Стихи в этой подборке связаны с родным городом автора. Адреса, локации, приметы мест — всё здесь узнаваемо. Город-герой, город трудовой и воинской славы, мы все — и местные, и гости — любим Питер, каждый по-своему. Юлия Дунаева — поэт из петербургской литературной среды, которая всегда славилась серьезным, фундаментальным подходом к поэтической традиции. Стихи Юлии образны, стройны. Собственный голос, трепетная любовь к деталям — пожалуй, именно это их выделяет. Ну и конечно же, эпитеты — ах, какие! «Худой стол», «пожилой ноутбук», «дирижабье рыбье брюхо», «зонтичные люди», «зоопарковые небеса» и т. д. Так видят мир только дети и поэты.
Яна-Мария Курмангалина
Юлия Дунаева живёт в Санкт-Петербурге, работает научным сотрудником в Библиотеке Российской академии наук. Писатель-популяризатор, автор пятнадцати книг о животных для детей среднего и старшего школьного возраста. Пишет стихи и прозу. Финалист литературных премий «БлогБастер» (2007) и «Неизвестный Петербург» (2017). Стихи публиковала в журналах «Новый континент», «Аврора», «Эмигрантская лира», «Точка зрения». Участник литературного семинара Галины Илюхиной.
.
Юлия Дунаева // Полосатое солнце
.
***
На Петроградской жили кит и слон,
любили гулкость майского асфальта,
вот этот клён.
Его плоды выкручивали сальто
и устилали крыльями балкон.
По вечерам визгливый детский шум
терзал кита на игровой площадке.
Кит был угрюм.
Лихая мелюзга играла в прятки,
а он их прятал, синий тугодум.
Когда же садик погружался в сон,
и не шипели шины на Пушкарской,
являлся слон.
Он шёл не торопясь, походкой царской,
и замирал почтительно район.
Слон говорил: «Привет, дружище кит!»
Киту, признаться, это было лестно.
Был счастлив кит.
Где он теперь? Соседям не известно.
А слон на Литераторов стоит.
Май 2023
.
***
Эту красную кружку
тебе привезла из Мадрида
загорелая Машка —
отросшие светлые патлы.
В тусклом свете веранды
на дачной холодной клеёнке
она пляшет фламенко —
не Машка, конечно, а кружка —
если двинешь коленом
конечность худого стола.
Пожилой ноутбук тоже здесь,
на осеннем приколе, —
паутинка друзей,
ненадёжное кладбище слов.
Подсыхает кофейная гуща
поездок, романов.
В папке фоток прикольных
отыщется даже Мадрид.
Ты в нём не был, но жил
в сердце джинсово-хостельной Машки.
Возле Прадо её подцепил этот красный фаянс
в том далёком шестом.
Или в пятом? Пожалуй, что в пятом.
И сухой головешкой на кружке сутулый Кихот
со товарищи.
Старую яблоню греет лишайник.
Не дождёшься груздей
от зависшего в небе дождя.
Тихо щёлкают клавиши,
пальцы сражаются с гуглом.
Всё никак не запомнишь —
Пика́ссо он аль Пикассо́?
Февраль 2024
.
***
Вчера на небе было сухо,
сегодня грянула вода,
и дирижабьим рыбьим брюхом
оно легло на провода.
Газоны чавкают от пуза,
рейтузы вымокли у лип.
Плывут по городу медузы,
шевелят щупальцами лиц.
Томятся зонтичные люди
в темнице сильного дождя.
Друг другу в бамперные груди
моржи колёсные гудят.
Мир закалякан, зачирикан,
ветвями загнан в клетку струй,
и на субботу нам накликан
десятикрылый ветродуй.
Июнь 2024
.
***
Лето въелось в кленовые кроны.
Листьям глянец носить не сносить.
Из листвы вылетает ворона,
на ходу убирая шасси.
Тело серое, чёрные крылья.
Слева Кронверк, а там — равелин.
Триммер давится клеверной пылью,
превращая траву в ковролин.
Из-под рыжего комбинезона
брызжет зеленью бензо-коса.
Над газоном взлетает ворона
в зоопарковые небеса.
Там строение с узким оконцем,
алюминиевый тазик в углу,
и лежит полосатое солнце
на нагретом бетонном полу.
Сентябрь 2024
.
***
Словно мытарь, гонимый во мрак бесприютных ночей,
собирает сочельник гроши травматической дани
и несёт их сюда, на Курчатова. В блеске огней
здесь сияет травмпункт за грядой позднесталинских зданий.
Пожилой рентгенолог в изломах графитных теней,
как в скрижалях, читает судьбу несчастливой лодыжки.
«Потерпите, сударыня, вам ведь бывало больней
в этой жизни», — и сам запыхтит от привычной одышки.
Как обычно, с нуля тридцати поредеет поток,
что течёт на Курчатова, 6 по декабрьской дороге.
Он пойдёт покурить на крылечко, наденет пальто.
Рождество первой свежести тихо стоит на пороге.
Декабрь 2024
.
