Это роман обманный, протеический, оборачивающийся то трактатом, то путеводителем, то каталогом, то космогоническим сказанием. «Гномья яма» – это и жилище гномов, гномиев, гномиусов – агентов земляной стихии, и Москва девяностых годов, где русские мальчики и русские дяденьки, оказавшись на развалинах прежней жизни, бродили по-броуновски, сновали туда-сюда деловыми сомнамбулами, грузили, таскали, пересчитывали и переписывали случайно привязавшийся к ним товар. Портрет этой эпохи в исполнении Квадратова одновременно и узнаваем, и непривычен, что делает его особенно убедительным.
Игорь Караулов
Содержательно роман представляет собой интереснейший образец мистического реализма на стыке нескольких тем, в частности, финно-угорской мифологии, малознакомых эпизодов петровской эпохи, российских реалий начала 2000-х годов. И все это автор видит под, мягко говоря, небанальным и своеобразным углом, благодаря чему внимательный читатель получит отличный пинок для запуска собственной фантазии. Отдельно стоит упомянуть шебуршащий между строками тонкий, неКВНовский юмор. Если вам надоело читать бестселлеры – прочтите «Гномью яму» и будете приятно удивлены.
Константин Лебедев
Опьяняющие романы читать не впервой. Один словно написан чачей, другой – сакэ. Третий – вообще сангрией. А тут все написано водкой – точнее, спиртом «Royal», когда за несколько лет очередь в магазин вымирала наполовину, но пресс-папье все так же воцарялись на столах из нешпона не-«ИКЕА». Другой русской жизни – новой, больной и суровой – было напополам со смертью. Первый роман про 90-е, прочитанный без дурацкой ностальгии.
Автор чаще ходит по твоим следам, чем даже ты сам. Забирает тихим, еле слышимым в первом ряду поэтической посиделки голосом, на предмет – вы где уже? И есть ли вас еще? Когда бы вновь довелось пережить впечатления, близкие к дублинскому Джойсу, парижскому Кортасару или лондонскому Хаксли. Тут вот московский Квадратов – меря, удмурт, физик, философ. И поэт.
В романе Михаила Квадратова «Гномья яма» есть настоящая глубина поэтической прозы, когда от лирики остается такой тонкий аромат, что его почти не чувствует нетренированный нос. Кажется, добавь еще немного прозаического, и эффект пропадет, добавь лирического, и запах будет навязчивым. Квадратову удается балансировать на этой тонкой грани, как никому другому из современных писателей. Когда я прочел роман, у меня было ощущение, что я потерял в детстве что-то очень дорогое мне, скажем, перочинный ножик. И теперь вспомнил об этой потере. И вроде хочется его отыскать, и понимаешь – что поздно. Поздно искать, а не искать нельзя.
