Екатерина Лямина — филолог, историк литературы, старший научный сотрудник Института мировой литературы РАН. В литературных мастерских Creative Writing School Екатерина Лямина выступает как соавтор онлайн-курса «Нон-фикшн», который начнет работу 15 марта. Это курс охватывает большой массив текстов — от лонгрида до постов в социальных сетях, от научно-популярных книг до рецензий, значительная часть его посвящена жанрам автобиографии и биографии. Об этих жанрах, а также об особенностях создания нехудожественных текстов мы и поговорили с Екатериной Ляминой.
— Что сегодня мы понимаем под нон-фикшн?
— Под нон-фикшн (литературой нон-фикшн) сейчас понимают тексты очень разного типа, и тематически, и по структуре. Объединяющий принцип здесь — авторская установка на отсутствие вымысла. И поскольку вымысла может не быть много где, то и диапазон нон-фикшн жанров широк. Это эссе, биографии, научно-популярные книги, автобиографические тексты (мемуары/воспоминания, письма, дневники), травелоги (литература путешествий), разного рода отзывы — рецензии, обзоры. Видимо, сюда же примыкает такой жанр, как документальный роман — текст, в котором основная линия выстроена на основе реально существующих фактов или документов, однако какие-то черты героя или обстановки могут быть домыслены, но не радикально, а тоже в соответствии с документальной основой.
— Можно ли выделить общие принципы создания нон-фикшн текстов?
— Об установке на отсутствие вымысла я уже говорила. Это не значит, что если нет авторского вымысла, фантазии, то и автора, его голоса в тексте тоже нет. Напротив, автор в нон-фикшн, безусловно, есть, и читателю, пожалуй, даже легче себя с ним соотнести, чем в художественной литературе. Ведь в нон-фикшн речь очень часто идет о пережитом лично, непосредственно, об опыте другого человека.
— Что важно знать и уметь автору, чтобы писать нон-фикшн?
— После нюха и слуха на сюжеты, мелькающие в потоке впечатлений и фактов, главнейший рефлекс автора нон-фикшн, думаю, «проверь» — факт, историю, связь — и «сопоставь» — версии, события, реакции. И еще один — расскажи не занудно, чтобы было интересно многим, но при этом не упрощай, не «становись на четвереньки». Знать надо очень много и постоянно понимать, что знания устаревают, а стиль — нет. Поэтому необходимо найти собственный стиль и все время над ним работать.
— На что в первую очередь ориентироваться автору нон-фикшн книги, чтобы выбрать тему?
— На мой взгляд, необходимо ориентироваться прежде всего на собственный интерес и, во-вторых, на знания и компетенции. Если вам что-то интересно, то вы сможете об этом интересно рассказать. А компетенции — вещь приобретаемая. Во всяком случае, ее можно развить и усовершенствовать.
— И нон-фикшн, и фикшн могут использовать документы. Как отличаются принципы их использования?
— Фикшн может кроить документ как угодно — и бережно сохранять, и переносить в другое время, пространство, делать его автором другого человека, вообще переписывать другими словами, сохраняя сюжетную канву, придумывать вымышленные документы и так далее. Главное, что с автора «художки» никто не будет спрашивать строго — а почему ты отклонился, переиначил, выдал одно за другое? У него есть право на такое переосмысление. Другое дело, что этим правом тоже можно пользоваться по-разному — и со вкусом, и без вкуса. К образчикам последнего, на мой взгляд, относится проза Михаила Шишкина — но это лично мое суждение.
Что касается документа в нон-фикшне, то тут все более определенно — нон-фикшн все-таки исходит из факта и документа как основы, а значит, обязан относиться к ним бережно, не свободно перерабатывать в своих нуждах, а подавать, преподносить, искать документы, искать связи между фактами, выстраивать сюжет.
— Раз нон-фикшн основан на фактах и строгой работе с ними, то насколько велико для писателя в этом случае пространство для творчества?
— Думаю, что это пространство остается очень значительным. Во-первых, открытой для экспериментов остается сфера стиля. Во-вторых, компоновка фактов, их подача, общая идея — все это тоже обязывает. Нельзя быть нудным, унылым, писать «птичьим языком», но и перебарщивать с «развлекательностью», аналогиями с сегодняшним днем тоже не стоит. Все это — предмет рефлексии, т.е. творчества.
— Что для вас образец хорошего нон-фикшна?
— Текст, который увлекает и трогает не меньше беллетристики, не «одноразовый», к которому возвращаешься. Если пройтись по названным жанрам, то вот несколько примеров. Среди эссе — сборник Александра Гольдштейна «Расставание с Нарциссом» и Александра Соболева «Летейская библиотека». Из биографий — «Павел I» Алексея Пескова и «Чехов» Александра Чудакова. Из научно-популярного — «В поисках Константинополя: Путеводитель по византийскому Стамбулу и окрестностям» Сергея А. Иванова. Из травелогов — «Афон» Бориса Зайцева. Великолепных мемуаров очень много, причем мемуары как раз очень увлекательно перечитывать в разные периоды жизни — собственный опыт прирастает, и вдруг тебя останавливает, поражает то, чего ты раньше не видел. Замечательные мемуары у Голды Меир, у Черчилля, у художника Константина Коровина. Из собраний писем — недавно опубликованная Юлией Софроновой переписка Александра II и его возлюбленной, в дальнейшем морганатической супруги Екатерины Долгоруковой. Письма Евгения Леонова сыну и Юрия Никулина — матери. Вирджиния Вулф превосходна как автор и рецензий, и дневников (про художественную прозу и не говорю). Документальный роман — «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте.
— Вы исследователь мемуаров и дневников русских дворян. Кажется, что сегодня эти тексты можно читать не только как нон-фикшн, но и как прозу. Где проходит эта грань, когда нон-фикшн становится художественным текстом?
— Хорошая формулировка — действительно, эти тексты сейчас воспринимаются и как документ, и как факт художественной литературы. Прежде всего из-за фактической основы — слишком многие реалии изменились сильнейшим образом. Но и из-за языка тоже! Сейчас мы говорим совсем иначе, и то, как говорили и писали раньше, вызывает очень широкий спектр эмоций, от остолбенения до восторга или раздражения. В общем, не оставляет равнодушным — как и хорошая беллетристика. При этом дневники и мемуары все-таки остаются дневниками и мемуарами, то есть литературой факта, и чем больше проходит времени, тем выше их ценность в этом отношении.
— Автобиография и биография — важные жанры нон-фикшн. Показательно, что «Большую книгу» получила биография Николая Лескова Майи Кучерской. Насколько, на ваш взгляд, эти жанры востребованы у профессионалов и у читателя?
— Нет жанров универсально востребованных, но биография — один из очень популярных, несомненно. Поскольку биографии в основном все же пишутся о людях известных, основной мотор для их читателя — узнать больше о том или ином человеке, понять что-то в его/ее судьбе, личности, творчестве, в том, почему его помнят или, напротив, забыли, а потом вспомнили. Автобиография еще интереснее — человек известный, выдающийся рассказывает о себе сам, причем, как правило, не просто перечисляет факты, а предлагает некоторую концепцию собственной жизни. И иногда эта концепция решительно расходится с его «публичным обликом», а иногда, наоборот, совпадает. Думаю, что эти черты авто- и просто биографий и являются наиболее значимыми для читателей широкого круга. Исследователи же всегда стремятся к «сверке понимания», к тому, чтобы расширить, уточнить, скорректировать собственные представления о том или ином сюжете или личности. У них свой взгляд. На автобиографию они смотрят как на ценный источник — к которому, впрочем, надо относиться критически, как и ко всякому источнику. На биографию — как на предмет для научной дискуссии.
— Кажется, что сегодня нон-фикшн в целом вызывает больший интерес, причем как у читателей, так и у авторов. Так ли это, на ваш взгляд?
— Думаю, что нон-фикшн вызывает сопоставимый интерес читателей и авторов, все-таки пока еще не бо́льший, чем «художка». Любопытно, что они отчасти опосредуют друг друга — скажем, сага Мартина «Песнь льда и огня», став основой для сериала «Игра престолов», вызвала к жизни волну нон-фикшна о средневековье, о Скандинавии, о династических интригах и войнах и т.д. Кроме того, нон-фикшн, пожалуй, в той же мере, что и художественная литература (если даже не больше), позволяет найти себя во времени, особенно в периоды катастроф, «исторических провалов в никуда», подавленности и смятения. Прошлый (2022 год) дал примечательный взрыв интереса к русской эмиграции XX века, ее истории, фигурам, текстам. Эти переклички, параллели — «и у них такое было! они выжили — значит, это может что-то дать и мне» — очень помогают, обладают сильной терапевтической функцией. Ну и повторю отчасти то, что уже сказала: нон-фикшн — это всегда голос живого, настоящего человека, одинокий, но и уникальный, неповторимый и поэтому обладающий силой и притягательностью. Читая нон-фикшн текст, всегда интенсивно размышляешь, а значит, выходишь из него другим, более богатым и сложным, чем был до того.
— Посоветуйте, что нам почитать из последних нон-фикшн книг?
— Именно из последних посоветовала бы научно-популярную книгу Галины Ульяновой «Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века», биографию «Венедикт Ерофеев: Посторонний» (авторы — Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский), сборник писем проституток к Николаю Добролюбову и Николаю Чернышевскому, автобиографию «Несогласный Теодор: История жизни Теодора Шанина, рассказанная им самим» (книгу подготовил Александр Архангельский), недавно переведенное на русский язык мемуарное повествование Себастьяна Хафнера «История одного немца».
