Женя Декина побеседовала с молодым прозаиком Еленой Тулушевой о литературной резиденции в Китае (Shanghai Writing Program), литпроцессе в разных странах, бережном отношении к себе и рисовании иероглифов водой на асфальте.
Елена Тулушева – один из самых заметных молодых прозаиков. Дебютировала в 2014 году в журнале «Наш современник». С тех пор выпустила три книги прозы, стала лауреатом V и VII Международных форумов славянских литератур «Золотой Витязь» (2014, 2016), премий «В поисках правды и справедливости» (2015, 2016), «Югра» (2017), «Прохоровское поле» (2017), «Северная звезда» (2015), «Справедливая Россия», российско-итальянской премии «Радуга» (2017), премии им Лескова «Очарованный странник» (2018).
Недавно Елена вернулась из Китая, где провела 2 месяца в литературной резиденции в рамках проекта Shanghai Writing Program.
Корр.: Ты в Китае впервые?
Елена: Нет, я уже была в Китае. Десять лет назад я поехала туда изучать живопись и боевое искусство, сама. В ту поездку я была по-настоящему поражена традициями, жизнью обычных людей. Во второй раз я была в Шанхае на российско-китайском литературном форуме, куда меня отправляли представлять Россию. Там я познакомилась с Джен Тиу, профессором и замечательным филологом, который и рекомендовал меня в резиденцию. Это профессионал высочайшего уровня, который не просто переводит текст, он пишет исследовательские статьи о предмете своего исследования.
Корр.: С уклоном в герменевтику?
Елена: Нет, не только, большей частью это именно литературоведческие статьи, но конечно, вопросы толкования текста его тоже волнуют. К примеру, мы с ним около часа говорили о том, как перевести на китайский «лебедиво» у Хлебникова. Я вообще не представляю, как можно Хлебникова переводить.
Корр.: А вы по-русски говорили?
Елена: С ним да, его русский прекрасен. С остальными писателями по-английски и по-французски. Я училась во Франции и потом год проработала в США. В этой поездке язык был необходим. Китайская сторона пригласила 11 писателей со всего мира. И мы все, кроме тайского поэта, которому предоставляли переводчика, свободно между собой общались.
Корр.: Это большей частью были европейские писатели?
Елена: Нет, Европу представляли Бельгия, Польша, Италия и Великобритания. А остальные отовсюду: бразилец, мексиканец, египтянин, таец и даже поэтесса из Ямайки.
Корр.: У вас было время для общения, или программа была очень насыщенной?
Елена: Программа была очень интересной, но не больше двух мероприятий в неделю. Сама цель резиденции – сделать так, чтобы писатель мог творить в комфортных условиях, поэтому мы были предоставлены сами себе. Но богатой литературной жизнью нас обеспечили – кроме огромного количества интервью для местных изданий, нам устраивали встречи с китайскими студентами в университетах, симпозиумы, конференции.
Корр.: А между собой вы общались?
Елена: Да, конечно. И выяснялись какие-то удивительные вещи. К примеру, иностранцы куда больше знают о русской культуре, чем мы об их. Итальянка Виола Ди Градо (Viola Di Grado) написала роман о России. С бразильцем Пауло Скотом (Paulo Scott) мы обсуждали Троцкого. Удивительно, что наш революционер является кумиром для поэта и активиста на другом конце света. Забавными были наши разговоры с мексиканским драматургом Ноэ Моралес Муньос (Noe Morales Munoz) о постановках Чехова в Мексике, и он очень удивил тем, что ценит Чехова-драматурга за поразительный черный юмор.
Корр.: Что???
Елена: Да, я тоже не понимаю, где он там его нашел. Особенно в «Дяде Ване» и «Чайке». Для меня это про такую нашу русскую тоску и горечь, а Ноэ мне с полной уверенностью: да-да, эти пьесы сквозят сатирой конечно.
Кор.: Что-то в этом есть. А иностранцы ощущают угасание интереса к литературе в своих странах?
Елена: Да я бы не сказала, кто как. Поэтесса из Ямайки, например, жаловалась, что у них закрылась литературная газета и никакой периодики литературной больше нет. Но в других странах все, кажется, неплохо. Большинство из нашей группы живут именно литературным трудом, не испытывая необходимости зарабатывать другой профессией. Мексиканское правительство финансирует театр – все пьесы пишутся на грантовые деньги, которых хватает на пару лет безбедного существования. Египтянин, Ясер Абдельхавез (Yasser Abdelhafez) является выпускающим редактором крупнейшей литературной газеты, которая выходит тиражом в 400 000 экземпляров и распространяется по всему арабскому миру. Для России это уже нереально огромные цифры, а для того же Китая – вполне обычные. В Китае вообще литература финансируется хорошо, они открыты к сотрудничеству и проявляют большой интерес. Каждый год приглашают за свой счет писателей в эту программу, ничего не ожидая взамен.
Корр.: А другие писатели были открыты к общению с тобой?
Елена: Да, ты знаешь, для меня это вообще был выход на новый уровень общения с иностранцами, более духовный. Два месяца – большой срок, и многие из нас столкнулись за это время с очень непростыми ситуациями, связанными со здоровьем, семьями, работой там, дома. И что меня удивило, так это очень теплое и бережное отношение друг к другу, очень поддерживающее, чего я раньше не замечала, не ощущала в иностранцах.
Корр.: Какие-то вещи оказываются созвучны, независимо от менталитета. А было ли что-то такое, отчего ты чувствовала, что находишься в ином пространстве?
Елена: Да, конечно, в другой Вселенной даже. Мы – люди европейской культуры, мы нацелены на результат, а китайцы больше ориентированы на процесс, который доставляет им удовольствие. Например в парках, где я бегала, каждый день собирались пенсионерки, человек по 20-30, прикатывали на тележке колонку и танцевали под музыку.
Корр.: Это не профессионально, да? Им важен процесс?
Елена: Да, они просто повторяют движения, самые простые, слушают музыку, это не спорт и не фитнес – это просто удовольствие. Еще более удивительное хобби – рисование иероглифов водой на асфальте. Все это через несколько минут высыхает, но человеку нравится сам процесс, и не важно, сохранится ли результат. Они вообще очень много созерцают, просто гуляют, смотрят, думают о чем-то своем.
Корр.: Да, для нас это необычно, мы все куда-то вечно спешим.
Елена: Да, даже наши пенсионеры, они не умеют расслабляться. Им нужно в магазин, нужно с внуками посидеть, нужно все время что-то делать. Занимаешься творчеством – значит, надо что-то, что можно дома на стенку повесить. Поёшь – не медленно, с удовольствием, а с осознанием, что ты занят.
Корр.: Я тоже так ощущаю.
Елена: Мы воспитаны трудоголиками, наше поколение, по крайней мере. Нам надо пахать, зарабатывать, бежать, надрываться.
Корр.: Это точно. Да здравствует подвиг, бессмысленный и беспощадный.
Елена: Новое поколение уже не такое. Они не хотят жертвовать комфортом во имя чего бы то ни было, они изнеженные, и желания у них не такие обостренные, как у нас.
Корр.: Да, я по своим ученикам тоже чувствую. Я недавно на отдыхе сидела в очереди к врачу. У меня резко упало давление, я еле сидела – температура 35,4, но я крепилась и делала вид, что я в порядке, а передо мной сидел паренек, который пришел заклеить маленький мозоль пластырем. И он ныл, как ему неудобно и больно.
Елена: Да, я как раз об этом. Хочется научиться у китайцев этой процессуальности, бережному к себе отношению. До этого я очень много работала, особенно последние два года, нужно было закрыть сразу несколько задач. Поэтому я сильно отстранилась от мира, закрылась – просто не успевала не то что участвовать в литературной жизни, но и в принципе – даже на простое общение времени не было. И тут такой внезапный релакс. Никуда не надо идти, ни о чем не надо волноваться. Пиши, гуляй, думай – все условия созданы. Сначала было непривычно и даже дискомфортно. Я чувствовала себя одинокой.
Корр.: Это связано с отсутствием близких рядом?
Елена: Не только. Это было, скорее, ощущение ненужности. Я же психоаналитик, я привыкла помогать людям, принимать участие в их повседневной жизни, а тут внезапно я ничего не делаю. Хотя потом, конечно, все равно пришлось консультировать – некоторые, сложные клиенты просили сессии по видеосвязи.
Корр.: Они тебя отвлекали от писательства?
Елена: С одной стороны – да, а с другой, было легче чувствовать себя включенной в жизнь. А то было чувство, что я трутень. Кроме того, нельзя же писать постоянно. После нескольких часов работы ты все равно устаешь и должен переключиться. Я много гуляла, много чего посмотрела, общалась с иностранными писателями, училась расслабленности у местных жителей.
Корр.: Ты уже втянулась в свою обычную жизнь после возвращения?
Елена: С одной стороны, да, но с другой теперь мне хочется многое перестроить. Хочется активно включиться в литературную жизнь, находить время для общения с читателями, с другими писателями, для выступлений, семинаров. Чтобы этот заряд расслабленности и настроенности на литературу не исчез.
Беседу вела Женя Декина
