Искусствовед Дарья Тоцкая рассуждает о 50 оттенках серого в русской живописи: Серов, Беггров, Саврасов, Левитан, Врубель и другие
Как ни крути, но главный цвет русской живописи – серый. Не тот жемчужный серый, которым поблескивает Делфт Вермеера, и не глухой оттенок в работе Уистлера, изображающей профиль его матери в черном. Серая русской живописи иная, «литературная», она будто возвышенная, просветленная печаль, замешанная то ли на томиках Достоевского, то ли на мерцающей под луной Неве, то ли зачерпнута прямиком из облака, раскинувшегося над широкой Волгой…
Только посмотрите на «Вид на Неву и Адмиралтейскую набережную в лунную ночь» Беггрова Александра Карловича (1841 – 1914). Откуда он вынес эту пронзительную серую, известно – из пережитого кораблекрушения. Сын живописца, до поры до времени Александр не делал живопись смыслом своей жизни и поступил в Морское инженерно-техническое училище. Но у судьбы явно были на него другие планы, и фрегат «Александр Невский», на котором Беггров возвращался на родину, затонул. Как ни странно, именно это обстоятельство познакомило его с художником Алексеем Боголюбовым, который и помог тому поступить в Императорскую академию художеств. Дальше Беггров окунулся в марины, получил высшую награду на международной выставке в Париже в 1878 году и… в 1914 году выстрелил себе в сердце: от тяжелой болезни больше не смог писать картин.
Алексей Саврасов (1830 – 1897) написал ни много ни мало – один из живописных «символов России». Его «Грачи прилетели» – маленькое по размерам полотно, но с большими живописными достоинствами, оно представляет собой известную живописную проблему «белое на белом». Перед этим Саврасова практически выгнали из стен училища, в котором он преподавал, на улицу, также он пережил смерть собственных детей. И не опустил руки, а отправился писать свой шедевр в провинцию, но по дороге, кажется, растерял все яркие краски… Под конец жизни, по свидетельствам современников, много пил и писал вольные «грачиные копии», чтобы прокормиться. А в 1878 создал еще одно полотно, менее известное, но пронизанное какой-то вселенской тоской и печалью – «Соборная площадь в Московском Кремле ночью», в распахнутые ворота которого совсем не хочется входить. О русской живописи
Исаак Левитан (1860 – 1900), кажется, достиг вершины в обращении с серостью пейзажей. Всем известно его программное полотно «Над вечным покоем», но насколько же мало известен удивительный этюд «Серый день. Волга» 1886 – 1890 гг. Ох уж это тоскливое состояние умытой дождем природы, дневной свет, нигде не прорывающийся сквозь сплошную завесу облаков; серый оттенок чист и светел, но столько в нем печали, что так и хочется после созерцания лечь и хотя бы сегодня никуда не идти. Левитан скончался от порока сердца. Обследовал его, кстати, Антон Чехов, который записал об этом событии следующее: «Сердце Левитана не стучит, а дует». О русской живописи О русской живописи
Михаил Врубель (1856 – 1910) окончил свою жизнь в богадельне, что, в принципе, русским художникам выпадало нечасто, разве что еще Павлу Федотову. Впрочем, это случилось с ним не вдруг, есть свидетельства современников, что Врубель разгуливал по Киеву в панталонах и чулках, много пил и страдал от безответной любви. «Демона» все помнят, как и «Царевну-Лебедь», тогда как самая его, возможно, жуткая картина – «Валькирия» 1899 года. Мария Тенишева, запечатленная на полотне, ничем не обидела Врубеля, более того, позволила художнику с женой какое-то время жить в ее имении, да и сама была известным эмальером и меценатом своего времени. «Держится» портрет как раз на сером – уберите серые крылья, и он потеряет половину своей мистической, безысходной тоски. О русской живописи
Валентин Серов (1865 – 1911) в «Портрете Николая II в тужурке» 1900-го года будто бы предвидел трагическую участь портретируемого. Он изображен в тужурке из некрашеного сукна, которая на картине приобретает нежный, романтичный, но вместе с тем грустный серый оттенок, перекликающийся с оттенком глаз императора. По иронии судьбы, другая форма солдатского обмундирования, шинель, переводится с французского как «крашеный шнур», хотя шинели из вопросов экономии у нас довольно скоро перестали окрашивать. Портрет дошел до нас в авторской копии, а оригинал, хранившийся в кабинете Александры Федоровны, был заколот штыками во время революции, словно и не портрет даже, а живой человек – матросы целили в серые глаза.
Считается, что Михаил Нестеров (1862 – 1942) отказался писать портрет Сталина (что примечательно, без последствий), а еще пообещал себе никогда не писать человеческих страстей и бурных эмоций. Зато внутренняя жизнь нестеровских героев будто разлита в окружающих пейзажах. Удивительно, но он часто и подолгу дописывал и переписывал свои работы, при этом они вовсе не теряли от этого своей атмосферности. Что такое смирение перед ликом тоски и смерти, художник знал не понаслышке, при родах умерла любимая его супруга Машенька. Зная об этом обстоятельстве, совсем иначе смотришь на вышедшую к старцам из лесу лисичку на одноименном полотне 1914 года – а над рекой разливается, отражаясь в ней, безбрежная, бездонная тоска Соловецкого края. Изначальное название работы «На земле мир, в человецах благоволение».
«Сбор хлопка при луне. Ленинабад» – работа кистей Игоря Александровича Ершова (1907 – 1974). Мастер родился в городишке Камышин Саратовской губернии, но вошел в историю искусств как певец Средней Азии и особенно Ферганы. Что же породило печаль в сердце мастера – возможно, то, что он прошел войну корреспондентом и дошел до Кенигсберга. В его обязанности входили также зарисовки происходившего на фронте.
Итак, в 1952 году им был создан описываемый жанровый ноктюрн: на дворе глубокая ночь, но женщины продолжают работать, собирая хлопок в серые кучи, а их лица превращаются в черные призрачные провалы. В 2017 году полотно было продано с аукциона в частную коллекцию, и хотя размеры этого маленького шедевра по меркам живописи крошечные (26 х 35 см), искусствоведы поставили явно заниженную цену-эстимейт за работу с несомненными художественными достоинствами – всего 30 тысяч рублей.
Русскую серую краску, цвет серой меланхолии, можно получить так (как утверждает петербургский художник Александр Молдавский): взять ноябрьской мороси, воды из Фонтанки возле Аничкова моста и тройную перегонку экстракта книг Федора Достоевского пятидесятилетней выдержки. Все смешать и экономно наносить на холст, щадя чувства зрителя. Или не щадя – уж как получится.
