Подборка стихотворений Максима Дергачева неспроста называется «Атональность». Из-за отказа от тональности такая музыка выходит разрозненной и для стороннего слушателя случайной. Название перекликается и с первым стихотворением подборки («Глух к любой музыке, выкорчеван внутри. / Ничего не дёргается, не горит. / Не звучит, не льётся, не кувыркается, / Но слагается»), и просто с сутью подборки (сбор нескольких, в обычной ситуации не связанных, текстов). Но атональность — термин неоднозначный, коннотации разные: от модного в своё время новаторства до брани в постановлении политбюро ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1948 года. И вообще, всё в этом мире связано, стоит только посмотреть повнимательнее, послушать, помолчать, не торопиться. Ведь и без того: «Мир умирает. / В пропасти наших слов».
Михаил Квадратов
Максим Дергачев родился в 1993 году, закончил бакалавриат РЭУ им. Г. В. Плеханова по направлению «инженер-экономист», специальность «Управление проектами». Публикация в журнале «Вопросы Литературы» (2021, критика ингруппового фаворитизма и журналов). Лонг-лист премии «Лицей» (2019, 2020, 2022, под псевдонимом Красный Торт). Участие в различных сетевых проектах начиная с 2011 года, в премии «Дебют» (2010—2016). Полуфинал «Филатов Фест» (2019), финалы разных лет конкурса «Каэромания». Публикация в ЖЫ (2018, «Живые поэты»). Из литературы любит твёрдую научную фантастику (Стругацкие, Лем, Уоттс) и магический реализм/мистику (Кортасар, Борхес, Лавкрафт).
Максим Дергачев // Атональность
***
Глух к любой музыке, выкорчеван внутри.
Ничего не дёргается, не горит.
Не звучит, не льётся, не кувыркается,
Но слагается.
Слагается всё равно.
В прямые линии или пространство форм,
В мокрую плёнку, очерченную языком,
Не проси умолчать о том, что разразилось до,
Но и петь не проси.
х
Глух к любой музыке, свёрнут и расфасован.
Сомкнут в отсеки, камеры и кессоны,
Вскормленный сомой, вытесненный к приёмным
В орбитали лет.
Глух к любой музыке, стёрт или восстановлен —
Гомеоморфен завтрашнему простою.
Высушен, вдет, затравлен самоповтором
И сведён на нет.
***
От чая до чая следы вымывает день,
Маршруты приходят в свои отправные точки.
Автобусным стёклам нравится леденеть.
Автобусным людям нравится лёд на стёклах.
Они погружаются в серый эрзац утра,
В бетонную крошку, скрытую снежным муссом.
Автобусным людям нравится рисовать.
Автобусным стёклам нравится быть искусством.
От снега до снега пространство случайных встреч,
Фантомных аварий, призрачных звуков скорой.
Автобусным людям тошно смотреть на смерть.
Автобусным стёклам тошно впиваться в горло.
На ржавые дёсны зданий стекает грязь,
Межснежье заполнил плавленый сыр тумана.
Автобусным людям свойственно воскресать,
Автобусным стёклам — вставляться обратно в рамы.
Но сколько бы вечности ни было в их сердцах,
Автобусным людям только и остаётся
Трястись до конечной в многоквартирных снах
И вместе со стёклами выцвести от износа.
***
Что-то зависло.
В воздухе и тебе.
В тающем возгласе, стелющемся как снег,
Жёлтые хлопья плещутся в молоке
И обмякают,
Словно их вовсе нет.
Что-то упало.
В окнах и из руки.
Полосы света сложатся в две сплошных,
Реки прохожих замерли, мёртвый штиль.
Город крошится,
Как водопадный дым.
Всё раскололось.
Надвое и навек.
Мгла подошла ко мгле и родился свет,
Сотни витрин, словно отблески на воде,
В улицах тонут,
Тянут с собой рассвет.
Что-то зависло.
В пальцах скользнул бокал.
И раскололся.
Дребезги расплескав.
Пол проступает.
Пятнами от бинтов.
Мир умирает.
В пропасти наших слов.
***
Гагарин летит и Гагарин безумно рад.
И партия рада, и космобюро, и люди.
Но где-то на улице мокнет цветной плакат,
С рукой Аникеева крестит стакан Нелюбов.
За светлые головы строго считают мзду,
За яркостью книг упускается ценность точек.
Куда там мечтать отхватить для себя звезду,
Скажите спасибо, оставят без сверхурочных.
По радио, кухням, заводам, везде следят,
Как мчит по орбите знакомый советский модуль.
Эпоха запомнит улыбку и добрый взгляд,
«Поехали!», Звёздный, а прочих оставит поодаль.
А завтра Нелюбов уволен со всех фронтов,
Нетрезвым под поезд, с мечтами о том же небе.
И где-то в больнице, под шорохи голосов
У рака в плену дезертирует Аникеев.
Не плачь Королев, дай стаканы своим бойцам,
Расходникам славы, погрешностям допустимым.
Мы прыгаем в космос с надеждой на чудеса,
А он равнодушно дрейфует
И дразнит:
«Мимо!»
***
Если ты заперт в стены времён и правил,
В дымном повторе сотни антиутопий,
В офисе, койке, казарме, ячейке стали,
Тень на тебя презрительный взгляд эпохи
Бросит и тут же выморит со страницы.
Птицы боятся дождь и людских касаний,
Им не узнать как падают единицы
В уличном вздоре, в своре седыми псами.
Серые лица чёрные камни сменят,
Но на сукне зелёном удар не ляжет.
Те, кто кидают вызов, обронят время,
И засмеются звонко, мертво и влажно.
Нас разведут пустоты, парсеки, плиты,
Рыжая шкура бегущей собаки динго.
Старые вирусы, умные паразиты
Тихо хоронят звёзды на фотоснимках.
***
я не люблю поливать цветы,
но тогда они сдохнут
будет неловко
им не стать ни приправой,
ни изысканным чаем,
но я их поливаю
и они благодарны
это грустно и больно
быть зависимым телом,
и на месте цветов я
давно улетел бы
но цветы не летают
и цветам остаётся
шевелить лепестками,
закрываться от солнца
уговаривать свет
не сжигать их побеги,
собираться в совет
целлюлозных коллегий
изучать ритуалы
и оккультные свитки,
ожидая пиалы
с драгоценным напитком
вглубь оконных раструбов
погружаются тени
вызывать демиургов
одиноких растений
среди штор вислоухих
и таких же котов
бродят сонные духи
неполитых цветов
