Открывать неизвестного автора очень волнительно. Никаких ожиданий, никаких заранее сформировавшихся мнений, чистое впечатление: так было со мной (и, вероятно, будет с вами) при первом знакомстве со стихами Евгения Вольперта.
В этих стихах действительно, как пишет в своей большой рецензии на них Евгений Никитин, не происходит головокружительного языкового переворота. Но они привлекают и запоминаются другим: это стихи, за которыми очень хорошо видно человека. Растерянность и (само)ирония, зоркость к деталям и визионерство, разбегающиеся культурные ассоциации и бесстрашное доверие к тексту: герой этой подборки бродит прямо по границе между жизнью и смертью, но всё перечисленное выше позволяет ему на ней балансировать, глядя одновременно в обе стороны. В своих стихах Евгений Вольперт предлагает способ выживания на стыке двух миров вообще, будь то две страны или старый и новый уклад жизни — бросьте в меня камень, если это не именно то, что нужно нам прямо сейчас.
Евгения Ульянкина
Евгений Вольперт родился в 1978 году в Риге. В 13 лет переехал с семьёй в США. Выпускник Ратгерского университета. Живёт в Нью-Джерси.
Евгений Вольперт // Мёртвые просыпаются добровольно
***
На пиру богов я был самым желанным гостем.
Ради этого пира отменил все другие встречи.
Между рыбой и мясом и моё выносили тело,
водружали на стол и втыкали под рёбра вилки.
Я сидел за столом и тоже тянулся к блюду.
Отрезал с тела ломти и накладывал на тарелку.
А вокруг меня боги нахваливали, говорили,
что я духом, как камень, твёрд, а боками нежен.
На пиру богов я сидел за столом, как равный.
Лишь за тело моё перед ними мне было стыдно.
Копошилось на блюде оно, порывалось сползти оттуда
и всё время из страха держало меня за руку.
Long Island, America’s Best Value Inn I
опять во сне подсовывали
чужих младенцев
требовали чтобы я смотрел за ними
я изо всех сил смотрел
развлекал их
согласно воспоминаньям своего детства
водил с ними хороводы пел им
гимн Советского Союза
всё как обычно но на пределе
возможностей
младенцы ковыляли ползали за мною
как за дудочником гаммельнские крысы
с каждою минутой их становилось меньше
отставшие не откликались
и потерявшись не находились
стыд меня тревожил
вопрос был кто проснётся первым и я проснулся
от безысходности
лампа над головой мигала
запутывала мне картину мира
то свет то тьма
то тени из загробной жизни
за стеною крики какие-то бандиты
ограбили в ночи кого-то и пришли сюда делиться
я провёл остаток ночи
слушая их ругань искал младенцев
многих обнаружил
***
Очередь. Судя по разговорам, за хлебом или небесной манной.
Из любопытства выстоял до конца. У прилавка
не удержался и снова потребовал объяснений.
Выдали очередную справку с иероглифами. Под вечер
мучился со словарём и на этот раз разобрал, что «тело
с зачатья в бегах, а душа скандалит и хочет зрелищ».
Через несколько дней приходили ко мне и забрали
все справки, которые выдали раньше. Сказали, что дело закрыто.
Показали перед уходом какую-то мерзкую пантомиму.
Что там было, не понял. То ли смерть моя, то ли рожденье.
Как всегда, дотерпел до конца, но смотреть на них было противно.
Придержал одного за крыло и сообщил ему это.
Long Island, America’s Best Value Inn II
В 5:45 только мёртвые просыпаются добровольно.
В сумерках я встаю и выискиваю в зеркале признаки жизни.
Отраженье моё двоится, троится, средь унылых каких-то толпится фантомов.
Так и ходим толпою день за днём по этому острову вместе.
Туземцы боятся мёртвых, избегают общенья.
Отвергают и бусы, и порох, а я знал, что так будет.
Не привёз им на остров ни того, ни другого из домашних запасов.
Перед отъездом всё свалил в одну кучу и по старой привычке закопал в землю.
Утро холодно, вечер будет ещё холоднее.
За этот день нужно попытаться выменять себе одеяло.
Кроме времени нет ничего за душою, что я мог бы предложить для обмена.
Впрочем, сами туземцы одеялами только одними и живы.
Могут, правда, ещё петь зачем-то про предков всю ночь заунывные песни.
Или дать старшую дочь в жёны. Или два одеяла?
В сумерках выискиваю в зеркале знакомые лица.
Вроде все на одно лицо, но не все мне знакомы.
***
Вдоль кипучего Ахерона я хожу, не разбирая дороги.
Две тяжёлых монеты намертво прилеплены к векам.
(Видимо дети мои без надзора игралися с клеем,
пока мать их в истерике перед соседями выла.)
Старый мудак попытался забрать их, как плату за сервис.
Грубо наехал. (Видимо, принял меня за терпилу.)
Я стерпеть не сумел, оторвал ему голову в гневе
и с тех пор мы всё время вдвоём, как Персей и Медуза.
Постоянно брюзжит он и по каждому поводу спорит.
Ловит, кажется, мух и стрекоз и всё время жуёт их.
Вдоль вонючего Ахерона я хожу, не разбирая дороги,
как какой-то вонючий мудак с двумя головами.
Фрагменты
Когда надумал светловласый Менелай
подземный мир заполнить до предела
Ахейских воинов скорбными тенями,
их матери…
…на чердаках и под полами,
а Ахиллеса девочкой родители переодели…
…собирал цветы и по родительскому саду
конфузливо за бабочками бегал
под похотливым взглядом Одиссея…
…нашли, загнали всех в бездонные утробы
бессчётных кораблей…
…один лишь Ахиллес
и прожил девочкой оставшуюся жизнь…
…разочарований. Сложно выдать замуж
девочку с такой густою бородою,
мощным торсом, характером строптивым
и свирепым…
…собирал цветы,
боролся с дикими зверями, тщетно
ждал женихов, давно сошедших…
…усох и одряхлел и умер старой девой
с оравою некормленных котов
и незаконченным вязаньем…
…глаза его небесно голубые
в голодной ярости…
…слепым. Другие тени
дёргали его за бороду и платье,
предлагали пожениться…
…из гордости
и из боязни новых впечатлений
и остался одиноким…
…тёрлись неустанно
о его ноги тощими, прозрачными боками
и мяукали нестройным хором,
замаливая прежние обиды.
