Одним из самых известных памятников французского средневекового героического эпоса является «Песнь о Роланде», записанная в XII веке (так называемый «Оксфордский список»). В основе эпоса — реальное историческое событие 778 года, эпохи Каролингского возрождения — битва Карла Великого с маврами и трагедия, произошедшая в Ронсевальском ущелье. Важно понимать, что это событие в «Песни о Роланде» в результате фольклорного переосмысления и господства христианских традиций выглядит совсем иначе.
Например, согласно историческим фактам, молодой король Карл, желающий воссоздать римскую империю, ввёл войска в Испанию, с 711 года захваченную маврами. Поход оказался неудачен: за два года удалось осадить только город Сарагосу, но взять подготовленных к осаде жителей города так и не удалось, и Карлу пришлось отвести войска из Испании. Французский эпос предлагает читателю совсем иную картину: легендарный император, которому за 200 лет, ведёт в Испании победоносную семилетнюю войну — не сдаётся только Сарагоса. Противостояние Карла и Марсилия, предводителя мавров, становится сюжетной основой повествования:
Король наш Карл, великий император,
Провоевал семь лет в стране испанской.
Весь этот горный край до моря занял,
Взял приступом все города и замки,
Поверг их стены и разрушил башни,
Не сдали только Сарагосу мавры.
Марсилий нехристь там царит всевластно,
Чтит Магомета, Аполлона славит,
Но не уйдет он от господней кары.
Аой!
* Здесь и далее перевод Ю. Корнеева
Одним из главных виновников трагедии, произошедшей в Ронсевальском ущелье, становится отчим Роланда, рыцарь Ганелон. Посланный по рекомендации своего приёмного сына на переговоры с Марсилием, Ганелон, затаивший жгучую обиду, изменяет Карлу. Во главе арьергарда отходящих войск, по наущению Ганелона, оказывается именно Роланд. На арьергард нападают мавры («нехристи»), а не баски — христиане, и уничтожают всех воинов. Последним (не от ран, а от перенапряжения) погибает главный герой, тщетно трубивший в рог и ставший свидетелем гибели войска:
Роланд скончался, он в раю теперь.
Карл в Ронсеваль вернулся наконец.
Там ни тропинки, ни местечка нет,
Где б не лежал убитый на земле
Французский иль языческий боец.
«Где ты, племянник? — молвит Карл в тоске.
— Где вы, архиепископ, Оливье,
Жерен и побратим его Жерье?
Где вы, Атон и смелый Беранже,
Иворий и Ивон, что милы мне?
Где ты, гасконский рыцарь Анжелье?
Где дук Самсон и Ансеис-гордец?
Старик Жерар из Руссильона где?
Где пэры, коих я оставил здесь?»
Увы! Ни звука королю в ответ.
То, что историческое время в «Песни о Роланде» заменено мифологическим, объясняется во многом характерной чертой эпического мышления, для которого актуальна категория «будущего в прошлом». Согласно «логике конца», читатель может заранее оплакивать участь несчастного рыцаря, который должен погибнуть не вследствие предательства Ганелона, а как раз наоборот: Ганелон должен предать Роланда, чтобы тот обессмертил своё доблестное имя. Знание конца — одно из проявлений логической инверсии, поэтому в качестве форм предварения выступают разного рода вещие сны и предзнаменования:
Льет ливень, хлещет град крупней яйца,
И молнии сверкают в небесах,
И — то не ложь! — колеблется земля.
От Ксантена и до нормандских скал,
От Безансона и по Уиссан
Нет города, где стены не трещат,
Где в полдень не царит полночный мрак.
Блестят одни зарницы в облаках.
Кто это видит, тех объемлет страх.
Все говорят: «Настал конец векам,
День Страшного господнего суда».
Ошиблись люди, не дано им знать,
Что это по Роланду скорбь и плач.
Система образов «Песни о Роланде», равно как и логика сюжетного построения, подчинена концепции христианства. Отсюда проистекает и принцип бинарных оппозиций, прослеживающийся в целом ряде эпизодов. Открытый характер финала отвечает основному конфликту «Песни…», изображающей противостояние двух миров: мира христиан и мира неверных. Православный король Карл сравнивается с «язычником» Марсилием, который чтит Аполлона и Магомета. «Нехристи» мавры, в отличие от честных воинов войска Роланда, бьют исподтишка, прибегают к хитрости и обману. Поэтому и предложение «коварного» Марсилия о мире ставится под сомнение:
Король умолк: он все сказал совету.
Но не одобрил граф Роланд той речи,
Поднялся с места. Карлу стал перечить.
Он говорит: «Марсилию не верьте.
Семь лет воюем мы в испанских землях.
Коммибль и Нопль добыл я вам в сраженьях,
Завоевал и Пину и Вальтерну,
Взял Балагет, Севилью и Туделу.
Марсилий же и раньше был изменник.
Прислал он к вам пятнадцать мавров прежде.
Из них нес каждый по масличной ветви.
Вели они пред вами речи те же,
Просили так же вы у нас совета,
И мы, глупцы, поверили их лести.
Послали вы двух ваших графов смелых,
Базана и Базилия, к неверным.
Марсилий их в Альтилье казни предал.
Как встарь, арабов без пощады бейте,
Ведите рать на Сарагосу-крепость,
Под нею стойте хоть до самой смерти,
Но отомстите за послов злодею».
Аой!
Сюжетообразующая идея христианства как истинной веры логически приводит к существенным искажениям не только исторических фактов, но и реальных черт тех личностей, который стали прототипами героев эпоса. Образ короля Карла в поэме — несколько гиперболизованное изоб¬ражение старого мудрого вождя. В поэме Карлу 200 лет, хотя на самом деле ко времени реальных событий в Испании ему было не более 36-ти. Могущество его империи в поэме также сильно преувеличено. Автор включает в нее как действительно принадлежавшие ей страны, так и те, что в нее не входили. Император сравним разве что с Богом: чтобы до заката солнца успеть покарать сарацин, он способен остановить солнце. Образ Карла Великого напоминает образ Ии¬суса Христа — перед читателем предстают его двенадцать пэров (сравнение с двенадцатью апостолами) и предатель Ганелон (сравнение с Иудой):
Там, где цветет шиповник, под сосной,
Поставлен золотой чеканный трон.
Карл, Франции король, сидит на нем.
Седоволос он и седобород,
Прекрасен станом, величав лицом.
Издалека узнать его легко.
Сошли с коней послы, узрев его,
Как должно, отдают ему поклон.
Полной противоположностью Карлу является Марсилий — король испанского города Сарагосы. Персонаж этот отличается самыми неприятными чертами человека — хитроумностью, подлостью, трусостью, меркантильностью и жестокостью. Подтверждается это во многих эпизодах произведения. Например, ради того, чтобы заключить мир с напавшим на него Карлом, он готов отослать своих лучших людей в плен, где их, скорее всего, убьют. Ему не жаль ничего ради достижения своих целей, он идёт по головам, лишь бы добиться того, о чём мечтает. В отличие от французских воинов, в свой последний час он не раскаивается в совершенных грехах, и душу его забирает дьявол. Образ лишён исторической достоверности, но отвечает художественному замыслу эпического повествования, провозглашающего верность христианским заповедям:
Совет Марсилий распустил тогда.
К нему Кларен из Балагет] зван,
Эстрамарен и Эдропен спешат,
И Приамон, и бородач Гарлан,
С Магеем-дядей Машине-смельчак,
Мальбьен Заморский, Жоюнье-силач
И Бланкандрен, что мастер речь держать.
Марсилий всем злодеям так сказал:
«Отправьтесь к Карлу спешно, господа.
Он осаждает К?рдову сейчас.
Несите ветвь масличную в руках
— Смирения и дружелюбья знак.
Коль с королем вы. примирите нас,
Я серебра и золота вам дам,
Земель, феодов, всякого добра».
Они в ответ: «Заслужим, государь».
Аой!
Ганелон — один из центральных персонажей французского эпоса «Песнь о Роланде». Это вассал короля Карла Великого, который к тому же женат на сестре правителя. От этого брака у супругов есть малолетний сын Балдуин. Ганелон также приходится отчимом Роланду и по сюжету является антагонистом героя. Главная черта характера Ганелона — бесчестие. Личная обида заставляет героя пойти на заговор с врагом и предать не только своего пасынка, но и все родное войско. Результатом таких действий становится гибель целого французского арьергарда в Ронсевальском ущелье и смерть Роланда.
За свои действия герой жестоко наказан мудрым и справедливым Карлом. Он умирает «смертью пленника и труса». Героя привязывают к четырем коням, которые, убегая в разные стороны, разрывают его тело на части. «Изменой да не хвалится преступник!» — подводит итог автор поэмы.
Многие исследователи полагают, что историческим прототипом Ганелона стал клирик Венилон (Wenilo или Guenilo), служивший совсем другому монарху — Карлу Лысому. В 859 году на соборе в городе Савоньер Карл обвинил Венилона в измене, но вскоре сменил гнев на милость и помиловал. В очередной раз мы видим историческое несоответствие, обусловленное той же христианской идеей тяжкого наказания за предательство:
Единодушно порешили судьи:
Баварцы, пуатвинцы и бургундцы,
Бретонцы и особенно французы,
— Чтоб Ганелон погиб в жестоких муках.
Вот к четырем коням злодей прикручен.
Привязан крепко за ноги и руки,
А кони эти дики и могучи.
Четыре стража отпускают узды,
Летят по лугу кони что есть духу,
На все четыре стороны несутся.
У Ганелона жилы растянулись,
Оторвались конечности от трупа.
Трава от крови покраснела густо.
Он умер смертью пленника и труса.
Изменой да не хвалится преступник…
Историческим прототипом главного героя песни послужил Бретонский маркграф Хруотланд (Руотланд), которого убили, когда он попал в засаду, устроенную не подчинившимися Карлу басками, атаковавшими в Ронсевальском ущелье франкский арьергард.
Образ эпического Роланда является средоточием ключевой идеи произведения. В нем все строится на вере в короля. Он смел, отважен и силен. Сцены битв поражают. Роланд один побеждает сотни противников. Его с уверенностью можно назвать исполином и сравнить с русскими богатырями. Роланд уверен в своей вере. Для него она выше личных ценностей:
Роланду молвит император Карл:
«Племянник милый, вот вам мой наказ:
Возьмете вы полвойска под начал.
С ним никакой вам не опасен враг».
Роланд ответил: «Да не будет так.
Свой род не посрамлю я никогда.
Лишь двадцать тысяч мне прошу вас дать.
Ведите с миром остальных в наш край:
Пока я жив, никто не страшен вам».
Аой!
Образ Роланда стал впоследствии очень популярным в мировой литературе. Бретонский маркграф стал героем многих рыцарских романов. Наибольшую известность и популярность среди читателей получили два из них. Первый — «Влюбленный Роланд», написанный Маттео Боярдо между 1476 и 1494 гг. В этом романе автор соединил сюжеты и традиции преданий о Роланде и романов Артуровского цикла. Второй — «Неистовый Орландо», автором которого является Лудовико Ариосто (написан в период с 1516 по 1532 гг.). Здесь Роланд предстает в неизвестном ранее новаторском образе — христианского рыцаря-паладина:
Король наш Карл сошел на луг с седла,
На мураву лицом к востоку пал,
Глаза возвел с надеждой к небесам,
Смиренно молит господа Христа:
«Защитою нам будь, Спаситель наш!
Всеправедный наш бог, Ионе встарь
В китовом чреве не дал ты пропасть;
От гибели ты Ниневию спас;
Ты Даниила вызволил из рва,
Где пищей львам пророк был должен стать
Трех отроков исторг ты из огня.
Простри же ныне надо мною длань.
Будь милостив ко мне и в этот раз,
За смерть Роланда дай отмстить врагам».
Молитву сотворил король и встал.
Грудь осенил он знаменьем креста,
Сел на коня, вдел ноги в стремена.
Держали их Немон и Жозеран.
Копье схватил и щит привесил Карл.
Как он могуч, и строен, и удал,
Осанист телом и красив с лица!
Никто его не выбьет из седла.
В тылу и впереди трубят рога.
Но вот покрыл все звуки Олифан,
И о Роланде зарыдала рать.
В образах других героев эпоса также прослеживается идея христианской мудрости и благочестия. Например, Оливьер — друг-побратим Роланда и брат его невесты Альды. Это вдумчивый, осторожный и от того не менее храбрый воин, вождь с великолепным чувством ответственности за жизнь своих бойцов и за исход боя.
Показательно, что к концу повествования даже «неверные», язычники, обращаются в христианскую веру. Так, сарацинская принцесса Брамимонда, жена мифического короля Сарагоссы Марсилия, при крещении в плену у Карла Великого в Аахенских купальнях получила христианское имя Юлиана:
Возмездие свершил король наш славный.
К себе своих прелатов он сзывает
— Французов, алеманов и баварцев.
«С собой привез я полонянку в Ахен.
Ее здесь долго вере поучали.
Крещение она принять желает,
Чтоб спас ее от вечных мук создатель».
Все молвят: «Восприемниц ей назначьте,
Двух знатных дам и добрых христианок».
У Ахенских ключей народ собрался,
И в них крестилась королева мавров,
И восприяла имя Юлианы,
И добровольно христианкой стала.
Многие вопросы при изучении старофранцузского эпоса до сих пор остаются открытыми. Например, проблема авторства. На сегодняшний день существуют две точки зрения. Одна из них принадлежит выдающемуся французскому медиевисту Жозефу Бедье. Он решил выяснить автора поэмы, опираясь на последнюю, 4002-ю строку текста: «Здесь прерваны Турольдовы сказанья». Он нашел не одного, а 12 Турольдов, которым можно было приписать произведение. Однако еще до Бедье Гастон Парис предположил, что это фольклорное сказание. А уже после исследований Бедье испанский медиевист Рамон Менендес Пидаль убедительно показал, что «Песнь о Роланде» относится к «традиционным» текстам, не имеющим индивидуального автора.
Соответственно, можно сказать, что теория фольклорного происхождения произведения на сегодня одерживает верх.
Также обращает на себя внимание стоящий в конце всех строф эпоса возглас «Аой». Исследователи по-разному объясняют его происхождение. Наиболее правдоподобны следующие версии: 1) «aoi» — нечто вроде припева, междометие, которое встречается также в эпической поэме «Алисканс»; 2) условное обозначение музыкальной модуляции saeculorum amen (во веки веков) или pax vobiscum (мир вам), воспроизводящее гласные этих слов.
Между тем, в русских диалектах зафиксировано междометие «аой!» —«восклицание, выражающее недоумение, горе» (смоленское, в виде «авой», также и новгородское):
Самсон на альмасора наскочил,
Копьем ударил в золоченый щит.
Язычнику доспех не пособил:
До легких герцог грудь ему пронзил,
Его с коня, на горе маврам, сшиб.
“Вот доблестный удар!” — Турпен кричит.
Аой!
Каждая страна имеет своего национального литературного героя, а иногда и не одного: богатыри на Руси, рыцари круглого стола и сэр Ланселот в Англии, Зигфрид и нибелунги в Германии и др. О каждом из них сложено множество легенд и песен, которые дошли и до наших дней.
Франция также не осталась в стороне. Герой знаменитого французского эпоса Роланд является образцом подлинной доблести, мужества и благочестия:
Когда король свой правый суд закончил,
И гнев излил, и сердце успокоил,
И приняла крещенье Брамимонда,
День миновал и ночь настала снова.
Вот Карл под сводом спальни лег на ложе,
Но Гавриил к нему ниспослан богом:
«Карл, собирай без промедленья войско
И в Бирскую страну иди походом,
В Энф, город короля Вивьена стольный.
Языческою ратью он обложен.
Ждут христиане от тебя подмоги».
Но на войну идти король не хочет.
Он молвит: «Боже, сколь мой жребий горек!»
— Рвет бороду седую, плачет скорбно…
Вот жесте и конец. Турольд умолкнул…
Елена Севрюгина
