Олег Ник Павлов — поэт, прозаик, драматург. Окончил Челябинский Государственный институт культуры. Работал в кукольных театрах Алтая и Урала. Председатель правления Челябинской областной писательской организации Союза писателей России, редактор детского журнала «Подорожник», худрук Театра кукол Олега Павлова. Лауреат Государственной премии Челябинской области, премии имени Константина Нефедьева, Первой Южно-Уральской литературной премии, Всероссийской литературной премии имени Д. Н. Мамина-Сибиряка.
Автобиография:
Родился в 1953 году. Творчеством своим обязан старшим братьям, ибо сколько себя помню, они уже писали стихи, рисовали и выпускали рукописные журналы и книги. Понятно, что я примкнул к ним. Наше детское творчество заметили в журнале «Пионер», в 1965 году опубликовали и даже познакомили нас с Корнеем Чуковским. Когда вырос, окончил Челябинский институт культуры, работал в театрах Урала и Алтая режиссером, художником, актером и сценаристом. Долгое время имел собственный кукольный театр. Теперь руковожу Челябинским отделением Союза писателей России, издаю книги и журналы, снимаю фильмы. Витя Покин — один из героев нашего Рукописного детства.
Олег Ник Павлов // Про Витю Покина
ПРО ВИТЮ ПОКИНА
Это Витя Покин. Он живёт на Севере. На самом северном из Северов, какие только можно представить.
Сразу скажем — никто его туда не посылал и он не полярник. Просто он там родился и живёт. А родился он в 1965 году в рисунках-шутках Братьев Павловых. Но и теперь он по-прежнему мальчик неопределённого возраста, всё тот же Витя Покин. Ведь литературные герои не старятся.
Ещё скажем, что Витя Покин — не чукча, не эскимос, не эвенк и не ненец. И даже, наверное, не русский. Просто весёлый и любопытный, немного наивный Витя Покин.
А сейчас мы расскажем несколько историй, что случились с Витей Покиным.
ВИТЯ ПОКИН И БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ
Витя Покин не всегда дружил с Белым Медведем. Не то чтобы они враждовали, но и не дружили. Бывало, проходит Витя мимо, а Медведь его — бац! — и шлёпнет по мягкому месту. Не то чтобы очень больно, но вполне ощутимо получалось.
Понадобилось как-то Вите Покину на другую льдину перейти. А переход только в одном, самом узком месте, где эти льдины смыкаются. И там, как назло, Белый Медведь давно уже лежит и по воде лапой водит. Не обойти его никак. А пойдёшь мимо — возьмёт да шлёпнет. Мокрой-то лапой! Да ещё и в воду ухнешь ненароком. В северную ледовитую.
Ждал Витя, ждал — не уходит Медведь. Сел тогда он неподалёку на торос и говорит:
— А ты почто в спячку—то не впадаешь?
— В какую еще спячку? — буркнул Белый Медведь, но даже не обернулся.
— Вот Бурые Медведи, например, зимой всегда засыпают.
— Какие это ещё «Бурые Медведи»? — удивился Белый Медведь. — Не бывает таких.
— А вот и бывает! — улыбнулся Витя Покин. — Смотри!
И кинул ему конфету «Три медведя». Белый Медведь долго разглядывал конфету, сопел, потом осторожно развернул, саму конфету слизнул, а обёртку ещё долго изучал.
Сказал потом:
— Не очень-то они похожи на медведей. Шоколадные какие-то. И что, подолгу спят?
— Всю зиму. До весны.
Белый Медведь перекатился на спину.
— А у нас всегда зима. Что же мне, всегда спать?
Помолчали.
— А у тебя нету больше таких конфет про Бурых Медведей? — осторожно спросил Белый Медведь. — Посидели бы, поговорили про них.
— Есть, — ответил Витя Покин. — Только они на другой льдине. Можно, я пройду?
— Конечно, проходи!
— Спасибо! — Витя Покин ловко обежал Медведя и прыгнул со льдины на льдину. — У меня даже про тебя конфеты есть!
— Сочиняешь! — отмахнулся Белый Медведь.
— Нет, правда есть. «Мишка на Севере» называются! Мне их из Москвы посылкой прислали. Я тебе принесу! — и Витя Покин, радостный, пошёл вверх по насту.
С этих пор Витя Покин и Белый Медведь крепко подружились.
ВИТЯ ПОКИН И ПИНГВИНИЙ АЙСБЕРГ
Витя Покин всегда ходил смотреть на Пингвиний Айсберг, когда тот причаливал к их льдине. На Айсберге было полным полно пингвинов, и все они шумно веселились. Вот и сейчас там попискивали скрипки и тумкали барабаны — настраивался пингвиний оркестр.
Витя Покин просто стоял и любовался Пингвиньим Айсбергом, когда к нему подбежал один взволнованный пингвин. В руках-крылышках он держал большое, в крапинку, яйцо.
— Привет, — сказал Пингвин, — долго будешь тут стоять?
— Не знаю, — честно сознался Витя Покин, — постою пока.
— Посторожи яйцо, а? — попросил Пингвин. — Пожалуйста! У нас, понимаешь, ответственный концерт сегодня, а я — первая скрипка. Ну не могу я музицировать с яйцом в руках.
— Ладно, — согласился Витя. — Положи его в санки, постерегу.
Обрадованный пингвин бережно уложил яйцо в санки и потешно, вперевалочку, поспешил на Айсберг.
— Я быстро! — крикнул он. — Только отыграю — и сразу сюда.
Вскоре на Айсберге действительно заиграл оркестр. Да так славно заиграл, что весь Север заслушался, не только Витя Покин. Даже пролетавшая мимо Полярная Сова застыла в воздухе и висела так, не двигаясь, пока звучала музыка. И Северное Сияние проснулось, и стало переливаться в такт пингвиньему оркестру.
Но вот музыка окончилась, отгремели аплодисменты, и на Айсберге установился обычный весёлый шум. Сова полетела дальше, Сияние погасло, а Пингвин всё не возвращался.
И тут яйцо треснуло, а в санках оказался кругленький такой Пингвинёнок. Он огляделся по сторонам, увидел Витю Покина и вдруг ласково сказал: «Ма-ма».
— Нет, я не мама, — улыбнулся Витя Покин.
Пингвинёнок покрутил головой в поисках кого-нибудь другого, но никого не нашёл и в надежде спросил: «Па-па?».
— Да нет! — рассмеялся Витя. — Я не папа и не мама, я просто Витя Покин.
— Ма-ма Ви-тя! — по-своему повторил пингвинёнок. — Па-па По-кин!
Витя Покин долго доказывал Пингвинёнку, что они вовсе не родственники, и настоящий папа вернётся с минуты на минуту. Но тот не возвращался, а Пингвинёнок был упрям в попытке усыновления.
— Покин-Папа! — кричал он. — Покин-мама!
И при этом просился на руки, жалобно поднимая ручки-крылышки.
У Вити Покина уже голова пошла кругом, когда наконец-то вернулся Пингвин.
— Ой, простите! — запричитал он, только появившись. — Я виноват, я задержался… Была такая сложная партия… И мы с друзьями чуток отдохнули…
Тут он увидел сидящего в санках Пингвинёнка и скорлупки яйца вокруг него.
— Какое чудо! — воскликнул он. — Мой сынок, здравствуй! Я твой папа!
Пингвинёнок недоверчиво глянул на Пингвина, потом отвернулся.
— Мой папа — Покин-папа.
— Нет, малыш, — чуть не заплакал Пингвин, — это я твой папа. Просто я должен был… я исполнял партию первой скрипки… Прости меня, пожалуйста, сынок, что я не успел вернуться к твоему появлению…
Пингвинёнок, всё ещё сомневаясь, смотрел то на отца, то на Витю Покина.
— Да-да, — сказал Пингвинёнку Витя Покин. — Это твой настоящий папа.
Он аккуратно поднял Пингвинёнка из санок и передал плачущему Пингвину.
А потом ещё долго стоял и смотрел, как пингвины — большой и маленький, взявшись за ручки-крылышки, уходят в сторону Айсберга. Пингвинёнок то и дело оборачивался на Витю Покина. Потом обернулся и папа-Пингвин.
— Спасибо! — крикнул он и помахал крылом.
А Витя Покин помахал ему в ответ рукой.
Пингвиний Айсберг шумно отчалил от льдины и отправился в кругосветное путешествие. Яркий, весёлый, музыкальный, за год он обогнёт всю планету, и вернётся снова.
«Интересно, — думал Витя Покин, — вспомнит ли меня через год этот глупенький Пингвинёнок?»
ВИТЯ ПОКИН, ЗАЯЦ И ПОЛЯРНАЯ СОВА
Полярная Сова редко пролетала над льдиной, где жил Витя Покин. Почему-то выбирала другие маршруты. И даже если пролетала, то не останавливалась на посадку.
А Витя Покин очень хотел познакомиться с ней поближе. Даже знаки на снегу рисовал: посадочно-заклинательные. Будет Сова пролетать — заметит знаки, заинтересуется и сядет рассматривать. «Что это значит?» — спросит. Витя Покин начнёт объяснять. Так и познакомятся.
Но Полярная Сова пролетала мимо, и знаки её не занимали.
Однажды (уже стемнело) Витя Покин услыхал уханье. А кто может ухать на Севере? Только Полярная Сова.
Витя Покин выбежал из дома в надежде увидеть совиные глаза. Но вокруг была только синяя мгла, и не было никаких глаз.
Витя Покин повернул было в дом, а тут снова: «Ух! Ух!»
Ну, точно Сова!
Витя Покин обошёл всю льдину — нет никакой Совы. Ни простой, ни Полярной.
Но только повернёт к дому — сзади «Ух» да «Ух». Догадался Витя Покин, что его кто-то разыгрывает, нарочно как Сова ухает.
Прислушался — а голос-то не сверху, а снизу идёт, из-за сугробов. Обернулся резко и схватил чьи-то длинные уши.
Оказалось, Заяц! Прознал, проказник, что Витя Покин хочет с Совой подружиться и придумал розыгрыш. И ведь ухать так научился — точь-в-точь по—совиному!
Витя Покин долго ни ушам, ни глазам своим не верил. Сидит перед ним Заяц, а ухает как Полярная Сова — не отличишь!
Потом похвалил Зайца:
— Ты же талант! Тебе артистом надо быть. Прямо сейчас беги и устраивайся в театр.
Заяц не сразу побежал в театр. Немного посидел, подумал, постриг ушами.
— Беги-беги, — подтолкнул его Витя Покин, — не зарывай талант в вечную мерзлоту. Тебя обязательно примут.
И Заяц рванул. Больше на льдине его никто не видел. Ясно, он уже служит в Полярном Театре Сказок.
Когда будете в этом театре, обязательно найдите среди актеров того самого Зайца и передайте ему привет от Вити Покина.
Может, он даже сделает вид, что не знает никакого Витю Покина и что он сам по себе артист. Простим ему и это.
Зайцы — они такие притворяшки — у-ух!
ВИТЯ ПОКИН И ШАРИК ЛАПИН
Витя Покин знал, что на соседней льдине живёт Шарик Лапин. Шарик был не простой собакой, а ездовой лайкой, поэтому у него была фамилия и настоящие длинные нарты.
А Витя Покин давно хотел, чтобы у него собака была. Когда собака есть, жить веселее. И на охоту удобнее с ней ходить, и дом охраняет.
Пошёл Витя Покин к Шарику Лапину на переговоры. На санки поставил чайник с горячим чаем. За чаем и разговоры лучше.
Подошли они к краешкам своих льдин, сидят, чай пьют, переговариваются.
Витя Покин говорит:
— Пойдём, Шарик, ко мне жить. Будешь моей собакой — и охотничьей, и сторожевой.
— Не, — отвечает Шарик, — я собака ездовая. У меня и фамилия, и нарты есть.
— Ну, и ездовой тоже будешь, — уговаривает его Витя. — Пойдём!
— Нет, — говорит Шарик, — не пойду. А чай у тебя хороший. Налей еще чашечку.
А Витя Покин обиделся и говорит:
— Не налью тебе больше чаю. Не хочешь ко мне в собаки.
— Не хочу, — соглашается Шарик. — Я привык сам по себе жить.
Витя Покин надулся, сидит-пыхтит.
Улыбается Шарик Лапин:
— Ну чего ты надулся? Сам подумай — если я к тебе перейду, кто мой-то дом охранять будет?
— Это правда, — вздохнул Витя Покин. — Полярные песцы — они такие… вмиг всё хозяйство растащат.
— Вот-вот.
Витя Покин подлил Шарику чаю погорячей и опять тяжко вздохнул:
— Как же быть? Я так хотел собаку.
— А зачем тебе собака? — вдруг спрашивает Шарик.
— Как это зачем? — удивился Витя. — Собака — лучший друг человека.
— Вот видишь, — говорит ему Шарик, — друг. А ты из меня слугу хочешь сделать.
Шарик встал, вернул Вите Покину чашку и взял свои нарты за ремешок.
— Дружить мы и так можем. В гости будем ходить. Можно и попутешествовать вместе.
— Пожалуй, ты прав! — обрадовался Витя Покин. — Будем дружить! Завтра же приходи в гости. Я еще лучше чай заварю.
— Завтра не смогу, — говорит Шарик, — завтра у меня большая пробежка по Северу запланирована. А послезавтра — обязательно приду. Жди!
На том они пожали друг другу лапы и руки, и разошлись.
«Как хорошо, — думал Витя Покин, — теперь у меня есть друг!».
А Шарик думал: «Кабы не дом, можно было и к Вите Покину перебраться. Не в собаки, конечно. Просто дружить и жить вместе. Он хороший…».
