«…библиотека, где работал я, располагается в бывшем лазарете 1897 года постройки. Впервые горячая вода появилась там, когда в 2021 году от Р.Х. я наконец-то всех достал, и начальство выделило водонагреватель. До этого обходились холодной, разве только поколения уборщиц в отопительный сезон сливали горячую с батарей в подвале», — пишет Андрей Любченко в предисловии (не вошло в публикацию). На первый взгляд его стихи — эмоциональное жизнеописание, но это жизнь, ректифицированная в настоящую поэзию. Повествование без уловок. Без поучения. Без: мы за ширмой слов, вон отсюда непосвященные. Вот работа найдена — вот работа потеряна. Вот рождение, а вот и смерть: «обзванивать должников было довольно неловко / довольно часто они умирали и поэтому не сдавали книги». Так уж выходит, что в любой настоящий текст зашит основной вопрос метафизики: «главное — что это вообще такое? главное, это вообще что?». Да просто бытие: «мы разговорились, и выяснилось, что старик / тоже видел тот фильм о маньяке-неудачнике».
Михаил Квадратов
Андрей Любченко родился в 1994. Жил в Норильске, Красноярске, под Красноярском и в Санкт-Петербурге. Работал в больничной канцелярии, продавцом в канцелярском магазине, переводчиком открыток, репетитором начальных классов, библиотекарем, грузчиком.
.
Андрей Любченко // К утру высыхал
Витус Ионассен Беринг
когда мне показывали фонды, я увидел
полку с журналами Новый мир,
ни в одном из них не было моих рассказов,
мне пообещали дать ответ завтра,
только осторожно, у нас отваливаются кирпичи над входом,
сказали мне,
я спустился по стоптанной темной лестнице,
тени сотрудников прятались по углам, туалет не работал,
по дощатому полу я вышел на улицу,
за 35 рублей поссал у метро
и поехал домой,
в соседнем вагоне хохотал студент Университета МВД,
когда юный страж повернул голову, мы переглянулись,
почему всегда нужно выбирать между плохим и еще хуже?
я двигаюсь обратно к пивным рекам —
к морям, океанам скорби,
я — Беринг, выходящий
к своему проливу,
того не зная.
своеобразный коллектор
обзванивать должников было довольно неловко
довольно часто они умирали и поэтому не сдавали книги
при прошлой заведующей нужно было ходить
после работы по адресам и поджидать должников на лестнице
теперь же у нее полставки на межбиблиотечном абонементе
она продолжает давать команды
но никто ее больше не слушает
теперь никто никуда не ходит все просто звонят
каждый раз надеясь что им не ответят
если в таблице указан городской телефон то все ясно заранее
на звонок отвечают дети или внуки
и сообщают о смерти или тяжелой болезни
в обоих случаях им одинаково плевать на книги
они не понимают о чем идет речь
разве просят объяснить как те выглядят
или сразу жалуются на жизнь
да
это довольно неловко
когда требуешь вернуть комплект иронических детективов
или монографию о Римской империи
а тебе говорят Фрол Иванович покинул нас прошлой зимой
или что Рахиль Исааковна попала под трамвай
и в ближайшее время прийти не сможет
Фарид Бахтияр оглы ушел по грибы и сошел с ума
Салме Эйновна убита соседом а Марк Юлиевич покончил с собой сам
аут Кайсар аут нихиль какая ирония ах какая ирония
всё или ничего
так зачем тогда всё? никто не знает
по вторникам и четвергам у дома детского творчества
сидит дед, его внук тем временем
заглядывает в окна первого этажа, слушая вальс —
следит за тем, как школьницы крутятся перед зеркалом,
раз в пару минут внук отлипает от стекла
и смотрит на деда, хлопая в ладоши, а дед машет ему в ответ,
мне кажется, что этот мальчик слегка дурак, или дед, или я,
но я не вполне в этом уверен и поэтому в определенный момент
я решил посоветоваться с коллегой,
она спросила, не думал ли я, что он просто мечтает танцевать,
но под давлением общества вынужден раз за разом
отказываться от своих непринятых желаний?
что ж, я в этом ничего не понимаю, и, собственно, мне кажется,
если разобраться до конца,
то в обществе не принято вообще ничего,
кроме, быть может, пары вещей, на это она сказала,
что таким образом во мне говорит то-то и то,
этих слов нет в моем языке — я лишь понял: она тоже
не знает ответа, никто не знает — чего еще я ждал?
остается лишь дальше смотреть в окно, как псевдодурак
или псевдотанцор смотрит в окно, а его дед смотрит на него,
только — делать это молча и не привлекая внимания:
и так в мире слишком много книг, слишком много
нас и всего остального, и тюрьмы полны,
а главного так и нет, не было, не будет и не могло быть —
главное — что это вообще такое? главное, это вообще
что?
золотая перчатка
мы разговорились, и выяснилось, что старик
тоже видел тот фильм о маньяке-неудачнике
Фрице Хонке, завсегдатае бара У золотой перчатки,
он убивал старых путан и хранил
их тела в бешеной вони своей квартиры,
несколько мгновений мы смотрели друг на друга,
а потом начали хохотать —
мы так смеялись, просто как звери,
старик икал, а я свалился со стула на пол,
коллеги смотрели на нас испуганно, они пытались
понять, что произошло, и спрашивали старика:
продлевать будете? но старик
только и мог вопить: проститутки! проститутки!
а я: пожар! пожар! это единственное,
что мы были способны произнести,
когда старик от смеха уже не мог дышать
и даже слегка посинел, пришлось
всё-таки взять себя в руки, подняться с пола
и успокоиться,
я не хочу домой, вздохнул старик, там меня ждут
четыре внучки, их мать и бабушка, там надо
лепить пластилин и раскрашивать!
а вы наденьте ПЕРЧАТКИ! заорал я,
и деда опять прорвало, мы снова
забились в адской истерике, хохот и вой
были слышны за несколько улиц, дрожали стекла,
летали испуганные птицы,
дед так и выкатился на снег — смеясь, возможно
он даже утратил разум, сорвал одежду и ускакал,
считая себя лягушкой,
я же — смеялся так долго и с такой нарастающей силой,
что к концу рабочего дня
превратился в бабочку (globus aureus) и улетел,
упорхнул в подсвеченную пургу — далеко-далёко,
видели взмах моих крыльев?
срочная погрузка
подготавливая в подвале макулатуру к срочной погрузке,
я нашел фотографию и открытку, вложенные
в одну из книг — в путеводитель по Краснодару,
на открытке была известная картина Вермеера,
а фотография оказалась приклеена к внутренней стороне обложки,
под ней было написано от руки:
Спасибо за эти прекрасные два дня!
Теперь, благодаря тебе, Краснодар стал для меня родным!
Увы, пора уезжать, как бы ни хотелось остаться!
Помни, что жизнь нам дана только один раз,
и нужно слушать свое сердце!
С любовью и надеждой на встречу впереди
Сергей!
фотографию я оторвал и бросил на пол, путеводитель —
в основную кучу, а открытку с Девушкой
прилепил к стене над ней, слева от прохода,
на фотографии тоже была девушка, только с юга России,
я не придал этому значения,
я забрал куртку, термос и контейнер из-под обеда,
и поднялся наружу,
так вышло, что на следующий день я не вернулся —
я потерял эту работу, но через 3 месяца, по случайности,
вновь оказался на несколько минут в том подвале,
я включил свет: все осталось как прежде,
две огромные кучи книг, накладные, мои фантики,
два складных стула — на одном сидеть, на другой складывать ноги,
высохшая лужа пролитого чая, листок с начатым стишком,
фотография на полу и Вермеер на стене,
это напоминало чей-то в спешке покинутый дом без окон
и — как водится — только с одним выходом,
кто здесь жил? что за человек?
я снова выключил свет.
.
