Отзыв Марии Косовской о зимней поездке в Индию не укладывается в жанровые рамки. Это и не репортаж с подробной хроникой событий и перечислением мест, не отчет с указаниями другим путешественникам из разряда “топ-10 мест, которые стоит посетить”, и вряд ли можно сказать, что заметки выстраиваются в отстраненное аналитическое наблюдение с широкими выводами о стране. Это личный опыт, зарисовки состояний, врезанные в декорации городских трущоб, религиозных ритуалов, священных мест и пляжей Гоа, в которых эмоции и впечатления прыгают по синусоиде: от восторга до отвращения, от духовной работы и принятия важных жизненных решений к расслабленности. 
Анна Маркина

Мария Косовская // Расслабленные люди (путевые заметки об Индии)

Писатель Мария Косовская // Формаслов
Писатель Мария Косовская. Фото Александра Барбуха // Формаслов
31 декабря
Ашхабад

Я много лет мечтала об Индии. Мое существо влеклось к ней, как к источнику мудрости, который несет успокоение и свободу. Точка духовного отсчета была найдена в России, а мечта постепенно перестала быть мечтой. Но, как это бывает с мечтами, они неминуемо исполняются. Я еду в Индию.
Сижу в Аэропорту Ашхабада в ожидании нашего рейса и читаю книгу Пелевина, как обычно в это время года. “Ананасная вода для прекрасной дамы”. На соседней лавке спит Лелик. Через ряд – краснощёкая от дьютифришного виски русская девушка задумчиво перебирает струны гитары, а в соседнем зале орут по-новогоднему пьяные туркмены. Жизнь застыла, будто-то кто-то нажал на пульте “судьбоносную паузу”, чтобы я вдруг почувствовала то, чего не испытывала уже давно – “новогоднее настроение”. И для этого не понадобился бой курантов, президент в телевизоре и оливье в хрустальной миске. То самое НОВОГОДНЕЕ НАСТРОЕНИЕ! Я спокойно наблюдаю, как оно пришло и ушло. Можно читать дальше.

1 января
Дели

И почему меня это уже даже не удивляет? Ну да – совпадение, ну и пусть Индия, буддизм, ананасы, Маша, в конце концов. Я прочла ее за 8 часов и закончила 1.1.11. (Жаль, не в 11 часов, была бы полная конгруэнтность).
Наверное, символично. Наверняка, что-то означает. Как обычно, он будто написал обо мне. Только это не трогает, как раньше, потому что я стала взрослая и знаю, так же думают еще несколько тысяч его читательниц. Он опять уловил волну, снова актуален. Любопытно, переживут ли тексты Пелевина его самого? С очень актуальными писателями это всегда вопрос…

3 января 2011
Бодхгая
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов

Сидим в Карма Темпл (резиденция Кармапы в Бодхгае). Отхватили blessing. Ждем пуджи. Мысли редкие и простые. Чувства улеглись. Спокойно. Расположились на матрасиках слева от Будды, ведем дхармические девчачьи разговоры: о ежемесячном совпадении пмс и кармического очищения, хвастаемся подарками, благословениями и именами знакомых ринпоче.
В храме красиво, ярко и весело. На стенах красочные сцены из жизни Будды, трон напротив огромной статуй обращен лицом к нам. Вдоль прохода – на красных ковриках монахи и поют хором. Пуджа. Кармапа закрыл глаза и едва заметно покачивается. Умиротворение и благовоний дым. И вдруг! Как загудят, как грянут звуки труб, медных тарелок и гонга! И снова песня. Ритм успокаивается. Ом! Ом! Ом! Мой ум входит с пением в резонанс, и постепенно рассасывается головная боль от вчерашнего виски. Несмело прошмыгнула мысль: “Хочу есть”, и я вспомнила, что ничего так и не написала про ступу Махаботхи и Монлам…

Место Просветления Будды – это огромная многоуровневая и сложная, как фрактал, ступа. Рядом с ней растет дерево бодхи, “пра-правнук того самого, ну вы понимаете” (Пелевин “Ананасная вода”), а вокруг садик и много других ступ и статуй, строений, дорожек, закоулков и укромных мест. По легенде все Будды этого мира будут достигать Просветления именно здесь. Тут какая-то особенно устойчивая и глубокая тектоническая плита, точка опоры в бесконечно-меняющемся мире, на которую может опереться Будда во время решающего искушениями Марой.

Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов

Фонтанирую здесь пожеланиями. Некоторые исполнятся в тот же миг.

Монлам – это Великое Пожелание, которое Кармапа, Шамарпа, другие ламы и монахи поют каждый день в течение недели. Остальные подпевают, простираются, медитируют, глазеют по сторонам, делаю круги (коры) вокруг ступы или попрошайничают.

***
Прикольно простираться с монахами. Странное возникает чувство. То ли чего-то давно забытого, то ли, наоборот, очень нового и интересного.

Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов

Простираться на их отполированных руками досках по-особенному легко и приятно. Сами монахи подолгу стоят, смотрят, думают, потом делают простирание и снова стоят. Так весь день, с шести утра и до захода солнца.

***
Таня, блондинка, изрекающая истины, сказал вчера, что, если бы можно было жить у ступы и не выходить в грязный, суетливый мир Индии, она жила бы здесь вечно. Сложно не согласиться с ней. Индусы живут тяжело, грязно, ужасающе.

Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов

Дети ползают в грязи, как щенята; те, что побольше, бегают за европейцами, чирикают что-то типа: би-би, би-би и смотрят жалостливыми глазами. Буддийские монахи дают им лепешки. Монахи всех угощают соленым чаем и лепешками во время монлам-пуджи. Прекрасная практика щедрости.

***
Возвращаюсь на огненную пуджу “for dead people” в Карма Темпл. Стоило мне подумать, как материализовались монахи с чайниками и начали раздавать пластиковые стаканчики с чаем. Я начинаю привыкать к его соленому масляному вкусу.

Кармапа зажег в большом подносе листки с именами умерших. Большой огонь!
– Как же хорошо! Вообще, как здесь классно! – говорит Таня, и я опять мысленно соглашаюсь с ней.
Хочу описать свои впечатления от всего и не могу подобрать слов.
– Очень хорошие чувства! – говорит Таня, озвучивая мои мысли. Я киваю и записываю ее слова.

Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов
Бодхгая. FotoMeYulia // Формаслов

Здесь очень быстро синхронизируешься с пространством. Я постоянно замечаю совпадения. Например, вчера заслуженный путешественник Рома (автор путеводителя по Востоку), рассуждая о том, где хотел бы жить, сказал: “Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря” (строка из Бродского, которая цитируется на первых страницах книги, прочитанной мной в аэропорту). Рома Пелевина не читал. Просто совпало.

***
А монахи все читают и читают пуджу. Второй раз предложили чай. Я рассматриваю картинки на стенах храма и переживаю очередное “АГА!”

***
Мы приехали почти без фотоаппарата. Тот, что у нас есть, на батарейках, но местные не работают, нужны duracell.

Словесная фотография:
Сидят четыре бабушки и ребенок. Жгут пластиковые бутылки. Греются.

***
Устроили погоню на двух мото-рикшах за джипом Мипама Ринпоче (папа Кармапы). Хотели догнать и попросить благословения. Погоня была захватывающей, то настигали джип, то отставали из-за встречных машин и повозок. Наконец, джип встал в пробке, мы подъехали, заглянули в окно, а ринпоче спит, приоткрыв рот. Старенький.

4 января
Бодхгая
Бодхгая. Фото Anton Safa Safronov
Бодхгая. Фото Anton Safa Safronov

Приехали в пещеру Махакаллы (где Будда медитировал в аскезе), а тут Кармапа! Вот повезло! Вместе с ним ходили и трогали только что появившуюся в камне букву «А». Потом нас завели в тайную комнату в отвесной горной стене и показали тайную статую белого Махакаллы. Вернее, показывали Кармапе. Мы, как его приближенные (или нагло приблизившиеся), тоже заглянули за шторку после него. Потом выпросили blessing. Я несколько минут стояла сзади, очень близко, почти дышала в затылок. Кстати, у него на голове шрам. У меня первый раз с ним такая близость. Good karma!

***
Опять случайно встретили Кармапу у ступы. Мы его постоянно встречаем!

***
Про русскую сангху:
– Где, где! В Чистой стране!
– Кто, кто! Бодхисаттвы в пальто!

***
Индусы в Бодхгайе одеты так, как у нас бомжи. Но пахнут иначе.

5 января
Гая

Запах немытых замотанных в тряпье тел, сваленных в беспорядке на полу вокзала, торчащие тонкие обезьяньи ручки, грязные пятки и заспанные несчастные глаза. Холодно, наверно, спать на бетоне.

***
Заметили на вокзале, что купили билеты не на ту дату. Наш поезд ушел месяц назад. В кассе билеты только в секонд-класс: общие вагоны без мест с железными, двухъярусными полками и решетками на окнах. Лелик сказал: «Сделаем морду кирпичом и будем прорываться».

Гая. FotoMeYulia // Формаслов
Гая. FotoMeYulia // Формаслов

Через двадцать минут.
Проводник заметил, что не та дата. Долго смотрел на нас, потом на неправильные билеты, затем на правильные на следующий поезд, принял решение, что мы не мошенники, и сказал: «Ok! Be my guests!» И не захотел брать денег.

6 января
Варанаси

Варанаси – это Венеция, отраженная в адских мирах.

Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов
Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов

Мне страшно.

Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов
Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов

Индусы – существа другой породы. Мы для них нечто особенное, они нам завидуют, желают прикоснуться, хоть что-то у нас выпросить или нам продать, но в душе как будто презирают и считают нас дураками. Во мне появилось пренебрежение к ним. Неприятное, непривычное чувство. Везде одни и те же мальчики в замызганных курточках, коротких штанишках, плюшевых наушниках цвета «леопард» и мужчинки, одетые так же, но на головах шарфы. Одежда заношена, в пятнах, в дырах, в катушках, в чем-то еще. Их не отличишь друг от друга.

***
Стоим недалеко от Маникарника Гат и смотрим на горящие в кострах тела умерших, чувствуем дым и жар похоронного костра на берегу священного Ганга. – Смотри! Смотри! – говорит Лелик, – череп раскололся и выпал мозг. Видела?

Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов
Варанаси. Фото Anton Safa Safronov // Формаслов

Индийская мудрость:
Лайф – Кремэйшн
Донэйшэн – Эдьюкейшен

***
Многие индусы растирают в левой ладони белый порошок, смешивают с табаком и засовывают под губу, а еще почти все постоянно жуют бетель. Его нарезают кусочками и продают торговцы, сидя в нишах в стене или в маленьких грязных квартирках, которые открываются дверью-стеной сразу на улицу. Бетель заворачивают в листочки вместе с корицей, шоколадом, чили, специями и какой-то красной хренью, от которой у мужчин красные зубы и плевки.

***
Индию нельзя описать словами.

Варанаси. Фото Nadya Balitskaya // Формаслов
Варанаси. Фото Nadya Balitskaya // Формаслов

Сказать «грязные улицы» – это ничего не сказать. Потому что это не грязь, это обрывки газет и оберток, прилипшие к дерьму, играющие в мусоре щенки, пакеты с остатками еды, коровьи лепешки, одноразовые тарелки, лепестки цветов, подтеки воды, мочи и чего-то белого. И красные плевки повсюду.

***
У меня глюк или европейцы действительно стараются не смотреть в лицо друг другу. Как будто всем стыдно. Почему?

***
Я спрашиваю у Лелика:
– За что ты любишь Индию.
Он говорит:
– Здесь пространство пластичное и живое.
– Это как?
– Не могу объяснить.
Через несколько минут мы встречаем Алису с детьми.
Я вчера думала о ней, глядя на рубины в ювелирной лавке. Однажды я купила у нее три красных мутноватых поцарапанных камня. Ей нужны были деньги, я хотела помочь. Рубины ей дал сумасшедший муж и отец ее детей, Серафима и Рады.
– Вот это я и называю – живое, – говорит Лелик после того, как мы договариваемся с ней о встрече. Он, конечно же, в курсе той давней истории, как я влюбилась в безумца, у которого жена и двое детей.

***
Алиса вызывает у меня сложные чувства. Я была любовницей ее мужа. В свое оправдание скажу, что не знала о ней. После, когда узнала, возлюбленный предстал несколько в ином свете.
С тех пор много утекло воды, все стало неважным. Осталось только восхищение ее смелостью, легкостью, красотой. И благодарность. Спустя два года, когда я сама стала матерью-одиночкой, я часто думала о ней; каждый раз, когда было страшно – вспоминала ее. Одна в Индии, с двумя детьми: двухлетним сыном и новорожденной дочкой. Вдохновляющий пример.
Впрочем, мне кажется, встреча со мной была для нее не очень приятной.

Сартанх. Фото Olesya Razumova // Формаслов
Сартанх. Фото Olesya Razumova // Формаслов

Сарнатх – место, где Будда дал первые поучения. Это просторное, солнечное пространство, пустое и чистое: только деревья и кирпичные фундаменты, какой-то замысловатый и аскетичный сад камней. В углу огороженного периметра стоит ступа (Дхарма чакра ступа), похожая на укороченную водонапорную башню из кирпича. Вокруг нее ходят гуськом монахи. Мы сели медитировать. Два круга Алмазного ума, и мир опять прозрачен и ясен.

***
Вечер. Идем вдоль Ганга.
– Это самая священная река мира! – говорит Лелик.

Варанаси. FotoMeYulia // Формаслов
Варанаси. FotoMeYulia // Формаслов

Я вспоминаю прошлый год, зимнюю поездку, Хабаровск, где мы первый раз поцеловались, Благовещенск, Амур, который благодаря Пелевину ассоциируется у меня со Стиксом. Амур и Стикс… Любовь и смерть…
А теперь – Ганг.
Лелик говорит:
– Жизнь.
Нашей совместной жизни сегодня исполнился год.

***
Сидим в Шива-кафе с Алисой и ее детьми. Мы встретили их на Ганге. Они сидели на ступеньках и смотрели на пуджу, посвященную реке. Горел священный огонь, брахман, одетый в огненно-рыжую юбку, с яркой точкой на лбу, танцевал и пел на помосте. Вокруг лежали цветы. Мы вместе пустили по Гангу тарелочки с цветами и свечой, потом пошли ужинать.

Дети на ходу сочиняли стихи и пели сами себе какие-то бесконечные песни. Я влюбилась в них. Сама Алиса спокойная, совершенно адекватная (я побаивалась, что она окажется несколько экзальтированной, как ее муж). Наша неловкость (скорее – моя) прошла. Она спросила, а я рассказала, как выглядела та история с моей стороны, и мы об этом больше не говорили. Алиса с тех пор так и путешествует с детьми.

***
Для многих именно Ганг становится Стиксом.
Снова стоим на его берегу. Ночь. Другой берег исчезает в мутном тумане. Кажется, что там ничего нет, только где-то воет собака. Очень холодно. И влажно.
Днем, когда светит редкое в эти дни солнце, видно, что на том берегу песок и пустынное чистое пространство.
Странно, что город переполнен, но ютится на одной стороне реки, на другой – совершенно пусто. Индия! Здесь живут по каким-то другим законам.
Я все думаю про Алису. Наша встреча взбудоражила меня, во мне поднялось и никак не уляжется странное чувство, которое я не могу описать. Будто мы уже не единожды встречались в прошлых жизнях. Я хотела попросить у нее прощения, но что-то помешало мне.

7 января
Варанаси

We are leaving!

Последний раз заглянули в туманную даль другого берега. Монетки не стали бросать. Пошли завтракать, кутаясь в пледы. Холодно…. Бррр!

Варанаси. Фото Nadya Balitskaya // Формаслов
Варанаси. Фото Nadya Balitskaya // Формаслов

Завтракаем в самом дорогом ресторане “Dolphin”. Я смотрю, как Лелик ест яйцо всмятку и записываю: «Индусы только выглядят грязными. Их внешняя нечистоплотность компенсируется внутренней чистотой. Они – наивные идеалисты, проводят свои пуджи по несколько раз в день, делают по утрам йогу, омываются в невероятно грязном Ганге и знают про карму. Все здесь насквозь пропитано духовностью, но она какая-то оторванная от земли, от практического смысла. Их образ жизни – крайняя степень романтизма, мечтательности, религиозной мистики и самой минимальной жизненной суеты. Им не важно внешнее пространство, они заняты внутренним.
Или просто очень бедны…

8 января
Мумбай

Подъезжаем к Мумбаю. Наконец-то жара!
Мы уже двадцать часов в пути. Вагон – слиппер. Соседи – милая пожилая пара. Он – коричневый хоббит в свитере, куртке и синем берете. Она – добрая бабушка и тоже хоббит, но в сари. А еще парень и девушка, которые едут отдельно. Они лежат на третьих, самых верхних полках и о чем-то целомудренно хихикают.

***
Мумбай пахнет цивилизацией: машинами, специями, духами, нагретым асфальтом, листвой и совсем немного навозом. Здесь есть “Макдональдс”. От отчаяния или истосковавшись мы позавтракали в нем.

***
Весь день гуляли. Видели море. Были у главных ворот Индии (Main Gateway), смотрели на корабли. Прошли через весь город и проводили закат солнца на Nariman Point, кушая Subway-sandwich. Море и раскаленный уголек солнца, начавший остывать. Справа – бухта и длинная косая полоса города.
– Похоже на Майями, – сказал Лелик.
Дошли пешком до вокзала через индийский рынок. Устали. Сели в поезд Мумбай– Гоа и уснули на нижних местах.

9 января
Гоа

Ночь в поезде, и мы подъезжаем к Гоа. Лелик кинул монетку, где выходить: в Пернэм или в Тивим. Выпало – Пернэм. Через двадцать минут мы в Гоа! Ааааа!

***
Райское местечко. Пахнет разомлевшей на солнце зеленью, фруктами, морем, жарой, любовью и счастьем. У меня от радости подпрыгивает диафрагма.

Гоа. Фото @cosmosserpent // Формаслов
Гоа. Фото @cosmosserpent // Формаслов

Я сижу в кафе и ем самый вкусный в моей жизни фруктовый салат, запивая его кофе. Мимо проходят улыбающиеся и расслабленные люди, красивые как боги. Возбуждающая, приятная щекотка бегает по моим рукам. I am very happy!

***
Пляж. Жара. Искупались два раза. Я купила себе шляпу. Лелик арендовал мотоцикл. Акклиматизировались немного.

***
За противоположным столиком в кафе, прямо напротив меня, сидит загорелый, весь в татушках, с бусиками на шее и в кепке, крутой мужик, курит косяк, широко расставив ноги, из промежности шорт вывалилось … все.
Мужик с косяком, в бусиках и с торчашим перцем – вот образ Мефистофеля наших дней.

***
Фотография:
Годовалый малыш на четвереньках, ползком стремительно мчит в море. Мама заметила, вскочила с лежака и бежит за ним.

Фотография 2:
По пояс в волнах сидит прекрасная девушка с вьющимися волосами и голой грудью. В руках она держит костыли, которые возвышаются над ней, как штандарты над воинственной русалкой.

***
Мимо нас на мотике проехал знакомый – русский путешественник Игорь, с которым мы познакомились в прошлом году на Шри-Ланке. Бросились догонять. Погоня! Круто!

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

Догнали, поболтали. Оказалось, он так и путешествует с тех пор. Интересно, чем живут такие люди? В чем они видят смысл себя?

***
Ночь. Море. Звезды. Вечеринка рядом с нашим бунгало. Радость растанцованного тела. Офигительный секс.
Есть рай на земле. Это Гоа!

10 января
Гоа

Везде написано “No smoking”, и все курят. Угадайте, что?

***
Джуз-центр – это кафе, в котором подают только соки, настоящие, свежевыжатые, из всего, что можно выжимать.
Ждем соки. Я – ананасовый, Лелик – клубничный с киви. Я стараюсь выдумать какую-нибудь интригу, с помощью которой удастся уговорить Лелика поехать ночью на трансовую вечеринку в “Ликвид Скай”, наконец говорю:
– Поедем вечером в “Ликвид Скай”?
– Давай доживем, Машенька. Там видно будет.

***
У нас романтический ужин. Лелик говорит:
– Сегодня единственный в нашей жизни такой день.
– Какой? – спрашиваю я.
– Десятое января этого года. Удивительно, правда?

***
Арамболь – звучит, как музыка, которую настукивает индус на барабане, а пьяненькая туристка, подыгрывая, трясет маракас.

11 января
Гоа

Мы в сувенирной лавке рассматриваем гаджеты. Лелик говорит:
– Чилом символизирует Шива-Лингам. А гашиш называют чарис. Есть ответвления шиваизма, его последователи курят чарис через чилом и сидят под пальмами.
– Аааа, – задумчиво тяну я.

Мы покупаем сувениры, и торговец, маленький, хитренький, с большим, как слива, пупырчатым носом, прощаясь, напутствует:
– Go happy!

***
На пляже опять party. Растанцевалась до неги в суставах, до ярко-оранжевого огня в животе.

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

Танцевала для моря, для ночного неба, для луны, потом со своей тенью на песке, а потом пошла к людям. Танцевала их, повторяла движения, соединяя одного с другим. Очень хорош был седой сухощавый дед с длинными волосами. Его подпрыгивания – как программа с открытым кодом, настраиваешься на него, а потом вставляешь в ритм любые движения. Отожгли вместе, после чего раскланялись, отдавая дань друг другу.
Затем зеркалила сразу всех. Ни одной мысли в голове, только ощущение горячего тела, выходящего из своих границ. Пульсировал общий ритм танцпола, танцевала его, и одновременно импровизировала со своей тенью на движущихся фигурах людей.
Лелик устал и пошел спать. Я плясала до конца вечеринки.

***
Возвращалась домой ночью по пляжу, за мной увязался индус. Шел несколько шагов позади и канючил: «Mam? You wanna fuck? Mam! One sexy moment!»
Я крикнула ему: «Go away!» Он не послушался и продолжал идти. Я подумала, что бежать нельзя, он тогда осмелеет от моего страха и догонит. Но было так страшно, что очень хотелось бежать. Едва сдерживалась. И вдруг рядом показался большой белый пес. Он неторопливо трусил слева от меня до самого дома. Его спокойствие передалось мне.

12 января
Гоа

Мы заблудились во время экскурсии по Реди Форт – красно-кирпичным развалинам португальского форта. Отсюда красивый вид на море. Я несколько раз крикнула в голубую бездну, стоя в бойнице. На крик прилетел орел и долго кружил в небе. Лелик говорит:

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

– Нужно идти по наитию.
– Найти наитие, – медленно отвечаю я, рассматривая, как перекатываются в воздухе звуки.

***
Скучаю по дочери. Очень хочется разделить с ней море, солнце, фруктовый салат. Провожаю взглядом мамашек. Представляю, как увижу ее, мою малышку. Ульянка сначала застынет от удивления и секунду будет молча на меня смотреть, потом вскрикнет: «Мама!», обнимет за шею и долго не захочет слезать с рук. Я буду дышать ею. А потом мы сядем на пол в ее игрушки, и она начнет показывать, что подарил ей Дед Мороз, а ее бабушка, моя мама, – рассказывать какие новые слова говорит Ульяна, как они гуляли, или к кому ездили в гости, или еще что-нибудь. А я буду медленно растекаться от счастья по полу.

***
Дни летят в райском времяпрепровождении. Два часа дня. Сижу на пляже в кафе. Лелик купается. Мне вспоминается Чакравартин, про которого рассказывала блондинка Таня. В Гоа чувствуешь себя властелином Вселенной. Здесь такая энергия, которой я не могу найти объяснение. Лелик чувствует тоже самое. Вчера вечером, рассматривая звездное небо, он сказал, что если бы пришлось управлять миром, то только из Гоа.

Гоа. Фото @cosmosserpent // Формаслов
Гоа. Фото @cosmosserpent // Формаслов

Именно так, наверное, и живут боги. Какая-то неземная благость разлита здесь. Это не Казантип с его столкновениями полярных сил.
Время убегает, хочется его удержать. Кто-то нашептывает в моей голове, что, если захотеть сильно-сильно, можно перекроить свою жизнь и остаться здесь. Но другой, более трезвый и требовательный голос говорит: «Тебе надо вернуться и жить там, там ты нужней». Но пока… Я не помню, как мы сюда приехали, не знаю, как будем уезжать. Мне кажется, что я живу здесь вечно…

***
Мы катаемся туда-сюда на байке. То на пляж в Ашвем, то на Парадайс Бич, то на рыбный рынок. Сейчас приехали на фли-маркет. Здесь продается то же, что в Москве в эзотерических магазинах по нереально высоким ценам: амулеты, благовония, статуэтки божеств, бусики, четки, необычная одежда. Купила себе модные штаны. Потом пошли смотреть на закат и пить ласси в кафе на пляже.
Лелик говорит:
– Отсюда все начиналось. Здесь Мекка Гоа.

***
Свободные викинги и обольстительные нимфы ходят вдоль морского прибоя на фоне заходящего солнца!

***
Я поняла, кто такие балдежники. Это бывшие боги, привыкшие прожигать. Карму, хорошие впечатления, заслуги. Вот откуда неуемная тяга к кайфу и чувство собственного превосходства. Приятно быть богом.

13 января
Гоа

Ну наконец-то – похмелье!
Мне плохо от всего съеденного, выпитого и выкуренного. Тошнит, болит голова и легкое отвращение к жизни. Добро пожаловать в мир людей.

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

Что-то осточертел мне отдых. Вот что называется, быть туристом. Пускаешься во все тяжкие, чтобы как можно сильнее устать от отдыха и радостно вернуться в свою обыденность с работой, семьей, жизненной бюрократией. Как предупреждал Пелевин, от слишком долгого лежания в депривационной ванной происходит падение в тартар.

***
Лежу на пляже. Мысли кажутся значительными, как крупные кучевые облака над морем. Я их рассматриваю, словно рыб в аквариуме. Каждую хочется запомнить, но сначала нужно выловить ее руками. Лениво! Посматриваю по сторонам.

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

На соседнем лежаке вижу белокожего нервного толстяка, который собирается свернуть joint. Он достал пакетик с гашишем, повертел в руках, бросил на коричневый дермантиновый матрас, снова презрительно взял, распечатал, отломил, покрошил кусок в миску из кокосового ореха (здесь все крошат в такие миски гашиш) и стал смешивать с табаком. На толстяке дурацкие коричневые очки, и он матерится по-русски. Противно!
Ха! Вот оно и вылезло, это чувство отвращения к русским. А ведь я спорила, когда все наши знакомые русские говорили одно и тоже, что стало много русских, и стыдно за них, и как это все ужасно. Я тоже чувствую, но, не понимая природу чувства, стараюсь его отрицать. «Надо радоваться за нас», – говорю я. Но вот этот толстяк! Он настолько здесь неуместен. Его место в Адлере где-нибудь. И таких много. Они не нравятся мне и моим друзьям. «Гоа уже не тот!» Даже индусы говорят по-русски.
Вылез из моря друг толстяка, краснолицый, со светлыми бровями, худой, но тоже упырь. Они курят вдвоем свой косяк и рассуждают о том, как неприятно встречать русских в Гоа. Похоже, есть мысли, которые живут сами по себе. Интересно, как французы относятся к соотечественникам в Гоа, так же не могут выносить, или это исключительно русская черта?

***
Ночь. Сегодня старый новый год. Празднуем кофе и сендвичами с авокадо. Я уговариваю Лелика поехать тусить. Сегодня для меня последняя возможность. В Москве по клубам ходить некогда, там работа, ребенок, детский сад по-утрам. Нужно оторваться по-полной.

14 января 2011
Гоа

Старый новый год оправдал свое название. Я встретила его как в старые времена – трансовая пати до рассвета. Утром на танцполе остались самые стойкие и я. Силы на исходе. Хватит, больше не могу танцевать, итак всех наркоманов перетанцевала.

***
Утро. Мы едем на мотоцикле в Арамболь. Я обнимаю руками и коленями Лелика и рассматриваю Индию в последний раз. Пальмы, болота, цапли, буйволы, индийские женщины идут с узлами на голове, собаки, орлы в небе, море вдали и пляж, красочные гест-хаусы и бунгало, парк со статуей белого кролика, пляжные кафе. Все такое психоделичное, мистическое и сияющее на солнце. Мир прекрасен и чист. Я смотрю вокруг и щурюсь. Это волшебный край. Побывать в нем – счастье.

Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов
Гоа. Фото @dzenexe // Формаслов

Мне нравятся плечи Лелика и его волосы, которые треплет ветер, пока мы мчим по шоссе. Мотор гулко рычит, и перехватывает дыхание плотный холодный воздух, но мне не страшно, я в безопасности за спиной моего мужчины. Когда мы едем вместе на мотоцикле, я по новой влюбляюсь в него.

15 января
Гоа

Последний день на пляже. В четыре едем в аэропорт. Сижу на солнышке, ем папайю и смотрю, как идет ко мне Лелик по песку. Он еще далеко, солнце слепит, и виден только силуэт, но я знаю его походку и любуюсь ею. Всю неделю в Гоа я размышляла о нашем с ним разговоре в Мумбайе на Nariman Point. Он попросил, что бы я родила ему ребенка. Я сказала, что пока рано, нужно сначала жениться, закончить институт. Он сказал, что свадьба – унизительный обряд и пережиток прошлого и требует больших затрат. Мы поссорились, потом помирились. И сейчас, пока он идет ко мне, я вдруг понимаю, что сама хочу родить второго ребенка. Я в расцвете сил, я уверена в нем, в своих к нему чувствах. Редкое совпадение большого количества благоприятных сил. Почему бы не родить ему сына?

***
В аэропорту увидели в аквариуме на полу рыбок. Оказалось, фиш-педикюр. Лелик сказал:
– Попробуй!
И еще одна моя мечта сбылась, я познала счастье кормить мертвой кожей ступней рыб. Звучит ужасно, выглядит абсурдно, а по ощущениям щекотно и смешно. К концу процедуры я даже почувствовала что-то вроде привязанности к этим рыбкам, как к своим домашним животным. Сам педикюр оказался не очень, все мои натоптыши остались со мной.

***
Мы взлетели и смотрим в иллюминатор на вереницы и узоры огней. Сверху и в темноте человеческие города похожи на сложные и запутанные микросхемы. Лелик говорит:
– Пролетаем над Арамболем.
– Прощай Арамболь. До встречи, Гоа. Пока, Индия. See you soon!

Редактор Анна Маркина – поэт, прозаик. Родилась в 1989г., живет в Москве. Окончила Литературный институт им. Горького. Публикации стихов и прозы – в «Дружбе Народов», «Prosodia», «Юности», «Зинзивере», «Слове/Word», «Белом Вороне», «Авроре», «Кольце А», «Южном Сиянии», журнале «Плавучий мост», «Независимой Газете», «Литературной газете» и др. Эссеистика и критика выходили в журналах «Лиterraтура» и «Дети Ра». Автор книги стихов «Кисточка из пони» (2016г.) и повести для детей и взрослых «Сиррекот, или Зефировая Гора» (2019г.). Финалист Григорьевской премии, Волошинского конкурса, премии Независимой Газеты «Нонконформизм», лауреат конкурса им. Бродского, премий «Провинция у моря», «Северная Земля», «Живая вода» и др. Стихи переведены на греческий и сербский языки. Член арт-группы #белкавкедах.