Константин Иноземцев (Евгений Цыганов) написал в середине 2010-х прославивший его роман «Кома». Название вымышленного опуса — диагноз спящему социуму и опустошенному автору. Иноземцев — полуживой труп, пребывающий в духовной коме. Он пьет (книжные полки в квартире литератора заставлены бутылками), проматывает деньги (как правило, чужие) и ничего не сочиняет. Текст сериального саундтрека (он записан группой Ме4та, ее фронтмен не кто-нибудь, а Евгений Цыганов) — набор цитат из известных песен. Есть там, среди прочего, и пропетый на яростном форте пассаж: «Хоть строчечку ты напиши» (из хита девяностых «Ясный мой свет»). Похоже на пожелание преодолеть кризис и излечиться от литературного бесплодия.
Иноземцев давно превратился в профнепригодного брюзгу-неудачника, который то и дело выкидывает скандальные номера. Ничтожны и жалки постоянные шутки этого сбитого летчика о собственном величии и вкладе в русскую литературу. Позволяет он себе и расистские, сексистские и прочие мизантропические (даже попугая он нарек Луи, в честь не самого большого человеколюба Селина) словесные выпады. «Вам как живется с такими высказываниями в 2024[1] году?» — ужасается журналистка Вика (Александра Бортич) ретроградной оптике Иноземцева. Живется ему откровенно плохо.
«Первый номер» ценен стремлением задокументировать актуальность. Да, главная беда не названа, но это тот случай, когда молчание кричащее. Никакого успокоительного эскапизма: режиссер и сценарист (Сергей Минаев) не дают забыть, что мы существуем посреди травматичного хаоса.
Волею судеб и интриг Иноземцев становится главредом глянцевого журнала. Западные издатели покинули российский рынок, вследствие чего журнал перешел отечественным владельцам и сменил бренд с монументального Idol на таинственную «Лампу». Сверхзадача обновленной редакции — отвлекать читателей от обнуления миропорядка.
Фабрика по производству блискучих симулякров доверена человеку неопытному и немотивированному, смутные времена часто выталкивают на руководящие посты рандомных персонажей. Иноземцев не скрывает презрения к политике журнала, главному инвестору Мирскому (Игорь Верник), балующемуся, подобно пелевинскому Вавилену Татарскому, мухоромами и, конечно же, потребителям данного чтива.
На останках русского глянца многого не построишь, да Иноземцев и не особенно старается. Тем не менее определенные прорывы по части креатива у главреда-неофита будут. Во-первых, он сумеет взять интервью у заносчивого классика-анахорета Римонова (выразительная роль Леонида Ярмольника). Во-вторых, героями первого номера Иноземцев сделает не опостылевших актеров или инфлюенсеров, а людей более распространенных профессий. И это сработает! Провокация обнажит важную социологическую тенденцию: людям надоели гламурные фейки, они изголодались по подлинности. Концепция Иноземцева подкреплена режиссером визуально: на фоне лучезарных витрин и отполированных бизнес-центров мелькают дворники, курьеры, рабочие и т.д. Козинский снял очень московский фильм, столичное напряжение в кадре осязаемо. Суетливая, вечно поспевающая московская толпа — полноправный герой-масса (термин Сергея Эйзенштейна) «Первого номера».
Позади у Иноземцева не только слава, но и любовь. Свой вершинный роман он не сочинил бы без поддержки жертвенной Маши (Надежда Михалкова). Именно после расставания с Машей Иноземцев забросил литературу, она была генератором вдохновения и персональным МЧС. Несмотря на разрыв, девушка продолжает участвовать (или соучаствовать) в бестолковой жизни литератора. Однако даже эта самоотверженная спасательница не выдержит. Рефрен фильма реплика попугая — «Маша пришла», но однажды Маша уйдет или, точнее, уедет от Иноземцева и всей подмороженной («Первый номер» — картина зимняя) действительности. Она купит билет на Киевском (!) вокзале и покинет столицу. Место Машиной релокации не раскрывается, да и важно ли оно? Конечная точка при побеге вторична.
Сергей Минаев наделен умением мастерить динамичные сюжетные модели. В «Первом номере» к увлекательности и драматургической грамотности добавлено оголенное проживание времени. Сценарий — сборник филигранных острот, большинство из которых подарены Иноземцеву. Произнесенные с цинично-обаятельной, разочарованной интонацией Цыганова эти реплики звучат с колкой безысходностью — как приговор. Когда врач объясняет Иноземцеву, что он может и года не протянуть из-за болезни (печень руинизирована), писатель с неизлечимой обреченностью парирует: «Какой у Вас большой горизонт планирования. Словно не в России живете». В России, как известно, надо жить долго, и это явно не случай разрушающегося Иноземцева. В одном из эпизодов отдыхающий Иноземцев лежит в характерной позе покойника — ему не оставляют шансов и операторские ракурсы Генриха Медера.
Не менее значимо и то, о чем в «Первом номере» не говорится. Язвительно обыграна невозможность открыто артикулировать в сложившихся реалиях некоторые мысли. Всезнающий таксист (Дмитрий Сафронов) признается, что его тянет выпить после просмотра новостей по телевизору. Далее водитель развивает политически неблагонадежный тезис, но подробностей зрителя демонстративно лишают: монолог перебит песней обожаемого Иноземцевым Высоцкого.
При всех гомерических недостатках персонаж Иноземцев все же не демонический, скорее, патологически двойственный. Он в равной степени способен на стихийную честность и на спонтанную низость. У восторженного поклонника-падавана (Денис Власенко) из редакции Иноземцев крадет[2] рукопись романа, которую тот неосмотрительно попросил кумира прочитать и оценить. Эта подлость совершена им не по ледяному расчету, а как-то до оскорбительного несуразно.
Тема тотальной вторичности идей и смыслов — центральная для «Первого номера», недаром среди героев фигурирует попугай. Главред «Лампы» упрекает в пережевывании исчерпанных художественных концептов посредственного дизайнера Шульгина (Владислав Долженков), бесконечно второстепенна задумка заниматься глянцевым журналом, ну а сам Иноземцев и вовсе опускается до гнусного грабежа. Да что уж там, вся наша реальность не проходит проверку на антиплагиат.
На стандартное приветствие «Доброе утро» Иноземцев неизменно отвечает с осторожностью: «Время покажет». В первой сцене сериала фраза сказана под аккомпанемент глухих ударов кремлевских курантов, что придает шутке нешуточный вес, вес почти угрозы. Впрочем, есть ли у героев это самое время? Будущее в мире «Первого номера» будто и не просматривается. Бледная надежда в финале кажется ненужной уступкой мелодраме и совсем не убеждает. Происходящее — шумная кода гниющей эпохи и вымороченная последняя гастроль ее яркого представителя. Концентрированное ощущение тупиковости поймано Козинским в красноречивом монтажном переходе примерно в середине фильма. Непутевый, запутавшийся в амурных хитросплетениях, друг Иноземцева Дима (Павел Деревянко) плачет у себя в комнате, потом следует мягкий «наплыв» следующего кадра, и зрительский взгляд упирается в дорожный знак «Движение запрещено» (в народе «кирпич»). Всё. Ехать дальше некуда.
.
[1] Крайне примечательная деталь: в тизере-трейлере Вика говорит в этой же сцене про роковой 2022 год.
[2] В мае 2024 года на платформе Start вышел сериал «Красные линии». В нем также присутствует мотив кражи рукописи. Про этот фильм в колонке #КиноТеатр выходил текст
