновременно. С середины декабря уроков почти не было, бесполезное время вынужденного бездействия отбирало последние силы.
За годы репетиторства я привыкла всегда быть в движении, жить по расписанию, и когда это расписание обнулилось на две недели раньше обычного, неожиданная пауза заполнилась не отдыхом, а мыслями, как бы потратить это время с толком. Но делать ничего не получалось – к диссертации не приступала, ходила из угла в угол, как потерянная. Кажется, желание сменить обстановку ощущала на физическом уровне. Понимала, что и первая половина января будет такой же пустой: ученики ушли на каникулы, многие разъехались задолго до Нового года. Готова была сорваться в любой день, но денег не было. В какой-то момент показалось, что, если не смогу уехать, сойду с ума.
В новогоднюю ночь я не выдержала и заказала кредитную карту, которую мне доставили утром. Наконец-то! Скоро я буду далеко отсюда, а главное, там, где всегда мечтаю быть.
7 января
В каком-то смысле эта поездка – эксперимент. Раньше я всегда селилась в отелях, редко ограничиваясь одним, – мне нравится пожить в разных местах. Но этот отпуск не предполагает поездок по острову и даже перемещений из номера в номер. Время нужно использовать максимально эффективно – я вырвалась на свободу, чтобы писать диссертацию и медитировать. Условия в данном случае не столь важны – забронировала гестхаус. Впервые. Сомневалась, что буду комфортно себя чувствовать без привычных услуг, просторного номера, роскошных завтраков и мягких полотенец, с которыми приятно начинать отпуск в отеле на первой береговой линии. Гостевой дом «Eco Square Resort» выбрала по отзывам на Букинге, впечатление сложилось приятное.
Однако в первый момент, как только я выгрузилась с чемоданом в маленьком дворике, засомневалась: правильно ли сделала, сэкономив на жилье? Комнатка на первом этаже, которую мне отвели, показалась крошечной и мрачной. Кроме огромной кровати с балдахином сюда поместился только узкий столик с зеркалом над ним. Из Коломбо, столицы Демократической Социалистической Республики Шри-Ланки, в Мириссу, на юг острова, меня доставили в пять утра; солнце еще не встало, и обстановка вокруг не радовала. Но я решила не терзать себя, лечь спать, а когда проснусь, осмотреться получше: в любом случае, сбежать в другое место всегда можно.
С солнцем стало повеселее. Как оказалось, «мрачность» первого этажа – огромное достоинство, позволяющее с комфортом пересидеть дневную жару. И столик на улице у моей двери располагает писа̀ть. Всегда можно устроиться за ним с кофе и сигаретой, не отрываясь от ноута.
Но самой большой ценностью места оказались хозяева геста – семья, живущая в этом же дворике напротив корпуса для гостей: муж, жена, двое мальчишек, а ещё отец хозяина, милейший человек, всегда меня с радостью встречающий.
***
Сегодня в наш дворик-сад пришли две обезьянки: мама и малыш, который жалобно заскулил, когда мамы не оказалось рядом. Я не увидела, когда и куда она убежала, но услышала жалобный голос малыша. Он сидит на спинке скамейки во дворе прямо напротив меня, пока я сижу за столиком и пишу свой проклятый диссерт. Он не обращает на меня никакого внимания и опечален только тем, что мамы нет. Но вот она появилась, и они вместе уходят по черепичной крыше.
Живность здесь особенно говорливая: всегда кто-то крякает, квакает, тявкает. У каждого голоса в ночи своё время. Часов в пять утра воет нечто мистическое: я в первую ночь испугалась даже. Но потом поняла: птичка.
Не перестаю удивляться тому, что на каждом шагу встречаю диковинных тварей: вчера дорогу переползал огромный варан – они здесь, как гуси, ходят вразвалку; бурундуков по крышам, деревьям и проводам бегает так много, что здесь их считают домашними зверьками, хотя это, конечно, не совсем так. Их называют «кимбула», что означает пальмовая белка. Они очень подвижные, просто бешеные, особенно рано утром, когда не так жарко и мало людей вокруг.
***
Сегодня нашла приключений на голову, которая ногам покоя не дает: послушала девушку, снимающую соседний номер, будто в Велигаме (городок рядом с Мириссой, где я остановилась), все дешевле, и можно в фуд-сити купить качественные недорогие морепродукты. Соседка убедила меня, что можно без проблем доехать туда на автобусе. Девушку зовут Алена, она из Перми, в два часа ночи она приехала на байке – не обремененный глушителем агрегат рвал в нашем садике воздух в клочья. Алена молода, красива, уверена в себе, но немного глуховата, поэтому никогда не придерживает грохочущую тяжелую дверь номера и не убавляет громкость гаджета, изливающего попсу. Особого доверия у меня она почему-то не вызывает, но на рассказы о Велигаме я повелась.
И решила там поужинать. «Ужин» занял три часа и пять километров пешего пути: представления не имела, на какой остановке выходить и где вообще начинается Велигама. Фуд-сити – обыкновенный супермаркет, намного хуже того, который в пяти минутах от моего геста, в нем нет приготовленной еды. Уже на месте я догадалась, что не так поняла Алену: в фуд-сити берут сырую рыбу и готовят. У неё друзья живут в Мириссе уже год, снимают комнату в похожем гесте, только дальше от побережья – получается намного дешевле. Хотя и так очень даже недорого: номер с завтраком обходится мне в тысячу рублей в сутки. Ребята платят четыреста, но, разумеется, без завтрака.
Местный автобус – это «Ночной рыцарь» из Гарри Поттера. Точь-в-точь. Мне даже представилось, будто он тоже может сплющиваться. Иначе не объяснить, как ему удаётся вставать между встречным и другим, уже высаживающим пассажиров на остановке. Право выставлять половину кузова на «встречку» подтверждается бесконечным гудком. И без столкновений! Притормаживает тоже «неспешно». Когда ты в автобусе, ощущаешь себя всецело в руках Господа, настолько непредсказуем путь. У автобуса два несомненных плюса: ходит часто и стоит 25 рупий завесь маршрут. На наши деньги – около 8 рублей. Хотя, есть ещё третий плюс: он длинный, как колбаса, и в него очень много людей помещается. Автобус бывает синий или красный. Синий местные называют дискотекой, потому что передняя часть салона утыкана цветными лампочками, которые моргают под грохот музыки. Слышно его издалека. Красный – безо всяких наворотов, довольно скучный. Вернее, был бы скучным, если бы только ездил, а не летал по дороге.
8 января
Туктукер-булочник развозит хлеб под полонез Огинского. Я, периодически слыша эту мелодию, даже подумала, что это у местных рингтон такой на мобилках. И вот сегодня, завтракая за столиком у дороги, вижу хлебный, со стеклянным кузовком вместо пассажирских мест, тук-тук, из которого полонезит на всю округу.
Тук-тук – самое распространенное средство передвижения на Шри-Ланке. Это трехколёсный мотороллер с брезентовым тентом. Здесь их немыслимое количество.
Напротив меня остановился обычный, в который сели четверо: мужчина почти двухметрового роста, женщина, девочка лет тринадцати и мальчик лет пяти – все на заднее сиденье. Как? Два года назад я активно пользовалась тук-туком и помню, что, когда садились вдвоем с дочерью, становилось тесно. А эти умудрились загрузиться вчетвером! Мотороллер тяжело тронулся с места…
Местные обнаглели. Каждый раз, когда я закуриваю, стреляют сигарету. Сначала по одной, потом – по две, а сегодня официант в кафе прихватил сразу штук пять. Так я сделаюсь табачным банкротом дня через три. Видимо, придётся теперь выходить из номера с пачкой, в которой будет не больше двух-трех сигарет.
От местного шампуня волос у меня, как у Анжелы Дэвис. Мне всегда хотелось, чтобы у меня на голове была копна, потому что мне очень нравится, когда эту самую копну колышет ветер. Но ходить здесь с распущенными волосами невозможно из-за жары – плету косу.
Волны сегодня такие огромные, что меня перевернуло и воткнуло головой в песок. Прямо у берега. Лёжа на берегу и наблюдая за стихией, я вроде бы точно рассчитала длину волны и должна была попасть между пиками, входя в воду. Но не попала. К тому же, волна смыла мои любимые очки, которые были куплены здесь два года назад. Отгоняю навязчивую мысль о том, что больше сюда не вернусь.
***
Сегодня я ленюсь: к диссерту почти не подступалась – медитирую. Ужинаю на берегу у того самого места, где безумные серферы ради нескольких секунд стояния на доске часами борются за жизнь с огромными волнами. Успешно: жертв к берегу пока не приносило.
Ресторанчик, в котором я сижу, выставил на золотой песок деревянные бирюзовые столики. На углу в стеклянной призме горят свечи. Я смотрю, как сгущается сумрак. Солнце давно село, и только небо вдали все еще светлое. По кромке воды идет серфер: загорелый, с рельефными мышцами, в руке – ярко-оранжевая доска. Когда смотришь на океан, и берег в бирюзовых пятнах, и медленно движущуюся ярко-оранжевую доску, то даже сумрак перестаёт быть сумраком. Блаженный момент. Ощущаю, что все – части единого целого: люди, доски, столы, океан, свет, сумрак. Нельзя убрать одно, чтобы не нарушилось остальное. Наверное, буддизм говорит именно об этом: мое «я» не существует вне всеобщего. Я – это ты, он, она, это мы все и всё, что нас окружает.
9 января
За завтраком сложилась неловкая ситуация. Я заказала английский (завтраки включены в мою бронь), и, как обычно, приготовилась подождать. С обслуживанием здесь никогда не спешат, даже те мальчики, которые берут из пачки сразу по пять сигарет.
Наконец, меня, кажется, начали понимать, а я перестала каменеть после каждой услышанной фразы: «холидей инглиш» – это тот уровень английского, которым каждый может овладеть дня за три.
Ко мне подошёл управляющий геста и сказал, что нужно отдельно оплатить завтраки: по пять долларов каждый. Денег у меня в этой поездке практически нет – собиралась спонтанно и сгладить неловкость шестьюдесятью баксами возможности не имею.
Управляющий показывает мне на экране своего телефона счёт от Букинга. Та же сумма, что и в моем письме, только у меня завтраки включены в счёт, а у него – нет. Открываю ваучер в своей почте, показываю: вот бронь за количество суток, вот сумма за завтраки (хорошо, что они там прописаны), вот «тотал прайс». Обращаю его внимание: Букинг сделал 15%-ю скидку на ваши апартаменты, завтраки на Букинге стоили не пять баксов, а сто пятьдесят шесть рублей, поэтому я их и взяла. И тут он, видимо, догадываясь, что просто взять с меня лишние деньги не получится, прибегает к проверенному средству: просит перевести на английский мой ваучер, в котором по-русски написано только слово «завтрак», и именно его он не понимает. И в этот момент мой «холидей инглиш» совершает неожиданный скачок до уровня «элементари»! Управляющий шалеет (он слышал меня в этой кафешке три дня и, казалось бы, точно знал мои пределы) и сразу произносит слово «завтрак» по-русски почти без акцента.
Я очень люблю эту страну. Люблю её людей и её традиции. И поэтому буду считать, что маленькое недоразумение сегодняшнего утра – всего лишь трудности перевода.
10 января
Маракуйя, банан, три кусочка ананаса, четыре тоста, мисочка солёного коровьего масла и мисочка джема, три сосиски и кофейник с кофе – мой завтрак сегодня. Яичницы нет, однако еды втрое больше обычного, и она кажется вкусной, как в раю. Плюс ко всему, эти яства мне подали прямо в саду, не нужно идти в кафе на дорогу, как обычно.
Интересно, что это? Извинения за вчерашнее недоразумение? Я съела всё кроме последнего тоста. Но хочу и его. И пока мой разум борется с жадностью (тосты с маслом и джемом на завтрак обладают надо мной магической властью), начинаю писать в надежде, что за это небольшое время желудок ощутит сытость. Сегодня отец управляющего, прекрасный зрелый мужчина очень высокого для береговых сингалов роста (наверное, он родился в горах Канди или Нуво Элии), в темно-бордовом саронге освобождает декоративные кусты от гирлянд. Я любуюсь им. Он всегда очень приветлив и дружелюбен. Мне приятно видеть его и общаться.
Мальчики (у нас здесь двое малышей, сыновья управляющего… надо уже запомнить, как его зовут!) сегодня оба дома, старший почему-то не в школе. Вчера к хозяину приезжали гости с детьми. Как они носились по двору! Как заразительно и от души смеялись! Только дети могут так радоваться жизни. Наконец, мне объяснили, в чем дело: у буддистов сегодня праздник, кафе у дороги не работает. Поэтому-то мне и подали завтрак в саду, поэтому сейчас приберутся в номере.
Но вот, разум, кажется, победил жадность: оставляю последний тост и бегу на пляж, пока ещё остается часа полтора до того времени, когда солнце превратится в карателя – мне с моей бледной кожей оставаться на солнце после одиннадцати утра опасно для жизни.
***
Вернувшись с пляжа, нашла свой номер идеально убранным. Балдахин над кроватью – противомоскитная сетка из тюля – красиво забран по сторонам. Прибирался мальчик, который работает здесь и каждый день робко просит у меня сигареты. Обычно, конечно, делюсь. Хотя вчера, после неприятности с завтраком, не дала: попал под горячую руку. Потом, правда, отошла немного и сама протянула ему пачку. Сигареты здесь стоят дорого, для местных – это роскошь, они их никогда не покупают, но это не значит, что сингалы не курят. На самом деле, курят практически все, но только «туристические».
Хотя водитель, который встречал меня в час ночи по прилёте в аэропорт Коломбо, а потом три часа вёз в Мириссу, действительно, не курит. Что удивительно. Но он вообще какой-то другой: тихий, скромный, остановился на стоянке (где-то на 40-м километре Матаре-роуд есть площадка с кафе специально для проезжающих по хайвею), купил кофе себе и мне. Угостил, хотя я не просила. Это было мило.
Океан сегодня спокойнее: с удовольствием плавала, и меня ни разу не накрыло волной, так что соленой воды не нахлебалась. Лежала потом на полотенце прямо на песке – это оказалось намного приятнее, чем на горячем матрасе шезлонга. И дальше буду ложиться на песок. Пляж здесь очень чистый, кроме падающих с деревьев листьев нет никакого мусора. Место мне нравится. Наверное, я именно такого отдыха и хотела, приятного душевного состояния. Загадывать – Бога смешить, но очень хочется вернуться сюда ещё.
***
Повсюду тук-туки. Дорога до пляжа длиной триста метров гарантирует встречу с ними раз сто. Или больше. Они носятся как угорелые, клаксонят каждому встречному и поперечному, предупреждая о приближении, повороте, требуя уступить дорогу и просто одаривая таким знаком внимания туристов.
Раз двадцать за те пять минут, что я иду краем дороги (о тротуарах здесь ничего не знают), лавируя между всем, что едет, разворачивается или паркуется, меня окликают тук-тукмены: «Тук-тук, мэм?» Когда изо дня в день тебя останавливают вопросом: «Тук-тук?», невольно задумаешься: а не тук-тук ли ты уже? А, может, даже, все об этом знают, и только ты пребываешь в блаженном неведении, считая себя нормальной?..
***
Сижу на берегу, пью красный ром и пишу о том, как меняется русская речь в интернете. Я пытаюсь поверить в себя, как лингвиста, и пишу для этого диссерт. Ром очень вкусный, именно этот, никакой другой я не люблю. Две девчушки танцуют на берегу: одна постарше и повыше в синем платье, другая, поменьше, в белом. Они кружатся, раскинув руки в стороны. По мягким плавным движениям и чуть припадающим на одну ногу во вращении фигуркам узнаю в них индианок. Темно уже настолько, что лиц не различить – они обе остаются за линией света свечей и факелов, видно лишь силуэты. Многое сейчас видится силуэтом…
11 января
Сегодня жарко необыкновенно. Пробыла в воде дольше обычного и выходить совсем не хотелось. Я пришла на берег слишком поздно: даже песок с малейшей тенью почти весь оказался занят. Но, пройдя немного дальше, нашла дерево, под которым никого и ничего не оказалось. Ветки так низко наклонились к земле, что пробраться под них можно только согнувшись, а когда лежишь, представляешь себя в шалаше. Самое подходящее для меня место, чтобы загорать. Лежать на пляже просто так мне трудно: не могу валяться без дела. Если только засну или увлекусь какой-то мыслью настолько, что потеряю счёт времени. Но такие увлечения опасны для кожи, поэтому я всегда начеку.
На нижних ветках дерева висят амулеты. Я не сразу их заметила, а, увидев, подумала, что это какое-нибудь дерево памяти, например, жертвам страшного цунами 2004 года. Однако зайдя в воду, я придумала дереву новое назначение – дерево находок. Непонятно только, почему находят именно амулеты, ведь теряют и много всего другого.
Здесь, в Мириссе, есть люди, которые занимаются тем, что по ночам ныряют со специальным снаряжением и собирают со дна моря всё, что оно похитило. Меня познакомили с отцом и сыном, которых считают лучшими охотниками за пропажей. Одного зовут Виду, а другого – Майтрипала. Я хочу, чтобы они нашли мои очки. Сегодня поздно вечером они берут меня с собой на промысел, хотя я и слабо верю в успех. Но, в любом случае, мне интересно посмотреть, как они это делают.
Ещё находясь в воде, я увидела двух человек рядом с местом моей лежанки. Они сидели на обломанных стульях под зонтиком, рядом сгружены доски для серфа. Выйдя на берег и подойдя ближе, замечаю, что подвесок на дереве прибавилось. Стало понятно: это витрина, а парни продают безделицы туристам.
Возвращаюсь с пляжа дальней дорогой, но не потому, что очень захотелось тащиться по жаре лишние полкилометра, а в знак протеста. Сегодня мне впервые не позволили пройти по территории резорта – одного из тех, которые первой линией отделяют дорогу от пляжа. У них всех есть сквозной проход через двор и кафе, и только так можно попасть на пляж. Однако, приветливая сначала, улыбающаяся красивая дама поинтересовалась, не живу ли в их локации. Я не умею отвечать неправдой на прямые вопросы, поэтому честно и с достоинством заявила, что иду на пляж. И меня отправили кругом, когда до моря оставалось всего десять метров. Я на «хорошем» русском языке сформулировала свое оценочное суждение и гордо покинула поле проигранной битвы. Да и не жалею. Двигаться полезно. Если бы не жара…
Но мое возвращение вознаграждено. Парень и девушка маленькими кисточками расписывают стену. Здесь это занятие я вижу не впервые: рядом с моим гестом – обнесенная невысокой бетонной стеной школа, похоже, начальная. Два дня назад те же парень и девушка наносили контур рисунка в стиле «ай лайк Микки-Маус», потом раскрашивали его. Человек пятнадцать детей сидели на корточках и полдня наблюдали за ними, затаив дыхание. Правда, вечером того же дня я увидела, как половину разрисованной стены уже закрасили темно-синей краской. Вот уж не избежать мысли: «Кто-то делает мир ярче, а кому-то – все синим».
На утро синюю стену побелили, а к вечеру второго дня новые контуры снова раскрасили. Сейчас молодые художники расписывают стену, отделяющую постройки от дороги к пляжу. Красивое место. И очень красивый у них получается лев. А лев, как известно, предок и тотем современных сингалов, неслучайно страна названа в его честь.
Шри-Ланка на сингальском означает «Земля Льва».
***
Сегодня часов в шесть вечера в гест заехал автобус с местными. Здесь люди часто куда-то выезжают на выходные. На какое-то время во дворе стало людно и шумно. Наблюдала интересную церемонию вхождения в номер. Парень и девушка стояли спиной ко мне, так что их лиц я не видела. Напротив них перед дверью номера стояла взрослая красивая женщина в сари. Молодые прикасались к ее рукам и ногам. Видимо, они получали благословение. Может, это пара новобрачных? Не знаю. Праздничных одежд на них не было. Всё это непривычно. Я почувствовала себя лишней, собрала вещи и ушла за пределы геста.
Зашла в итальянскую кафешку. Всего в двух шагах от своего жилища. Каждый раз, проходя мимо, засматривалась на просторную уличную территорию, уставленную массивными деревянными столами. Приятное, располагающее посидеть пространство. А сегодня решилась зайти. Прекрасный кофе и классные ребята. Они ели кокосы. Франческо, так зовут баристу, приготовил отменный капучино. В кафе работает много народа: парень и две девушки – точно европейцы, ещё четверо парней – местные. Интернациональная команда. Один невысокого роста араб с длинной чёрной бородой в красной бейсболке улыбается ослепительно белой улыбкой. Я пришла минут за двадцать пять до закрытия, досидела до конца, а потом затусила с ними ещё минут на сорок, чтобы оттуда сразу отправиться на берег вылавливать свои очки.
Виду и Майтрипала ждали меня на берегу, там, где небольшие скалы разделяли бухту на две части. К этим камням течение приносило то, что оказывалось на мелководье. Виду улыбался широкой мальчишеской улыбкой, хитроватой и самодовольной. Его отец, Майтрипала, стоял рядом и тоже улыбался, но словно виновато. Я не сразу сообразила, что действие прошло без меня, что всё началось раньше, чем мы договаривались. Передо мной на расстеленной тряпице был аккуратно выложен улов: три мобильных телефона, две связки ключей, две палки для селфи, штопор с неснятой пробкой, четыре фотокамеры разных моделей, ингалятор, разного рода ножи, обломок бумеранга, и еще какая-то мелочь. Солнцезащитных очков было двадцать три штуки. Моих среди них не было.
12 января
Сегодня отец хозяина поинтересовался, не мешают ли мне дети работать? Они как раз резвились во дворе и, как все нормальные дети, визжали от восторга. Детей я люблю, они никогда мне не мешают, особенно, если радуются. Хуже, когда плачут или дерутся, но пока я здесь с этим не сталкивалась. Детей родители любят, это видно. Поэтому дети улыбаются или громко смеются. И нет в них никакой разболтанности, порывов не послушаться старших.
Непонятно только, из кого же потом вырастают сигаретные «стрелки»? Наверное, я излишне придираюсь, невозможно объективно судить о человеке, живущем в иной среде. В любом случае, в культуре этого народа принято человека видеть, ценить и не унижать. А, если что-то не нравится в поведении местных, стоит в первую очередь спросить себя: почему так? Всегда ли так было? Нет. Не всегда.
Впервые я побывала в Шри-Ланке в 2007 году. И сразу влюбилась в неё. Во-многом, из-за людей: таких добросердечных, открытых и чуждых меркантильным устремлениям. В то время у сингалов не было даже замков на дверях. Они общались с тобой так, что, казалось, чувство обоюдного человеческого достоинства наполняло пространство вокруг. Это меня покорило. Туризм в стране тогда только начинал развиваться.
Другую, изменившуюся Ланку я нашла, прилетев туда в 2018. За одиннадцать лет «европейская туристическая экспансия» сделала своё дело: люди побережий, где сосредоточены основные курорты и много туристов, сильно изменились. В их жизнь пришли деньги. Многие знают, что происходит с жизнью, когда появляются деньги. Помню, как прожив всего пару дней в столице страны Коломбо, я сбежала в Канди, ее древнюю столицу, и поселилась там, на горе рядом с городом. Меня ожидали пять дней уединения. Общалась я тогда только с персоналом отеля и тук-тукменом, который возил меня по надобности, нередко проявляя инициативу в выборе маршрута, за что не раз от меня получал. Невольно начнёшь раздражаться, когда после нескольких предупреждений «Я не люблю делать фото!» видишь, что тук-тук снова остановился на обочине, и ты снова слышишь: «Люк, мадам! Бьютифул Плейс! Фото, мадам, фото!». Но именно эти пять дней вернули мне прежнее ощущение места.
Оно и сейчас со мной. Это как любовь к человеку: если кого-то полюбишь, то он навсегда будет для тебя особенным, сколько бы времени ни прошло и какими бы ни стали потом отношения.
Здесь постоянно думаешь о том, на что в повседневной жизни нет времени. Звучит абсурдно: всегда находится время на то, чтобы уничтожать время, данное нам исключительно с одной целью – жить и думать о жизни.
Я называю ланкийцев сингалами, но это не совсем верно. Не все ланкийцы –сингалы. Здесь живут и тамилы, и мавры, а где-то в центре острова, в глухих джунглях сохранились остатки древнего автохтонного населения – веды. Говорят, сейчас они одичали и почти не контактируют с внешним миром. Не знаю: ни подтвердить, ни оспорить этого не могу. Эта страна хранит множество тайн и загадок. Когда-нибудь я обязательно поделюсь своими гипотезами насчет некоторых из них. Но это долгий отдельный разговор, к которому нужно подготовиться. Сваливать все в одну кучу я не хочу. И без того здесь много сумбурных и разноплановых мыслей. Ну, да простит меня читатель!
13 января
Самое сильное сегодняшнее впечатление: поздно вечером, сидя в саду под деревом между двух строений, я вдруг услышала шум на крыше одного из них. Осмотрелась, но ничего не увидела, в девять вечера здесь темно. Уже решила, что соседи никак не угомонятся, и в этот момент кто-то тяжело, но мягко прогибая ветки над моей головой, прошуршал по дереву и перебрался на крышу соседнего дома, задержался на секунду и повернулся ко мне боком…
Это же малая красная панда! Она занесена в Красную Книгу. Популяция этого вымирающего вида сейчас не насчитывает и двадцати тысяч особей. Считается, что все они обитают только в Индии и Китае. В неволе не размножается, люди не в силах помочь виду сохраниться – по непонятным причинам, к человеку она не приближается категорически. Увидеть ее практически невозможно. Что она делала здесь сейчас на расстоянии не дальше метра от моей головы? Я успела хорошо рассмотреть ее левый глаз. В нём читалась какая-то неизъяснимая вселенская тоска.
Панда тут же скрылась под черепичным козырьком. Конечно, я не успела ее сфотографировать, и фото не вышло бы при слабом уличном освещении, и она сама не позволила бы…
Спасибо, что зашла! Теперь я точно знаю, что ты есть.
15 января
Сегодня мне грустно: очень не хочется покидать берег мечты. Завтра в это же время такси увезёт меня отсюда. Кто знает: когда ещё получится вернуться? А хотелось бы. Всерьёз подумываю о том, чтобы по завершении важных дел насовсем переехать в эту прекрасную страну, в которой люди ещё остаются людьми, в которой самые вкусные ананасы, а вокруг океан, прозрачный на любом расстоянии от берега, как далеко ни заплыви.
Снова и снова задумываюсь: может, в одной из прежних жизней моя душа обитала здесь в чьем-то красивом загорелом теле? Потому так сюда и тянет?
Хорошо понимаю людей, которые отправляются в Шри-Ланку на месяц, затем остаются на год, а потом как-то устраивают свои дела и живут здесь постоянно. Можно как угодно называть это: дауншифтингом или бегством от суеты. Бегством от какой-то постоянной, извне навешанной ответственности за все – будто ты многорукий бог и твоя задача только в том и состоит, чтобы денно и нощно работать над созданием будущего блага, какой-то мало определенной, когда-то потом возможной «хорошей жизни».
Но нет никакой «потом-жизни», есть только эта, сейчас. Поэтому, если отказ от «благ цивилизации» и называть побегом, то для меня это, определенно, возвращение в жизнь.
Светлана Шумилина
