Виктория Татур – детский писатель, редактор отдела детской литературы в журнале «Формаслов». Родилась в Ташкенте в 1985 году. Окончила РГПУ им. А.И. Герцена, филологический факультет. Член Cоюза писателей России. Победительница литературных конкурсов «Хрустальный родник», «Первая книга», «Живой родник», «Стилисты добра». Специальный диплом литературной премии «Справедливая Россия». Вошла в шорт-лист премии Левитова. Участница различных литературных форумов в Химках, Липках и др. Публиковалась в журналах «Путеводная звезда», «Простокваша», «Лиterraтура», «День и ночь», «Кольчугинская осень», «Волга XXI век», «Соты», «Симбирскъ» и др. Автор книг для детей: «Нанозавры» «Смотри, как я могу», «На макушке лета».
Секретная операция
Бабушка страшно огорчилась, увидев в нашей теплице несметное полчище крохотных черных муравьев.
– Ну, я сейчас твоей маме позвоню, пусть на выходных средство привезет, чтобы муравьев извести! – бабушка воинственно вышла из теплицы.
А я ходил взад-вперед вдоль грядок и думал. Как спасти муравьев? Так увлекся, что потоптал укроп, морковку и свеклу. До приезда мамы оставалось три дня. Нельзя было терять ни минуты.
Я отправился к соседу Борьке. Он в третий класс перешел. И, наверное, стал уже очень умным. А я только осенью в первый класс пойду.
– Борька! – крикнул я.
Лохматая Борькина голова тотчас высунулась из окна, будто он только и ждал, когда его позовут.
– У меня секретное дело! – еще громче заорал я. – Можешь выйти?
– Если секретное, зачем так вопить? Сейчас выйду.
Борька спустился на крыльцо и сделал вид, будто его отвлекают от важного дела.
– Чего тебе? – и специально широко зевнул.
– Ты про муравьев что-нибудь знаешь?
– Чего?
– Ну, что-нибудь особенное про муравьев?
– Зачем тебе?
– Вот заладил: «чего да зачем», – не выдержал я. – Значит, не знаешь!
– А зачем мне знать? Сейчас «о’кей гугл» нам поможет! Только ты все-таки скажи для чего, – настаивал Борька.
– У меня секретная операция по спасению муравьев!
– И зачем их спасать?
– Муравьи забрались в нашу теплицу. Бабушка собирается с ними бороться. А я хочу их спасти.
– Понятно. Сейчас посмотрим.
Борька ушел в дом, а через минуту вернулся с планшетом.
– Значит так, му-ра-вей, – он ввел слово в поисковик. – Ага, нашел.
Борька читал про себя и хихикал. А мне тоже интересно.
– Давай вслух читай.
– Вот, например, они едят на огороде землянику, овощи и даже цветы! В общем, вредители твои муравьи.
– А мне все равно их жалко!
– Смотри-ка, у муравьев куча профессий: строители, солдаты, нянечки. Даже врачи есть, они отгрызают поврежденные ножки у муравьев, чтоб те не хромали. Ничего себе, а муравьи листорезы скручивают листья в муравейнике и выращивают из них грибы. О, еще фермеры есть.
– А фермеры зачем?
– Фермеры тлю разводят. Тля высасывает из растения сок, а потом приходит муравей и начинает ее щекотать. А она ему свой сахарный сироп отдает. О, а это вообще фантастика! – Борька опять про себя читать начал.
– Мне-то дай посмотреть!
– Да погоди ты. Представляешь, муравьи эту тлю пасут: переносят ее с одних растений на другие, а осенью заносят в муравейник, чтобы тля не замерзла. А в опасные моменты уносят ее в своих челюстях!
– Ничего себе, какие умные! – я даже порадовался за муравьев.
– Ого, смотри! Некоторые жители Африки яйца муравьев на хлеб намазывают. Это наподобие наших бутербродов с икрой.
– Вот видишь, а если каждый с муравьями бороться или поедать начнет? Тогда их вообще не останется!
– Да, выходит, это ты хорошо придумал, что их спасти нужно. Во, нашел! – обрадовался Борька. – Муравьи боятся петрушку.
– Да у нас этой петрушки целое море на грядках.
– Тогда головы копченой селедки.
– Что, селедку посадить? – удивился я.
– Да не посадить, а разбросать эти головы рядом с муравьями, и они уйдут. То есть не головы конечно, а муравьи уйдут.
– Ага, Барсик сорвет нам всю операцию. Он знаешь, как рыбу любит? Нет, тут что-то другое нужно.
– Так-так, – произнес Борька, – что тут у нас дальше? Табачный пепел! Его надо в банку собрать и тоже рассыпать там, где муравьи ползают.
– А где я тебе его возьму? Я не курю, бабушка тоже.
– Ну ничего тебе не нравится. Тогда соль. Вон тут пишут, чтобы сделать жизнь муравьев невыносимой, нужно везде соль рассыпать.
– Зачем невыносимой? Слушай, я к тебе за помощью пришел, а ты хочешь бедных муравьев погубить.
– Да тут больше ничего не написано, – возмутился Борька.
– А ты знаешь, что муравьи любят есть больше всего на свете?
– Во, дает! – он покрутил пухлым пальцем у виска.
– Я подумал, муравьям нужно проложить тропинку до леса из того, что они любят. Тогда они по ней уйдут в муравейник. И останутся там жить.
Борька уселся на скамейку:
– Вот ты любишь сладкое?
– Люблю, – пробормотал я.
– Ну, вот! А муравьи что, не люди что ли? Ой, то есть не звери? Я хотел сказать, не насекомые что ли?
– Ага, спасибо, понял, – закивал я и уже собрался домой бежать.
– Понял он! Давай рассуждать дальше, – сказал Борька тоном профессора. – Ты же не проложишь тропинку из конфет? Тогда тебе килограммов десять понадобится.
– Это да-а-а, – протянул я.
– Торт ты им тоже не накрошишь.
– Почему?
– А потому! Пока ты его на кусочки отламывать будешь – половину съешь!
– Может, и съем, – согласился я.
И тут Борьку осенило:
– Точно! Как же я сразу не догадался? Сахар! Мы насыплем им сахар!
– Мы? Ты со мной будешь их спасать? – я даже оторопел. Борька никогда не звал меня с ним играть.
– Конечно! Это теперь наша секретная операция.
Договорившись, что каждый, сколько сможет, возьмет из дома сахар, я побежал к себе, а Борька к себе. А когда встретились, у нас получился довольно большой пакет сахара. Вечером, когда моя бабушка ушла домой, мы незаметно пробрались в теплицу. И стали высыпать из пакета тоненькую белую дорожку. Потом вышли к грядкам с картошкой. Перелезли через забор и гуськом, продолжая высыпать сахар, пошли вдоль старой заросшей дороги.
– А вдруг они в траве его не найдут? – спросил я.
– Найдут! – уверенно ответил Борька. – По запаху.
Вскоре мы очутились у пролеска. И здесь как раз был большой муравейник. Хорошо, что мой дом стоит на окраине деревни.
– Думаю, этот муравейник подойдет. И в лесу стоит, и от деревни недалеко. А соскучатся, будут в гости приходить, – сказал Борька.
– Нет уж, в гости не надо. Слушай, – тут я испугался, – а, если муравьи из этого муравейника по сахарной тропинке правда наоборот в нашу теплицу придут? И там жить останутся?
– Делать им что ли нечего? Здесь в лесу гуляй – не хочу, а в теплице твоей особо не разбежишься. Теснота.
А утром я помчался в огород. Но, как же расстроился, когда увидел лужи. Ночью шел сильный дождь и весь сахар растаял. А муравьям хоть бы что. В теплице сухо. Они, наверно, съели весь сахар, вон какие довольные ползают. И даже, кажется, подросли за ночь.
– Борька! – снова кричал я под его окном.
Заспанный Борька вышел на крыльцо:
– Ты чего в такую рань? – он с трудом разлепил глаза.
– Пока ты дрых, наша операция провалилась!
– Куда провалилась?
– Посмотри на лужи. Сахар растворился.
– Да-а-а, – протянул он. – А уже четверг. Нам осталось два дня. Будем думать.
Мы сели на скамейку и начали думать. Вокруг стояла тишина, только изредка где-то взлаивали собаки да кричал недовольный петух.
– А давай, – встрепенулся Борька, – про лес им расскажем, про муравейник. Картинки там покажем всякие. Может, они и не знаю, что есть другая жизнь?
Он взял планшет, и мы отправились в теплицу. Нашли видео про строительство муравейника. Борька громко рассказывал, как в лесу хорошо живется, просторно. Не знаю, слушали его наши муравьи или нет, но они облепили планшет и с интересом по нему ползали. Изучали, наверно. Затем Борька попытался забрать планшет, аккуратно смахивая с него муравьев. И один его все-таки цапнул.
– Ай, – взвизгнул Борька, – я тут его спасаю, а он кусается!
Я рассмеялся, а потом тоже взвизгнул, растирая укус.
– А нечего над другими смеяться! – наставительно произнес Борька. – Я читал, что бывают муравьи-пули, их яд больнее, чем укус осы. Индейцы в некоторых племенах надевают пакет с такими муравьями на руку маленьким мальчикам. Так они воспитывают в будущих мужчинах стойкость.
Мы посмотрели на суетящихся муравьев, но решили не испытывать себя на стойкость.
На всякий случай мы снова проложили тропинку от теплицы до муравейника, только теперь не из сахара, а из кусочков яблок.
В пятницу утром я снова побежал в огород. Сначала проверил тропинку в грядках. Но там не оказалось ни одного кусочка яблока. Тогда я помчался в теплицу. И просто застыл от ужаса. Муравьев стало еще больше. Они облепили яблоки, и, казалось, за одну ночь размножились в тысячу раз. Я скорее бросился за ведерком и лопаткой. Сложил туда остатки от яблок и выбросил их подальше от дома. А потом догадался, что яблоки бабушкины курицы склевали. Они у нас гуляют, где им вздумается.
– Бо-о-о-о-рька! – кричал я.
– Ушли? – из окна высунулась умытая Борькина голова.
Мы снова сидели у него на крыльце, повесив носы, и напряженно думали.
– Может, они мясо любят? – неуверенно сказал Борька.
– Ага, с кетчупом и майонезом?
– Ну не картошку же жареную! –не унимался он.
За весь день мы так ничего и не придумали. Вечером сидели с Борькой сидели уже на моем крыльце. Вдруг я увидел, как рядом со мной по скамейке ползет муравьишка. Он казался очень печальным и одиноким.
– Потерялся? – я подставил ему палец. Муравьишка забрался на него и радостно тряхнул усиками.
Тут как раз бабушка вышла с миской пшена:
– Пойди курочек покорми.
– Ага, – кивнул я, – сейчас.
Я взял миску одной рукой, а на другой сидел муравей.
– Давай сначала домой его отнесем. А то уже темнеет, ему одному страшно будет.
В теплице я положил миску с пшеном на грядку между кустами помидор и осторожно опустил палец на землю. Муравей проворно спустился по нему и побежал к своим друзьям. Мы с Борькой еще немного посидели и понаблюдали, как муравьи уходили в норки – спать, наверное. Тут я махнул рукой и просыпал все пшено. Теперь точно от бабушки влетит.
Мы собирали пшено, но оно еще больше проваливалось в землю.
– Давай завтра утром его соберем. А то сейчас уже не видно ничего, – предложил Борька.
Я согласился и с тяжелым сердцем пошел домой. Завтра мама привезет средство для борьбы с муравьями.
Ночью сквозь сон я слышал, как недовольно кричал наш петух. Наверно возмущался, что я так и не покормил его вместе с курицами.
А на следующее утро Борька первый прибежал к моему дому. Я даже еще как следует, не проснулся. Мы отправились собирать пшено, пока бабушка его не обнаружила. В теплице на грядке всюду виднелись крохотные желтые зернышки. А муравьи исчезли, будто провалились.
– Не может быть! Неужели ушли? – я не мог в это поверить.
– Получилось! – закричал Борька и на всякий случай поковырял в земле пальцем – никого.
Я обежал вокруг теплицы. Заглянул под каждый листочек, но ни одного муравья не было!
Довольные мы сидели у меня на крыльце и ждали мою маму.
– Ничего себе, пшена испугались! – радовался Борька.
– А я люблю пшенную кашу.
– И я люблю, – ответил Борька.
– Вот с чего нужно было начинать! – осенило меня.
– С чего?
– С того, что муравьи больше всего на свете не любят!
– Как думаешь, они в лес ушли?
Вдруг калитка отворилась и во двор вошла Борькина бабушка. Она тяжело облокотилась о столб и трагично произнесла:
– Боря! Пойдем скорее. У нас в теплице муравьи завелись.
От неожиданности Борька свалился с крыльца. И, сидя на траве, ошалело смотрел то на бабушку, то на меня.
Прокатились
– Тосик, а, Тосик? Ну, покатай меня на велосипеде, – Наташа уцепилась за край футболки старшего брата.
– Какой я тебе Тосик? Я Толик. Хватит меня так называть. Иди лучше в куклы поиграй, – одной рукой он пытался вывести велосипед из гаража, а другой – отвоевать свою футболку.
– Я маме пожалуюсь, что ты слово плохое говорил. Я слышала.
– А я скажу, что ты чашку разбила и под кровать спрятала. Я видел.
– Ма-а-ам! – одновременно закричали Толик и Наташа.
В палисаднике мама подвязывала бледно-розовые кусты мальвы:
– Прокати разок сестренку.
– Я один хочу, а она мне только мешать будет.
– Не упрямься, – попросила мама.
– Ладно, – угрюмо согласился Толик, выкатывая велосипед за калитку. Наташа вприпрыжку побежала за ним, на ходу застегивая красные сандалики.
– Ладно, – угрюмо согласился он и вышел во двор. Наташа поскакала за ним.
– Чур, потом не ныть, – предупредил Толик.
Он помог сестре вскарабкаться на багажник и, изобразив рев мотора «брум-дуру-дум», рванул вперед. Дорога то поднималась вверх, то резко уходила вниз. Велосипед разгонялся. Летел. Ввинчивался в небо, в жаркое знойное лето.
Наташа визжала от восторга. Ветер свистел в ушах. Ревел. Рвал рубашку и спутывал волосы. Толик кричал и радостно ловил ртом воздух:
– Смотри, как я могу! Вжих, вжих, вжих! – Он раскачивал велик, поворачивал руль то влево, то резко вправо, а потом и вовсе расставил руки в стороны.
Вдруг велосипед подскочил на кочке, взлетел, и Толику почудилось, будто за спиной у него выросли крылья. Он на секунду обернулся. Багажник был пустым.
Толик жал на тормоза, пронзая воздух свистом и скрежетом:
– Наташка! Наташа-а-а!
Он развернулся и поехал назад. Сердце колотилось. Где сестра? В канаве среди зарослей лопухов он увидел, как там что-то шевелится и издает странные звуки.
– Ты жива? – Толик бросил велосипед и вытащил сестру из канавы.
– Жива, – серьезно кивнула она. – Только два жуба потеряла.
– Больно? – он склонился над сестрой, рассматривая, целы ли ее руки и ноги.
– Не очень, – Наташа выдирала репей из волос.
– Ты за зубы не беспокойся, они ж молочные. Все равно скоро сами бы выпали. Потом новые вырастут.
– А я и не бешпокоюсь.
– Да-а, – протянул Толик, помогая Наташе забраться на багажник велосипеда, – мама нас убьет.
– Не нас, – улыбнулась Наташа щербатым ртом, – а тебя!
– Ну, совсем-то не убьет, – неуверенно проговорил Толик и осторожно повез сестру к дому.
