Удалось раздобыть для «Формаслова» два рассказа из новых произведений дуэта Белобров-Попов, авторов культового православного эротического хоррора «Красный Бубен». Здесь нас ждут бродячий цирк, коварные измены, умные свиньи и злые колдуньи. Будет и виски. Всё как мы любим. Всё к счастью!
Евгений Сулес
Владимир Белобров и Олег Попов — писатели, художники, музыканты, работающие в тандеме (Белобров-Попов) и по отдельности, авторы десятка книг, среди которых такие, как «Уловка Водорастов», «Три зигзага смерти», «Джунгли для белых», «Плановый Апокалипсис» и роман «Красный Бубен».
Владимир Белобров, Олег Попов // К счастью
Владимир Белобров. Имя Роза
(Из книги «Хрень набекрень»)
Ветчина и карбонат
Дружка с дружкой говорят:
В прошлой жизни, ой–ей–ей,
Были мы одной свиньей
Б.В.
Юрий Никулин, когда говорил, что хуже для циркача работы, чем в цирке-шапито, придумать трудно, — знал, о чем говорит. Работа в шапито — это постоянные переезды, вечная неустроенность, холодные вагончики, невкусная еда и многое другое, что сопутствует такого рода полуцыганской кочевой жизни. А особенно зимой или в межсезонье, как теперь, когда уже начинает слегка греть солнышко, и бегут по дорожкам первые ручейки, но снега все еще по колено, и температура в ночные часы опускается до минусовых отметок.
Вася Птицын это понимал. Но так уж получилось, что вот уже почти два года, как его из нормального цирка выгнали, и он вынужден был работать в шапито, потому что ничего другого пока не предлагали. Птицын, правду сказать, довольно быстро разобрался, что тут к чему, и понял, как даже в таких условиях сделать жизнь более или менее комфортной. В каждом городе, куда они приезжали с гастролями, Вася по-быстрому знакомился с какой-нибудь одинокой девушкой, которой не хватало в жизни романтики, и на время гастролей, переезжал к ней в тепло и домашний уют, в то время, как его сослуживцы ютились в холодных вагончиках.
Вот и в этот раз ему, можно сказать, повезло. Уже после первого представления к нему подошла симпатичная девушка за автографом, они разговорились. Выяснилось, что ее муж находится в длительной командировке в Германии, из которой вернется не раньше осени, когда их тут, как цирка, и в помине не будет. Звали девушку, по счастливому совпадению, так же, как и его дрессированную свинью — Роза. Это было удобно, а то, иногда, на автомате, он, по привычке, называл какую-нибудь новую девушку Розой, и через это выходили неприятные казусы. Приходилось объяснять, что так его свинью зовут, а не его бывшую проститутку.
Единственное, что теперь немного мешало, так это хозяйский кот Мурзик, которому Птицын явно не нравился, и когда Вася и Роза занимались любовью, кусал Птицына за пятки. Но и эту проблему удалось решить. На время любовных игр, Мурзика закрывали в шкафу. Благо, что он, как и все кошачьи, в шкафу сидеть любил, и проводил там время с удовольствием, потому что обычно его в шкаф не пускали.
Птицын откинулся на кровати, и взял с прикроватной тумбочки книжку.
— Умберто Эко, Имя розы, — прочитал он на обложке, открыл на закладке, которой служила его фотокарточка с его же автографом, и прочитал вслух. — «Да ниспошлет Святой Дух в твою башку хоть капельку мозгов, сын мой! — воскликнул учитель. — Ну какое другое имя может носить эта лошадь, если даже сам великий Буридан, готовясь вступить в ректорскую должность в Париже и произнося речь об образцовом коне, не находит более оригинальной клички»… Про лошадей? — спросил Птицын.
— Полумистика, — ответила Роза.
— А… Я мистику не очень. Не мой жанр… А имя Роза — мое любимое, — Вася вернул книгу на тумбочку и почесал под одеялом бедро.
— Ты, наверное, всем девушкам так говоришь, — Роза зевнула.
— А вот и нет. Я и свинью свою Розой Петровной назвал именно по этой причине.
— Сравниваешь меня со свиньей? Хочешь сказать, что я жирная?
— Я бы так не сказал. Наоборот, у тебя прекрасная фигура и красивая грудь, — не растерялся Птицын.
— Нахал!.. Трудно свиней дрессировать? — спросила Роза.
— Свиньи поумнее некоторых людей будут. У них гены типа наших. Людям свиные органы уже давно пересаживают. И глупее люди от этого не становятся. Я для номера специально свинью выбрал, чтоб поменьше заморачиваться. Они поддаются дрессуре легче, чем собаки. Вот у меня знакомый один есть, он у Дуровой в цирке работал, дрессировал там карликового бегемота. А потом они с Дуровой чего-то поцапались, и она его выгнала ни за что, — Птицын вздохнул. — Как вот и меня тоже… Теперь катаюсь по стране в суровых бытовых условиях.
— А тебя за что?
— Да ни за что! Директор к своей жене приревновал на пустом месте. А у меня и в мыслях не было. Меня вообще такие женщины, как его жена, не привлекают. Меня такие, как ты, привлекают, — Вася поцеловал Розу в щеку.
— О! О! О!
— Ну так я не закончил. Мы со знакомым этим, который у Дуровой работал, выпивали как-то, и он мне говорит, что вот, мол, когда от Дуровой уходил, то секрет, как дрессировать карликового бегемота, унес с собой, и никто, кроме него его не знает. А потом выпили еще, и он, слово с меня взяв, что я никому не проболтаюсь, секрет-то открыл, как его дрессировать надо, — Птицын взял паузу.
— Ну и как же? — не выдержала Роза.
— Хм… Я, вообще, обещал, что никому секрета его не выдам, но… с тех пор прошло достаточно времени, думаю, что уже можно снять с этого дела гриф секретности. Карликового бегемота надо дрессировать не как обычного бегемота, а как собаку.
— Ничего себе! А на собак они совсем не похожи! Разве что на бульдожек, и то не очень.
— Тут не это главное, — Вася наморщил лоб. — Тут главное, что и свинью дрессируют, как собаку. А это значит, что я, в принципе, могу поставить второй номер с карликовым бегемотом и зарабатывать вдвое больше. Только вот где бегемота взять…
В прихожей хлопнула дверь. Птицын вздрогнул.
— Кто это? — шепнул он.
— Не знаю, — шепнула Роза и приподнялась на локтях.
— Роза! Это я! — услышали они голос.
— Маслов вернулся! — Роза вскочила с кровати.
— Кто это?
— Мой муж!
— Ты же говорила, его до осени не будет.
— А вот явился на мою голову!
— На нашу, — поправил Птицын.
— Лезь под кровать!
— А пооригинальней куда-нибудь нельзя?
— Тогда в шкаф!
Вася, как был ни в чем, выпрыгнул из кровати и скрылся в шкафу.
— Коля, ты что ли? — Роза накинула халатик, собрала с пола одежду Птицыны и забросила в шкаф.
— Йа-йа! — дверь распахнулась и на пороге нарисовался полный мужчина в немецком плаще с чемоданом.
***
Птицын сидел в шкафу с Мурзиком на коленях, и гладил кота, чтобы тот не заорал. О том, чтобы теперь одеться, и речи быть не могло. Снаружи доносились голоса.
— Что случилось?
— Соскучился! Плюнул на все и взял недельку за свой счет. Сюрприз нам решил устроить!
— Ну… Ты, конечно, молодец, но в следующий раз таких сюрпризов больше не устраивай, а то я тут, чуть в штаны не наложила, когда дверь хлопнула.
— Да на тебе и штанов-то никаких нет.
— Тем более… А ты поправился.
— Пацану не западло быть жирным.
— Эй-эй, не наседай… Чемодан-то поставь… Душ не хочешь сначала принять?
— Потом душ… Я чистый…
Заскрипела кровать.
Вася гладил Мурзика.
— Что читаешь? — услышал он после того, как стихли охи и вздохи. — Имя розы… Интересная книга?
— Полумистика.
— А это что еще за фото со свиньей?
— Это я в цирк ходила.
— В цирк?
— А что еще делать одинокой женщине в отсутствии мужа?
— «Пусть расцветают Розы. Василий Птицын». Это этот что ли со свиньей Птицын?
— У него номер потрясный. Свинья дрессированная, как тигр, с тумбы на тумбу прыгает и ходит по проволоке на задних ногах. Хочешь, сходим?
— Да у нас вон Мурзик может не хуже. Где он, кстати? Я ж по нему, не меньше, чем по тебе скучал, а, может, и больше, — муж засмеялся. — И встречать меня не вышел… подлец!
— Да здесь где-то промышляет.
— Мурзик!
Мурзик, до этого спокойно дремавший, спрыгнул с Птицына, замяукал и заскреб лапами в дверь.
— Так вот ты где! В шкаф, негодяй, забрался!
Кровать скрипнула. Послышались шаги.
Дверь шкафа распахнулась.
Не раздумывая, Вася схватил Мурзика и бросил в лицо Маслову. Маслов отлетел назад, споткнулся о чемодан, и ударился затылком о прикроватную тумбочку. Книжка Умберто Эко подскочила и опустилась ему на голову.
Птицын выскочил из шкафа, запрыгнул на подоконник, распахнул окно, бросил в него одежду, которая вся, кроме штанов, благополучно долетела до земли. Штаны же зацепились за ветку стоявшего под окном дерева, и зависли на ней. Вася выпрыгнул следом, ухватился за ветку, перескочил, как Тарзан, на другую, с нее на землю, благо, что Роза жила на втором этаже. Он раньше-то еще и воздушным гимнастом работал, но пришлось уйти из-за работавшей с ним в паре гимнастки. Птицын подобрал уцелевшую одежду и, сверкая голым задом, побежал.
Следом за ним из окна вылетел чемодан, ударился о ствол и раскрылся. Рубашки, майки и трусы повисли на ветках, украсив дерево, как новогоднюю елку, а зубная щетка, мыло и немецкие бритвенные принадлежности попадали вниз.
— Убью! — заорал из окна Маслов и швырнул книжку Умберто Эко.
Книга итальянского классика ударила Птицына по заднице. Вася пошатнулся, но удержался на ногах, и скрылся за углом дома.
***
Хорошо еще, — подумал Птицын, на бегу натягивая пиджак, — что ее муж заявился домой в начале ночи, а не под утро, как это, как правило по статистике случается. Конечно, не очень-то приятно бежать теперь по малоизученному городу с голым задом при минусовой температуре, но это, все-таки получше, чем, бежать по тому же городу, пусть даже и при плюсовой температуре, днем без штанов.
Общественным транспортом, который еще работал, Птицын в таком виде воспользоваться не решился, а выбрал тактику передвигаться параллельно трамвайным путям, которые должны привести его под купол цирка на городской окраине. Перебегая от куста к кусту, от детского грибка к афишной тумбе, он, до трясучки замерзнув, наконец добрался до циркового шатра.
За шатром между вагончиками горел костер. У костра грелись и выпивали цирковые.
Птицыну, чтобы не столкнуться с ними (а то потом до конца жизни издеваться будут), пришлось дать кругаля и подойти к вагончику с темной стороны. Вагончик он делил с клоуном Тимофеем Грузным. Грузный — это не фамилия, такой у него был сценический псевдоним. Но вполне могла быть и фамилия, так как характером Тимофей обладал именно таким. Приходилось терпеть. Во-первых, других вариантов для проживания в цирке просто не было. Во-вторых, пока Птицын жил у женщин, Тимофей присматривал за его свиньей.
Вася влетел в вагончик и захлопнул за собой дверь.
Грузный, заложив руки за голову, лежал на раскладушке и смотрел в низкий потолок. Он поднял голову и оглядел Птицына без штанов.
— Закаляешься? — спросил клоун.
— Надо держать себя в форме, — Птицын вытащил из шкафа штаны, в которых выходил на манеж, и надел.
— Вот, убей меня, — сказал Грузный, — а не пойму — за каким хреном лохматым ты выбрал для манежа такие красные штаны, да еще и такие широкие?
— А что тебя не устраивает? — Птицын обмотал талию желтым кушаком.
— Выглядишь в них как Петлюра, — Грузный поправил нос на резинке.
— А ты с твоим красным носом не как Петлюра?
— Сравнивать нос со штанами, все равно, что сравнивать жопу с пальцем, — клоун щелкнул искусственным носом по настоящему носу. — Надолго вернулся?
— Зависит от разных причин… Но нельзя исключать, что ненадолго.
— Свинья твоя достала, — Тимофей закурил, не поднимаясь.
— А что с ней не так?
— Воняет, как сто китайцев!
— Пойду поздороваюсь, — Птицын вышел из вагончика и направился к вольерам, где содержались цирковые животные.
Рычал лев. Мычала ученая корова. Ржали лошади. Выли волки. Щебетали попугаи. Мяукали кошки. Трубил слон. Остальные молчали.
Когда Вася подошел ближе, из темноты радостно захрюкала, учуявшая его, Роза Петровна.
И тут вдруг все вспыхнуло и темное небо озарилось яркими всполохами. Птицын увидел, как от горящих вольеров к цирковому шатру бежит толстый человек с канистрой. А вагончики, где жили цирковые, уже горели.
Вася кинулся за ним, но зацепился за проволоку широкими штанами и повалился на землю. Человек тем временем подбежал к шатру, плеснул на него из канистры и бросил немецкую зажигалку. Шатер запылал.
Птицын вскочил, выдрав из штанов клок, побежал вперед, набросился на толстяка с канистрой, и они оба повалились на землю.
— Помогите! — крикнул он. — Я поджигателя поймал!
К нему уже бежали цирковые.
***
— Кто-то из вас раньше встречался с этим человеком? — Полицейский открыл блокнот. — Давайте с вас начнем, — обратился он к Васе.
Сидевший под деревом, связанный по рукам и ногам желтым кушаком, перемазанный сажей Маслов гневно зыркнул на Птицына.
— Первый раз вижу, — ответил Вася.
— Точно?
— Я бы такого жирдяя запомнил, — Птицын усмехнулся. — И что ему теперь за это светит?
— Согласно нанесенному ущербу, — полицейский что-то чиркнул в блокноте. — Жертвы есть?
— Слава Богу, — откликнулся клоун Грузный, — без жертв обошлось. Никто физически не пострадал — ни люди, ни звери.
— Как же, не пострадал? — Птицын покосился на Маслова. — Да я свинью свою буквально из огня вытащил! Она там чуть в шкварки не превратилась! А у свиней организация тонкая! Она, может, после пережитого стресса, вообще выступать не сможет! А мне что тогда делать?.. А ты, Тимоша, говоришь — никто не пострадал!
Поджигателя погрузили в полицейский фургон и увезли в отделение.
А цирковые сгрудились вместе с животными у костра. Ближе всех к огню встал африканский слон.
Прикинув перспективы, Птицын решил вернуться к Розе и переночевать у нее со свиньей, так как точно знал, где сейчас находится ее муж.
Вася надел на Розу Петровну ошейник, взял на поводок, и они зашагали вдоль трамвайных путей туда, откуда Птицын не так давно вернулся. По дороге ему в голову пришла мысль — нельзя исключать, что он застанет там не свою любовницу, а ее холодный труп, ставший жертвой ревнивца. Вася было уже собрался повернуть назад, но передумал. Может все и не так плохо, как он себе навоображал, а он из-за глупых фантазий останется мерзнуть со свиньей на улице и, чего доброго, ее простудит. А ей и так уже сегодня пришлось понервничать.
***
Если бы мы были не людьми, а свиньями, а в остальном всё тоже, то свинью Розу Петровну мы бы причислили к классу интеллигенции, потому что она работала в цирке, а в цирк, как известно, без высшего образования не берут. А чтобы получить высшее образование, нужно отличаться от братьев по виду хоть какими-нибудь данными. Вот Роза Петровна такими данными отличалась. Она не только умела ходить на задних ногах по проволоке и прыгать с тумбы на тумбу, но могла логически мыслить и делать обобщающие выводы. Ей бы на философский пойти, а она в цирк угодила. Впрочем, это ее ничуть не угнетало. В цирке было нескучно, много интересных персонажей, включая публику, и есть, значит, всегда, о чем пофилософствовать. Плюс работа непыльная, и условия неплохие. И хозяин справедливый. Да он и не хозяин вовсе, если так разобраться. Они с ним, как минимум, равные партнеры, которые делают одно дело ради общих интересов. Дело это, правда, какое-то бессмысленное — по веревке ходить и с тумбы на тумбу прыгать. Но, может, она чего не понимает? Впрочем, это неважно! А важно, что они даже и не партнеры, а просто лучшие друзья! Василий, правда, оставляет ее периодически на этого нудного клоуна, но он же всегда возвращается. Вот и сегодня, вернулся как раз вовремя, спас ее из огня. Он — лучший!
Такие примерно мысли думала Роза Петровна, пока они с Птицыным шли к дому Розы.
— Вот что, Роза Петровна, — Василий остановился у подъезда, — ты пока тут постой, а я к тезке твоей поднимусь, посмотрю, на всякий случай, что там и как. Может там так, что лучше нам вдвоем туда не подниматься.
Роза Петровна покрутила хвостиком.
Птицын отвел ее на газон и привязал к дереву.
— Это, чтоб ты не потерялась, — объяснил он и скрылся в подъезде.
Роза Петровна понимала почти все, что говорил Василий. Но, в силу своей анатомии, ответить по-человечески не могла. Поэтому она только хрюкала, когда надо, мотала головой или крутила хвостиком.
Свинья села под дерево, ждать своего лучшего друга, и стала смотреть на звезды и Луну, которых из вольера особенно видно не было.
Звезды и Луна Розу Петровну, можно сказать, поразили. Ей было непонятно, как эти синие огоньки и эта желтая миска, ни за что не цепляясь, не падают на Землю. Это натолкнуло свинью на мысль, что, возможно, они удалены от Земли настолько, что не попадают в поле ее тяготения, и могут себе спокойно болтаться, где хотят. «Вот выйду я на заслуженную пенсию, — подумала Роза Петровна, — и буду днями валяться в луже, а ночами смотреть на звезды».
Тут Роза Петровна почувствовала в воздухе какой-то неприятный запах. Она поводила пятачком и прихрюкнула. Пахло из-под вон того недалекого куста. И пахло как будто бы чем-то, с одной стороны, знакомым и даже, можно сказать, родственным, но, с другой стороны, неприятно, как будто кто-то умер.
Роза Петровна подошла к кусту, благо, длины поводка для этого хватало, и увидела под ним обглоданный мосол. Причем, это была не просто кость, а кость (она была в этом абсолютно уверена) ее сородича по виду. То есть, кость такой же когда-то, как и она, свиньи.
И тут у Розы Петровны открылись ее маленькие поросячьи глазки. Она вдруг всё поняла:
«Так вот зачем это всё! — подумала свинья. — Вот зачем он мне рассказывал про то, что мы почти что родственники, что некоторым людям пересаживают свиные органы! Вот для чего я живу и делаю то бессмысленное, что делаю! Чтобы меня расчленили на органы для людей! Вот почему он вытащил меня из огня — чтобы привести сюда на разделку!»
Роза Петровна вернулась к дереву, встала на задние ноги, перекусила острыми зубками поводок, и побежала по лунной дорожке туда, куда бегут те, кому больше некуда бежать.
Олег Попов. К счастью
Рассказ из сериала «Жильцы. Посрамление машин»
Кажется, что в нашем доме ничего такого не происходит. Но, когда хотя бы три человека поселятся вместе, будьте уверены — их отношения будут так причудливы, никакого телевизора не надо. Не поверишь, что такое возможно в нашем доме.
Хотя, конечно, эта история началась за его пределами.
***
Кира Живицина забежала к Лизе домой. Ей не терпелось поделиться кое— чем. Между ними это называлось «пойду за феном».
— …Ну да, честно говоря, Костя меня заинтересовал только, когда схватил за задницу. Раньше я на него внимания не обращала.
— А чего его не привлекли-то, когда он из окна пальнул?
— Говорит, обошлось без жертв и разрушений, а ружье у него законное. Еще… то ли он денег дал, то ли у него знакомства в органах… он говорил, но у меня не отложилось. Так что прочитали ему лекцию и отпустили. А он потом признался, что у него тогда ломки были. Он, представляешь, бывший наркоман! Но переломался.
— И давно у вас с ним это самое?
— Не очень. Ну и я не так, чтобы Пашу бросить. Просто хотела внести разнообразие в свою внебрачную жизнь.
— И как он?
— Ты знаешь, такой бодрый, я тебе скажу! И выдумщик. Все время придумывает такие спектакли, я с ума схожу!
— Вот тебе и интеллигент!
— Ну! Еще он такой невысокий и одинокий, что просыпается материнский инстинкт.
Подруги засмеялись.
***
Паша Живицин, Кирин мужик, несколько лет назад завел под Ногинском небольшое хозяйство: несколько лошадей, на которых катались за деньги. За конюшней нужен присмотр. Все меньше времени он проводил в московской квартире. Ну и все. Окрутила его подмосковная женщина Людмила. Не исключено, что ведьма. Выглядела не очень, но такая у него вспыхнула к ней страсть, что он поддался на ее уговоры — отравить жену Киру, чтобы не мешала их перспективам. Людмила впрыснула шприцем в свежую баранину какую-то дрянь. Вроде бы при тепловой обработке она превращалась в яд, а потом бесследно исчезала из погибшего организма. И с таким-то вот подарочком Паша заявился в Москву, к жене. Кира положила мясо в морозилку, и собиралась приготовить его на свой день рожденья, на что и был злодейский расчет.
***
Когда Павел оказался рядом со своей женой, как будто отрезвел и сам теперь не мог понять, как он это согласился на такое безбожное дело. Паша словно заново влюбился в Киру, и содрогался от того, как мог превратиться в такого гада.
Позвонила Людмила и стала допрашивать, что он сделал для того, чтобы они с ним, наконец, стали счастливы. Вместо того, чтобы послать ее подальше, Павел мямлил, что все идет по плану. Безусловно, Людмила была ведьмой, если ей удалось так легко подчинять его, в иных случаях, железную волю.
От мучений Паша пошел в гаражи к своему другу Грише. Гриша — талантливый автослесарь, уважаемый человек. Он сразу понял, что у Паши все серьезно, свернул работу и предложил другу прогуляться по району. Павел собирался с мыслями, а Гриша выбирал маршруты по теньку. Было жарко, но не мучительно.
— Смотри-ка! — удивился Гриша. — Почти полная бутылка виски лежит в урне! А все, говорят, плохо живем. Ты не возражаешь, если я ее прихвачу? А то мне Валера-сантехник подогнал покрышки. С ним, наверное, расплатились за услуги, а с меня он денег хочет слупить. Вот это была бы нормальная компенсация.
— Там же может быть, что угодно!
— Это понятно. Жизнь вообще, как лотерея. — Гриша открутил пробку и понюхал. — Там может быть что угодно, но выглядит и пахнет, как виски… — Он засунул бутылку в карман широких рабочих брюк. — Кстати, Павел Сергеевич, судя по твоему виду, разговор будет откровенный, так что предлагаю сразу зайти в магазин, взять водки.
Паша не возражал. Гриша погрузил водку во второй карман, они дошли до парка, сели на скамейку у воды, откупорили бутылку и, пока пили, Паша ему все и выложил. Гриша был просто поражен, какая же сволочь эта Людмила. Тем более к Кире он относился, можно сказать, как к сестре.
— Вот так да! — сказал он. — А как ей удалось тебя так обработать? Может быть она тебя опаивала чем-то?
— Да я и сам теперь не понимаю. — Печальный Паша покачал головой.
— Вот гадина. Пошли назад, а то ко мне клиент должен подойти.
Они вернулись к гаражу, там Гришу ждал Сергей с первого этажа. Он должен был Грише, но денег у него не было, магазин «Фейерверки», в котором он работал, закрылся, и он принес в благодарность ящик с петардами и ракетами. Гриша сначала было заругался, но потом вошел в положение.
— Хорошие хоть? — спросил он.
— Просто зверские. — заверил Серега. — Не хуже салюта, для себя берег, но не до жиру теперь. Спасибо, Гриша.
— Да чего уж. Со всеми бывает.
Они ударили по рукам, Серега ушел.
— Слушай, — сказал Гриша. — Водки больше нет. И у меня такое чувство, что Валера такого благородного напитка не достоин. Он же не разбирается. Предлагаю залакировать вискарем, потому что дело у тебя серьезное.
— Так в бутылке ж может быть что угодно?
— В принципе, может. Но там виски, — Гриша поболтал бутылку. — И пузырьки, по-моему, правильные.
— А давай! — махнул рукой Паша. — Я, выходит, такая скотина, а тут еще сомневаться буду?!
— Разумно, — подытожил Гриша, достал стаканы и сухое печенье. — Предлагаю, чтоб не сомневаться, врезать сразу по стакану. Как считаешь?
— Согласен!
Паша залпом выпил.
— Спасибо тебе, Гриша, что ради меня рискуешь.
Гриша выпил и прижал кулак к носу.
— Хороший вискарь, качественный. — Он съел печенье. — И закуска у нас как у лордов. Без собственного вкуса, чтоб вкус благородного напитка не перебивать. Так на чем, Павел Сергеевич, мы остановились? — спросил он, наливая еще по стакану.
— И что мне делать-то теперь?
— Ну как, что делать? Ты же осознал и теперь Киру убивать не будешь?
— Само собой не буду!
— Так и в чем проблема? Выкинь эту баранину и ведьме этой скажи, чтоб катилась.
— Людмиле-то я, конечно, скажу, а с мясом-то как быть? Как я Кире объясню, куда баранина на ее день рожденья делась?.. Она сразу и заподозрит самое худшее. Умная она у меня очень… Вот же я гад… — Паша зажмурился.
— Погоди, брат, не унижай себя! Это сейчас контрконструктивно. Давай допьем и начнем строить план.
Они выпили.
Гриша выдохнул:
— Хорошо, что Валере не достался такой отличный вискарь.
— Угу.
— Не боись, я по части планирования чемпион. Итак… нам нужно либо удалить баранину из холодильника, ну и объяснить ее исчезновение или… Или должно произойти какое-то чэпэ, в результате чего баранина окажется негодной к употреблению. Все верно пока?
— Вроде, верно.
— Вот видишь. Я б если из армии не ушел, командовал бы ей сейчас. Генерал армии Григорий Кузин… Значит так. Можно, допустим, холодильник отключить от электричества и заблокировать, чтоб нельзя было открыть. Ну и пока то да се, мясо и стухнет. Как?
— Чего? Как ты его заблокируешь-то?
— А руки на что? Просверлим дверь и на болты посадим. А дырки, допустим, замажем алебастром, чтоб не заметила.
— Как-то это странно… ни у кого холодильник не самозаблокировывался, а у нас с чего вдруг? Ну и потом, Кира, я ее знаю, скажет, открывай его, как хочешь, пока продукты не пропали. Что ж я, не мужик?
— Логично… А ты скажи, у тебя инструменты в конюшне остались. Пока будешь ездить — по такой погоде точно стухнет.
— Так она возьмет и того же Валеру позовет или еще кого. Они же не в курсе. Снесут к свиньям дверцу топором и все. Кира терпеть не может, когда продукты пропадают.
— Ладно. Идем дальше. А если сказать, что ты каких-нибудь собак на улице пожалел и им мясо скормил?
— Нет, — покачал головой Паша. — Очень хорошая баранина.
— Да и собаки попадаются хорошие!
— Нет… Кира не поймет.
— Ладно. Ты только не отчаивайся. Выход, Павел, всегда есть! — Взгляд Гриши упал на ящик с петардами. — Во! У вас же холодильник новый?
— Да, новый. Атлант.
— А ты слыхал, что новая техника часто взрывается? Телевизоры цветные, айфоны?
— Про телевизоры и айфоны слыхал, да. А про холодильники нет.
— А чем он хуже телевизора? Там и там электроника, чего-то не туда припаял какой-нибудь черт косорукий и привет. В общем, берем петарды, зажигаем, засовываем в твой холодильник и устраиваем там салют продуктам. Потом выкидываем все вместе с холодильником и направляем претензию производителю, присылайте нам новый и вышлите денег за моральный ущерб. А?
Паша просветлел.
— Ты понял, Паша? Главное, что ты одумался. От морока этого избавился, который ведьма на тебя напустила, а остальное, ты меня извини, дело техники. Когда проводим операцию?
— Сегодня… наверное. Ее сейчас дома нет и допоздна не будет, у них девичник какой-то с подругами.
— Так и прекрасно. Допиваем и идем приступать.
***
Гриша расчистил место в холодильнике, поставил туда ящик с петардами и ракетами, поджег самую большую и захлопнул дверцу.
Раздался взрыв.
Вся кухня вместе с Гришей и Пашей провалилась этажом ниже.
***
Кира и Костя занимались любовью, когда раздался страшный грохот, в спальню ворвалось облако бетонной пыли. Костя вскочил голый, выхватил из сейфа дробовик.
— Лежи здесь! — скомандовал он Кире и вышел.
Через минуту он вернулся, поставил дробовик в сейф и надел трусы.
— На кухне обвалился потолок! Сверху прилетели твой мужик и Гриша. Кира, тебе лучше свалить, пока они не в себе. Я их задержу на кухне. — И вышел снова.
Кира так и сделала. Одеваясь на ходу, покинула квартиру, забежала по лестнице на свой этаж. И уже из своей квартиры вызвала скорую и аварийную службы.
***
Объяснить это самоподрывом холодильника не удалось. Остатки изрядного количества фейерверков, конечно, обнаружили. Паша придумал, будто он купил петарды, чтобы устроить салют в честь дня рождения жены. И ему будто бы насоветовали, что их надо держать в холодильнике, чтоб они не взорвались, а они, наоборот, взяли да и взорвались. Как цветной телевизор или мобила.
К счастью, серьезных увечий Паша и Гриша не получили, бог несчастных случаев сочувствует пьяным. Их, конечно, контузило, и Паша стал немного глуховат, а так — ничего серьезного.
К счастью, сосед Костя снизу не стал предъявлять претензий. К счастью, жена Кира отнеслась с пониманием, ведь Павлик старался ради нее. Так что, поскреб Паша по сусекам и восстановил целостность своей квартиры. Хорошо, все-таки, что ему так повезло с женой и соседями, а с той ведьмой из Ногинска он порвал навсегда.
