Представление, сложившееся в общественном поле вокруг Амирама Григорова, противоречиво. Он словно сам огонь, пойманный в клетку жизни. Полыхающий, бескомпромиссный, искрометный. Там, где другой бы подстроился под обстоятельства, промолчал или прошел мимо, Григоров никогда не прячется. И все же какими бы идеями он ни был захвачен и как бы яростно, иногда с кулаками, их не отстаивал, сложно найти поэта, стихи которого были бы столь же нежны и чувственны. В них живет такая огромная, овеянная сочувствием, любовь к миру, к женщине, к прошлому, что образ автора кажется залитым теплым светом. Стихи эти обманчиво просты, даже бесхитростны, пока не присмотришься внимательнее: на самом-то деле они написаны ювелирно — с непредсказуемыми рифмами, обаятельной мелодичностью, восточным колоритом и какой-то особенной огненно-световой широтой.
Анна Маркина
Амирам Григоров родился в 1969 году в Украине, детство и юность провёл в городе Баку (Азербайджан). По профессии — врач-биофизик. Автор стихов и прозы. Неоднократно публиковался в различных изданиях. Победитель Кубка издательства «Стихи». Член Союза писателей Иерусалима.
Амирам Григоров // А после нас
***
Уже прошло полжизни без тебя.
Никто теперь маршрута не расчертит,
Вот ветер захватил Беш Мяртябя,
И задымились звезды над мечетью,
И встали допотопные авто —
Теперь везде перевелись такие.
Нажмёшь на перемотку, и повтор
Тебе не обещает ностальгии,
Вот улица, покрытая снежком,
И камера, застыв, ползёт обратно,
Как будто мы с тобой пошли пешком
Под сенью векового винограда,
Я стал бы уменьшаться, ты — расти,
Но так не получается, прости.
Я точно знал, что покажу тебе
Запрятанный, как аметист в породе,
Над плоской крышей — куполок тюрбе,
И во дворе — заброшенный колодец,
И невод, что в мазуте, как в меду,
Бессонный берег, где поют сирены,
И облака — подобия медуз,
Над минаретом, на краю Вселенной.
Нет, не прощай, теперь ты далека,
В прощенье нет ни цели, ни привычки,
И лишь во мраке — вспышки маяка,
Где полумесяц к небесам привинчен,
И лунная дорога на воде
Влечёт в одно великое нигде.
Казалось бы, что память бередить,
Да и нужна ль тебе такая ноша,
Где выживешь и будет впереди
Всё то, что у людей бывает в прошлом, —
Восточный шум и южный непокой,
И кипарисы будет гнуть сирокко,
И роднички под ласковой рукой
Не будут замерзать на солнцепёке,
И — пение волны на берегу,
И, точно флаги, на ветру — пеленки,
И скарлатина, сыпью, возле губ,
И вечный шорох ветра в перепонках,
И, как у прочих, — школа, институт.
А после нас — деревья, все в цвету.
***
Я помню Киев? Я не помню Киев.
Лишь ругань взрослых, всё на тему денег,
Их речи, непонятные такие,
Ещё квасник, утятницу, сотейник.
И помню, как скрипели по старинке
Подвешенные к яблоне качели,
И как печально пели украинки,
И как гудел ночной огонь в котельной.
И помню — щёки в пятнах скарлатины,
И эхо бесконечно гулких комнат,
И первое пальтишко на ватине.
Мой детский город, я тебя не помню.
А там, уж навсегда, как на скрижали,
Машины разноцветные — потоком,
И солнечные зайцы разбежались,
Отброшенные осенью от окон,
И я, боец дивизии бесштанной,
Лежу в коляске и гляжу на блики,
А над землёй — летят к земле каштаны,
Под силой гравитации великой.
Памяти жертв Геноцида армян
Тёплую улицу снова выходишь мести,
Поливаешь водой, чтобы прибилась пыль, и после шести,
Когда правоверные нищие пересчитают медь
И, выстроив в ряд башмаки, гурьбою войдут в мечеть,
Встанешь, уткнувшись в ограду в конце двора,
Прижмёшься к стене, закроешь глаза. Шершав, что кора,
Неоштукатуренный камень. Пуста небесная синь,
Тишина, лишь лепечет фонтан, и протяжно поет муэдзин.
Тени мертвых твоих Армения не находят покой.
Тени мертвых твоих Армения не уходят домой.
Слизни света съедают ночь, и дрожат на семи ветрах
Огоньки твои негасимые, что в горах.
Вокруг турецкая глушь, мавританская вязь,
Откроешь глаза, немного еще постоишь, не крестясь
На старой стене — полустёртый крест — как символ родства
С этой твоей землёй. Тихонько прошепчешь: «Аствац».
И всё, тишина прекратилась, ревёт верблюд,
Пробудился базар, торгуют, считают, поют, орут,
Погоняют осла, волокут узлы, выбивают палас.
Кто припомнит, как прежде эта страна звалась.
Тени мертвых твоих Армения не находят покой.
Тени мертвых твоих Армения не уходят домой.
Слизни света съедают ночь, и дрожат на семи ветрах
Огоньки твои негасимые, что в горах.
***
Когда ты меня увидишь,
Пожившая, снеговая, —
Негромко споёт Овидий,
Что старости не бывает.
И ветер притихнет даже,
И в паузе той короткой,
Молочная дымка ляжет
На дачные околотки,
Где дух среднерусской почвы,
И ящерка греет камень,
Где яблоки в чёрной бочке
Качаются поплавками.
Запахнет не югом, вьюгой,
Когда я тебя увижу,
И травы, не зная плуга,
Склонятся к черте пониже,
И кончится долгий отпуск,
Мой вечер, что светом выткан,
И выльется жёлтый отблеск
На мятлик и маргаритки.
Как выцветшие колосья
С тобой навсегда связались!
Из позднего — только осень,
Раскаянье и физалис.
Даше
Так вышло — лето связано с тобой.
Среди московских замков и угодий
Все облака отправились домой,
Одна лишь электричка не уходит,
Стоит — и ты ещё чуть-чуть побудь,
Там, где народ течёт в свою столицу,
Где вечный шум и норовят толкнуть,
Точь-в-точь, как этим утром, в восемь тридцать.
Уедешь — лето кончится моё,
И на деревьях — жёлтые полоски
Появятся, и ветер запоёт,
И врубит осень холод прокурорский.
И как прожить без летнего огня,
И с замираньем сердца ждать кого мне,
Когда в Москве дожди уже два дня,
И опадают яблони в Коломне?
