Мрачно и торжественно. Ведь и на самом деле столица империи находится всего лишь в метре над уровнем моря; кто-то знает, что это Атлантида, кто-то надеется, что всё будет хорошо и даже коварный метеорит никогда не прилетит. И людям в городе бывает по-разному, вот «…сквозь дыры в шторе вымысла / вечность сонная сквозит», но и девятая звёздочка светит и радует. Да как и в других городах. И не только в городах. «Бессмертья нет. Искусства тоже нет. / Есть тайное движение планет, / есть память, запечатанная в пластик. / В ней тишина и звёзды над рекой. / И есть покой, как выразился классик. / Холодный, оглушающий покой».
Михаил Квадратов
Роман Ненашев родился в г. Куйбышеве (сейчас — г. Самара), окончил Литературный институт им. А.М. Горького, живет в г. Санкт-Петербурге.
Роман Ненашев // Хроники северной Атлантиды
***
Он говорил: «Поехали в Мадрид —
там хорошо, знакомый говорит!
Увидим «Гернику», «Менины», «Маху». Либо
в Брюссель поедем, как тебе Магритт?»,
а ночью нас убил метеорит —
огромная космическая глыба.
Бессмертья нет. Искусства тоже нет.
Есть тайное движение планет,
есть память, запечатанная в пластик.
В ней тишина и звёзды над рекой.
И есть покой, как выразился классик.
Холодный, оглушающий покой.
***
Было страшно и неправильно,
было так, как не должно —
и последняя испарина,
и лицо как полотно.
Ты-то думал, что короткую
спичку вытянет другой
и судьба с пустой коробкою
на тебя махнёт рукой.
Всё шарады будут, ребусы,
всё подсказочки к концу
да весенние троллейбусы
по Садовому кольцу.
И казалось, что безбрежная
жизнь качается в окне
и не в силах центробежная
сила вынести вовне.
Но она, конечно, вынесла
то, что выдано в кредит,
и сквозь дыры в шторе вымысла
вечность сонная сквозит.
И при каждом дуновении
ледяного ветерка
штора вздрогнет на мгновение —
и колышется слегка.
Семёнов
Последствием трагических аварий
к Семёнову являлась как к себе
одна из этих вымышленных тварей
с крючком стальным в разорванной губе.
Семёнов пил, Семёнов спал тревожно,
во сне своём невнятное крича,
а тварь садилась рядом осторожно
с набором средств дежурного врача.
В пустой стакан накапывала капель,
поджав кровоточащую губу,
и щупальце, холодное как скальпель,
скользило по семёновскому лбу.
И лунный свет сползал на одеяло,
оконный переполнивши проём,
но ночь уже давно не оделяла
Семёнова счастливым забытьём.
Он открывал глаза и видел снова
сквозь медленно сгущавшуюся тьму,
как эта тварь из мира внеземного
плыла по тёмной комнате к нему.
И глаз её блестящая монета,
и головы светящийся овал…
Семёнов помнил, где его планета,
Семёнов план побега рисовал.
И на часы взглянувши как на компас,
в котором стрелки бились, но не шли,
открыл окно и вышел в чёрный космос
на поиски затерянной Земли.
Кристалл
А. А. Пурину
Мы век прожили в обществе отсталом:
слова — пусты, желания — просты,
но человек с магическим кристаллом
увёл нас из кромешной темноты.
Шёл человек, и неземная сила
вела за ним великие стада.
О, как она играла и светила —
ручная путеводная звезда!
Мы шли на свет и сила наша крепла,
мы верили кристаллу и речам,
но часть из нас впоследствии ослепла,
часть мучили кошмары по ночам.
Нам ни к чему божественные знаки,
никто из нас к прозренью не готов,
ведь мы кроты — мы жители изнанки
земли людей, деревьев и цветов.
Да, мы вернулись, сыты небесами.
Но до сих пор — откуда, невдомёк —
мерцает под закрытыми глазами
зеленоватый странный огонёк.
***
Таракана, ползшего по брюху,
взял и… не прихлопнул сгоряча,
из ладони комнатную муху
выпустил, проклятий не ворча,
нищему в протянутую кружку
опустил тяжёлый кошелёк,
тихую печальную старушку
речью элегантною развлёк,
смастерил качели для детишек,
покормил воробушка с руки,
алкогольный выплеснул излишек
жгучему желанью вопреки,
никаких разборок и дебошей,
никаких скандалов не чиня.
Господи, какой же я хороший!
Жаль, что ты не смотришь на меня…
Грачи не летят
Если завтра весна, а мороз всё стоит
как столбняк, как елда ледяная,
то, конечно, весь март будет грустен пиит,
будет пить беспробудно до мая.
И цветы не цветут, и грачи не летят,
и далёко июньские грозы.
И хотел бы грачей, а рисуешь котят —
благо, этих полно и в морозы.
Вот бы кистью махнуть, чтобы вскрылась река,
чтобы лёд затрещал от натуги.
И грачей бы, грачей! Но выводит рука
в лучшем случае контуры вьюги.
Озорной малахай, мешковатый тулуп,
и неважно, что выглядишь глупо —
ну скажи, кто в такие морозы не глуп,
кто до ветру пойдёт без тулупа?
Видно, есть то, что есть, и иначе нельзя —
без тулупа и без малахая —
жить в России, полжизни нелепо скользя
и напрасно руками махая.
И мечтать, подпирая перстами чело,
глядя с мукой на пышные ели:
чтобы только весна, чтобы только тепло,
чтобы только грачи прилетели.
***
На Ивана на Купала
ночь ужасно хороша.
Девять звёздочек упало
из небесного ковша.
Две увязли в тёмной тине,
две — в бидоне молока.
Две остались на картине,
недописанной пока.
Мчит седьмая, как Галлея,
дым сгустился над восьмой.
А девятую, лелея,
старичок несёт домой.
Там никто его не встретит,
там давно уже мертво.
Вот она ему и светит,
вот и радует его.
Санкт-Петербург, 14 июля 2021 года
Который день по-прежнему жара:
струится пот, лоснятся подбородки,
лежат на пляже как на сковородке
томящиеся грешники с утра.
Крамольна мысль собраться у костра,
стать ближе к людям, выпить тёплой водки,
прижаться к изнывающей красотке,
пылать от страсти, ехать в номера.
Скорее, позавидуешь тому,
кого ведут в прохладную тюрьму
и ваннами терзают ледяными.
Мы тут от зноя стонем, а они
смакуют двадцать градусов в тени.
Красоток, правда, нет. И чёрт бы с ними.
Монах и маха
Мы с тобою два монаха —
стали постны наши дни,
так что ты оденься, маха,
и арапа прогони.
Наша снедь теперь из крошек
и росинок на заре.
Нет, не может быть в горошек
ряса, брат, в монастыре!
Жуй траву, забудь о мясе,
за душой не прячь гроша.
Что-то, маха, ты и в рясе
беспардонно хороша…
Натяни-ка власяницу,
выбрось серьги и кольцо,
и в библейскую страницу
опусти своё лицо.
Пусть другие веселятся,
мы с тобою — не вольны.
Нет, мне год уже не снятся
эротические сны!
Ты послушай, я здесь старший:
не шути и не балуй,
наш удел теперь монаший —
троекратный поцелуй.
Плоть от плоти, прах от праха,
так свой век и кончим тут…
Чем любовь, уж лучше плаха
и смирения рубаха!
…Но зачем так буйно, маха,
одуванчики цветут?..
