Веселкина Екатерина родилась в Химках. Генетик, занимается изучением продолжительности жизни. Член СПР. Публиковалась в электронном журнале Союза писателей России и «После 12». Принимала участие в литературном форуме «Химки», «Осиянное слово», «От сердца к сердцу, от разума к разуму», а также в семинаре критики и публицистики (мастерские АСПИР). Участвовала в организации литературной студии и проекта К.А.Ч (Клуб Авторских Чтений).
.
Екатерина Веселкина // Ботинки по имени Дима
.
***
Я в луже нашла жука,
жука называют златка.
Большой, зелено-золотой.
Я достала его из лужи
и решила, что он мой.
Мы будем с ним дружить.
Он будет жить у меня в коробочке,
сделаю ему кроватку,
буду его кормить
и иногда выпускать,
а он будет всегда возвращаться ко мне.
Я мечтала.
Жук не мечтал.
Он был собранный и деятельный.
Он резко сделал жжжжжж,
стряхнул с крылышек капли
и тяжело полетел по своим жучьим делам.
Так от почти моего жука мне осталась только вода на щеках
(вжжжжжжж).
.
Про ботинки
У меня были ботинки
я про себя называла их «Дима».
Они слишком крепко сжимали мне ноги
ещё в магазине.
И первый наш день превратили в ад,
но я не сдавалась:
носила.
Они были так хороши,
а я так редко привязываюсь к вещам.
Гладко-блестящая кожа.
К третьей неделе я стала привыкать к боли,
а спустя ещё месяц упорного мазохизма
ходила прихрамывая, но уже не чувствуя боли.
Привыкла.
И вот осенью совсем другого года,
глядя на небо в бензиновых лужах,
я подумала:
«К черту ботинки, и Диму!»
Главное, чтобы было удобно.
.
***
Я дойду с тобой до моста,
ладно, до перехода,
до следующего со светофором.
Вот и всё, довела.
Возвращаться буду одна.
.
***
Ты летел с ледяной горки
и так задорно крикнул:
«Айда со мной!»
Я не удержалась и скатилась следом!
Мы возились и хохотали, как дети.
А потом ты встал и побежал вверх,
а я осталась в снегу,
я не могла встать,
как будто мои рейтузы, все в маленьких льдышках,
приклеились к снегу.
По щекам потекли горячие слёзы.
Я крикнула, ты не обернулся.
Был слишком высоко.
И мне стало очень холодно
одной на дне горки.
.
***
Мне сегодня приснился слон.
Огромный и тëплый, как гора,
разогретая солнцем.
Я распласталась на его шее,
вжимаясь в неë всем телом,
чтобы не упасть.
Слон уныло брëл по дороге.
Среди русских берëз и оврагов.
Он был таким большим!
И я понимала:
мне нечем его накормить.
.
***
Море играло со мною,
накрывало мои ноги
одеялом из пены,
с шелестом выкатывало к моим ногам
красивые камни
с посланиями на непонятном мне языке.
Море шептало летопись мира:
на красных камнях белые силуэты,
штрихи на чёрных камнях,
круги на белых —
но я ничего не понимала.
Тогда оно приносило к моим ногам
белые, как снег, ракушки,
и я любовалась ими.
Оно показывало мне тела прозрачных медуз,
и я пугалась.
Море дышало пеной,
море со мной играло.
Я смотрела и слушала внимательно.
.
***
Под пологом древнего леса,
где пни выстилает мох,
а по утрам роса искрится на листьях,
пронзенная солнечным лучом,
жила Амбистома.
Маленькая и лёгкая, словно ящерка,
скользила она бесстрашно, между камней и коряг,
стремилась к старому,
заросшему стрелолистом пруду,
который был ее колыбелью.
Время пришло, все повторяется.
Теперь уже она сидит и ждёт,
когда зеркальная гладь пруда
выпустит на свет малыша.
Аксолотль, ребёнок её,
с рожками как у дракона,
(с драконьими рожками)
парит в мутной толще воды,
молочно-прозрачный.
Хорошо ему среди водорослевых лесов,
резвится он с рыбками и головастиками.
Не хочется ему выходить на сушу, менять кожу.
Время течёт.
Отждала Амбистома.
Ничто не вечно.
Ушла грустить под корни старого дуба,
в родовую нору.
А дитятко её к тёте-природе идёт,
дёргает её за рукав:
— Тетя, тетя, а можно не вырастать?
Она улыбается, гладит его по смешной голове:
— Но твои ножки с перепоночками никогда не смогут ступать по прибрежной гальке.
— Ну и что? Зато я не пораню их.
— Ты не увидишь солнца и красоты другого мира.
— Я люблю этот, с уютным песчаным пригорком, с водорослями, которые мне кланяются.
— В твоей жизни не будет места подвигу, не взобраться тебе на прибрежные скалы, не почувствовать телом тело ветра.
— Мне достаточно чувствовать боком воду. Не все герои.
Тогда, маленький чудной аксолотль,
мой дар тебе:
решай сам.
Так и не вышел аксолотль на сушу,
так и остался личинкой,
отказался от перерождений,
постарел, не вырастая.
.
***
Весной голуби похожи на попугаев.
Оказывается, у них такой яркий зелёный блеск
на шейке.
В воздухе вместе
с запахом талого снега
носится тайна:
это мы становимся глазастее
или голуби ярчеют
весной?
.
***
Я сидела на ветке дерева,
как подросший птенчик,
готовый к первому прыжку из гнезда.
И думала, кто из двух мальчиков мне нравится больше:
Саша или Серёжа.
Серёже я точно нравилась,
а с Сашей не было определённости.
Спустя двадцать лет в моей голове
осталась только одна фамилия.
Ох, уж эта неопределённость!
.
***
Небо такое, как будто выходишь из садика
на улицу после полдника.
Скоро придут родители,
а оно стеклянно-золото-голубое,
холодное,
обещает так много всего доброго,
что сердце прыгает, как птичка на ветке.
В нетерпении. И вот-вот перепорхнëт куда-то.
Этой птичке пока весь мир свой.
Маленький.
И даже сейчас, когда я совсем большая,
сижу с недовольным лицом и яркими губами
в электричке, которая катится навстречу взрослым неприятностям,
во мне снова прыгает птичка
и рвëтся к этому золотому стеклянному небу
навстречу миру.
.
***
На переменах мы лишали себя сознания.
Я садилась на корточки,
часто дышала, резко вставала,
мне заводили руки за спину,
и на секунду я теряла себя.
Падала в руки друга.
Доверяя.
Все тревоги о несделанных уроках растворялись.
Теперь я тяжёлая и хрупкая,
предохраняюсь от падений.
.
***
Я сегодня была одуванчиком,
но совсем с другим мальчиком.
Я вся была солнышком.
Вокруг меня летали тяжелые шмели
И полосатые пчелы.
Я смотрела на голубое небо
И радовалась тому, что у меня пушистая голова.
Одуванчики не знают, что есть осень
.
