Ира Данилова родилась в Ленинграде. Работает учителем в Санкт-Петербурге. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор книг для детей «Это не Тритон», «Как Самолётов бегал от пятёрок», «Конфетами Ти-Рекса не кормить», «Какой нам Новый год». Печаталась в журналах «Формаслов», «Юность», «Костёр», «Мурзилка», «Чердобряк», «Шалтай-Болтай» (Великобритания), «Улитка Коперника», «Радуга» и других. Лауреат Аксаковской премии по литературе; победитель конкурсов «Новые имена», «Хрустальный родник», «Русский Гофман». Призёр Корнейчуковской премии, премии им. Дж. Р. Киплинга (Германия). Участник Всероссийских школ писательского мастерства Фонда СЭИП; 26 Фестиваля анимационного кино в Суздале; II Кинофестиваля детского кино «Лучезарный ангел». Участник Национального проекта «Культура».
Ира Данилова // Тридевятый тихий час
Однажды Змея Горыныча бессонница замучила: головы разболелись, аппетит пропал и пить захотелось. А всё потому, что молочная река-кисельные берега пересохла. И коты Баюны в Тридевятом царстве перевелись. Некому стало сонные целебные песни мурчать. Некому Тридевятое убаюкивать. Один кот остался, да и тот куда-то запропастился.
Пошёл Горыныч к Бабе Яге.
— Новый рецепт, — сказала Баба Яга и налила кружку чая. — Последний мой Баюн корень на опушке отрыл, третий день на печке спит. Наконец-то хоть кто-то в этом царстве уснул.
— Интересная заварка, — попробовал Горыныч.
— Валериановый сорт, — кивнула Яга. — От обычной сон-травы и спать-то не хочется. Одно название.
— И мне от обычной не хочется, — зевнул Змей Горыныч. — Может, кафе откроем?
— А что? — заулыбалась Баба Яга. — Только некого в кафе опаивать, все из леса сбежали. Не гусей же-лебедей спать укладывать. Где такое видано? Если честно, я бы возле детского сада такое кафе устроила — это да. Чтобы не шумели.
— Это да! — обрадовался Горыныч. — А то жизни нет. Как детский сад возле Тридевятого царства построили, так всё. Хуже, чем происки хитрой Марьи Моревны, племянницы твоей. Все коты Баюны ее за тридцать три версты чуяли и из леса убегали. Хорошо, что она куда-то делась тридцать лет тому назад, хулиганка. Даже котов под дуб рядами укладывала. А Иванушка этот из детского сада совсем не дурачок — всех котов Баюнов переманил. И опять тридцать пять: у меня бессонница! Зато группа «Сказки» громче всех сначала кричит, а потом на тихом часе сопит — дремучий лес колышется туда-сюда. А Иванушка в это время один в игровой в грузовики играет, между прочим.
— А кто же ему позволяет? — Баба Яга за лопату схватилась.
— Воспитательница Марья Ивановна. Он бдительность её усыпил. Говорит: «Ко мне скоро бабушка придёт меня на кружок забирать». Громко говорит! Прямо в окно. Только не придёт за ним бабушка.
Баба Яга носом шмыгнула. Вспомнила племянницу свою — сбежавшую Марью Моревну. Может, у неё уже и внуки двоюродные есть, а она тут с котом да Горынычем, одинокая совсем. А внуки хоть бы и Баюна в покое не оставляли, а всё равно — бабушкино счастье.
— Откуда про бабушку знаешь, что не придёт? — отсморкалась в платочек Баба Яга.
— Ни разу не приходила. Она в каком-то лесу живет, тоже дремучем. Ей до сада далеко. Это Иванушка тоже в окно громко говорил. Вроде, и не дурачок, а сказку про Красную Шапочку не читал — сразу видно.
— А куда же воспитательница смотрела, что ребенок бабушкин адрес на всю улицу рассказал?
— Тоже в окно, — Горыныч крыльями развел. — Говорит: «Молодец, сынок. Еще бы ты на тихом часе спать начал». Ну, она всех детей так называет — «сынок». «Давай громче», — говорит. — «А то он не услышит, не приползёт, никого за собой не приведёт, и нам на тихом часе перевоспитывать будет некого. А так — может, хоть дорогу сюда забудет, когда ты его изведёшь. Эх, дворника бы нам да нянечку».
— А он — это кто?
— Волк, наверное, который так и не прибежал. Я там под окнами долго ползал, не было волка. Испугался, наверное.
— Ужас какой! Ахи-страхи! И правда, надо что-то делать. Вдруг котик мой последненький тоже сбежит? Кто мне Жар-птичек приносить будет? Кто сон-траву валерьянку в лесу подроет? Кто целебный сон нашлёт? Как я без него?
— Конечно, сбежит, — подтвердил Змей Горыныч. — Там теперь молочная река-кисельные берега из-под двери по газону течет.
— А наша-то пересо-о-охла! — всплеснула руками Баба Яга.
— Наша-то да, — вытер молочные усы Змей Горыныч. — А Иванушка пакеты с йогуртами на тихом часе расковырял, всё под дверь пролилось — и вот результат. Говорят, животных любит. Особенно кормить. А спать днём терпеть не может, мало устаёт. А на самом деле — извести задумал нас с тобой как волка. Это точно!
— Надо этого Иванушку украсть и на лопату! — помахала лопатой Баба Яга. — И котиков вернуть. Полетели, а то гуси мои могут не справиться. Раз он животных любит, то и птиц, наверное, тоже. Он им батон после полдника покрошит, да и всё. Они же дикие: от хлеба заболеют и летать перестанут! Ой-ёй-ёй, где моя лопата?
— Очень может быть, — согласился Змей Горыныч. — Только, чур, в группу ты иди. Ты как-никак бабушка. Хитрая и коварная.
— Ага, — говорит Яга неуверенно. — Коварная, конечно, только воспитателей в детском саду обманывать не обучена. Сколько раз пыталась — ни разу не получилось. Ни сани самоходные зимой украсть не смогла, к крыльцу привязанные. Ни самокат у Соловья-Разгонника. Так и ездит в сад со свистом. Ни ларец Кощеев из-под дуба выкопать не дали. Вот спрашивается, где теперь Кощей? Куда пропал?
— Вот спрашивается, зачем было всем говорить, что ты Баба Яга? — говорит Горыныч. — Вот я не сказал, что я Змей Горыныч, а сказал, что я — Змей Тропиныч. Тише воды и ниже травы.
— Поверили? — покосилась Баба Яга на огромного Горыныча.
— Нет. Просто у меня незаметно ползать по тропинкам плохо получается. И листья эти ненавистные в пасти попадают, чихаю. Апчхи! — чихнул искрами Горыныч. — Но меня никто не узнал. Все просто за горку спрятались и сказали к воротам ползти поскорее, пока охрана не пришла. А ты вот что: Иванушкиной бабушкой притворись. А я прикрою. То есть прилечу, когда свистнешь. Главное — притворись, что ты добрая. На всё согласная. Ну, как нормальная бабушка. Бабушка Ага!
Яга нормальных бабушек никогда не видела, потому что они все из других сказок были. Но всё запомнила и три раза повторила:
— Ага. Ага. Ага.
И пошла в детский сад.
Позвонила и говорит добрым голосом:
— За Иваном. Бабушка Ага из дремучего леса.
— Бабушка? — воспитательница за дверью спрашивает.
— Ага, — говорит Яга.
— Ага, — воспитательница замком щёлкнула и хитро улыбнулась. — Ну, проходите.
Зашла Яга в группу, на воспитательницу оглядываясь. Где-то она уже её видела.
А там Иванушка грузовики расставил. И играет себе тихонечко в уголке. А Баба Яга в другом уголке любуется.
— Моя бабушка такая страшная? — удивился Ваня.
— Ага, — говорит Яга.
— У меня тихий час, — говорит Ваня.
— Ага, — говорит Яга.
И вышла.
Горыныч сразу за три головы схватился:
— Не надо со всем соглашаться. Надо с детьми соглашаться, а делать по-своему.
— Ага.
Баба Яга платок на левую сторону переодела — узорами наоборот. И снова в детский сад позвонила. Воспитательница впустила, хитро-хитро улыбнулась. В игровую Ягу проводила.
— Моя бабушка? — снова удивился Ваня.
— Ага, — говорит Яга.
— У меня тихий час, — говорит Ваня.
— Ага, — говорит Яга.
Схватила Ваню.
Ваня ка-ак закричит!
Коты Баюны на газонах за окнами ка-ак проснутся! Ка-ак зашипят!
Воспитательница как на тревожную кнопку нажмёт! Как топнет: «Родные бабушки так себя не ведут»!
Яга так в окно и вылетела со свистом — забыла, что без метлы. Хорошо, Ванина группа на первом этаже была и под окном куча сухих листьев лежала. И Горыныч на свист подлетел — как договаривались: прямо в листья влетел.
Отряхнулась Баба Яга и давай на Горыныча ругаться:
— Что же это за ребёнок такой! Бабе Яге неподвластный. И ты тоже ничего в детях не понимаешь! Даром, что все тропинки тут исползал.
— Это ты ничего в детях не понимаешь. — говорит Горыныч. — Не зря от тебя Марья Моревна сбежала тридцать лет тому назад. Не надо делать по-своему. Надо, чтобы ребёнок сделал по-твоему! Чтобы он сам с тобой пошёл!
Сняла Баба Яга платок, косички заплела и венок из дубовых листьев надела.
И пошла в детский сад.
Воспитательница сразу дверь открыла:
— За Ваней настоящая бабушка?
— Ага, — говорит Яга.
— Заходите, — говорит воспитательница, хитро-хитро-прехитро хихикая. — Мы вас с косичками и венком сразу узнали и давно ждём.
Зашла баба Яга в игровую. Ваня говорит:
— Вы, наверное, моя страшная бабушка из очень дремучего леса?
— Ага, — говорит Яга.
— Вы же знаете, что у меня тихий час, — говорит Ваня, зевая.
— Ага, — говорит Яга.
И стоит. Ничего не делает. Ждёт, когда Ваня сам к ней подойдет, а она его унесет, как Горыныч учил.
И Ваня тоже стоит. Ждёт, когда Баба Яга поймёт, что не украсть ей ребёнка из детского сада никогда на свете. Потому что из нормального детского сада ни одна нечисть ребенка не украдет.
Долго ли-коротко, а уже все в спальне кровати заправили и на полдник пошли. Горыныч крыльями возле окна умахался и шторы чуть не сорвал.
Смеркаться стало. Змей в кучу листьев шмякнулся и захрапел.
— Ну, я пошла? — говорит Яга.
— До свидания! — отвечают Ваня с воспитательницей хором.
Вышла Баба Яга. Глазами хлопает.
А Горыныч спросонья говорит:
— Да ну тебя! Сам пойду!
— Ага, — говорит Яга, пошатываясь.
Надел Горыныч платок сразу на три головы. Но в группу зайти не успел — группа сама на улицу вышла, на вечернюю прогулку. И сразу за горку спряталась.
— Никакая вы не бабушка, — говорит воспитательница. — Вы — Змей Тропиныч, который тут всё время по тропинкам ползает. Мы вас узнали. И вашу подружку Бабу Ягу-Агу. Неужели вы думаете, мы ребенка без расписки отдадим?
— Ага, — кивнул Горыныч. — А зачем вы нас изводите тогда?
— А чтобы неповадно было. Потому что с нашими детьми шутки плохи. Они умные и с чужими никогда никуда не уйдут, хоть и на тихом часе бывает не уложить. Это вам не Тридевятое царство. Тут везде видеокамеры. И Кощей Бесстрашный завтра на работу выходит, чтобы тут никто не ползал. Мы его ларец к дубу привязали, к самой верхушке, он теперь вообще ничего не боится. И наш сад из благодарности будет охранять. И коты ваши тут не просто так, а из-за хорошего отношения! Мы им кисельные берега — они нам спокойный тихий час и здоровый дневной сон. А не все сами выпиваем, как некоторые. Вот, ещё один котик новенький пришел. Кыс-кыс. А Жар-птичкам потом кормушки из йогуртовых пакетов и остатки каши. Им можно, они сказочные. Сказочно вкусная каша, между прочим. Вот и гуси-лебеди летят, кажется. Тега-тега-тега! А вы лучше тоже приходите к нам работать, раз уж перевоспитались. Нам хороший дворник нужен и нянечка. А то мой Ваня уже устал вас приманивать. Но редко когда такие чудища так детей, листья и лопаты любят, чтобы три раза нас обмануть пытаться. Даже четыре. Одинокие вы совсем, сразу видно. Ничего с моего детства не поменялось. И Ваню тоже нужно кому-то пораньше забирать, а то мне вечно по вечерам в РОНО надо. А детей только родным бабушкам отдают. Правда, Ваня? Познакомься, это твоя бабушка из дремучего леса.
— Правда? — кинулся Ваня Бабе Яге на шею. Точнее, Бабе Аге, потому что она как такое услышала, кроме «ага-ага» ничего и сказать не смогла. И к Ване кинулась. А когда она с внуком наобнималась, он маме тихонечко на ухо шепнул:
— Мам, я спать хочу. Устал я нечисть переманивать вместо тихого часа, то есть бабушку с дядюшкой. Накричался я.
И зевнул, как Баюн — во весь рот.
Подхватила баба Ага сонного Ваню на руки и давай у Марьи Моревны прощения просить. И Горыныч тоже извинился — за компанию. Не он же Марью Моревну все детство от котов отгонял и с другими детьми из сада за лесом играть не давал, потому что они шумные.
— Марья Моревна, прости нас за всё.
— Марья Ивановна, — подмигнула воспитательница. — Кто старое Тридевятое помянет… А дети на родителей долго злиться не умеют. Правда, Ванюша?
И кинулась обниматься с тётей и дядей Горынычем.
— Смотрите, какой богатырь растет! Без тихого часа. Только без тихого часа богатыри не вырастают, честно говоря. Я это только недавно поняла.
— Больше это не повторится, — пообещала Баба Яга, покраснела, побледнела и к Ванюше снова кинулась.
А Моревна ей тут же бейджик принесла: «Баба Ага, нянечка».
А Горыныч-Тропиныч ничего не пообещал, потому что уже жёг старые листья, а потом сгребал с тропинок новые. И снова жёг — подальше от детей, чтобы не обожглись.
А Ваня с тех пор на тихом часе спал крепче всех. Во-первых, он устал всех из Тридевятого царства переманивать и перевоспитывать. Во-вторых, новый кот Баюн такой голосистый оказался, так громко под окном мурчал, что вся группа засыпала, еле успев надеть пижамы. Красота!
А йогурты Баба Ага отныне сама расковыривала — котам и Горынычу-Тропинычу. И бессонницы у него с тех пор не было. Потому что работы на площадке детского сада всегда много: листья сгреби-сожги, кусты пересади, клумбы перед зимой перекопай, Кощея в выходной подмени.
А ещё Ваня придумал в царя горы играть. Но Горыныч чуть крышу детского сада не сломал, одумался, и другую игру предложил, безопасную: царь норы. А нору ему тут же группа «Сказки» лопатками вырыла вместе с нянечкой Бабой Агой. У нее самая большая лопата оказалась. И стали Змея звать — нет, не Норыныч. Стал он Змею́шкой Нору́шкой! Как сказочная мышка кротким! И всем довольным. А детей полюбил — как йогурт из пакетов!
И во время тихого часа спал вместе со всеми, словно сказочным богатырём Иваном убитый. Это Змеюшке сильно на пользу шло. Характер улучшало. Потому что режим в детском саду для того и придумали, чтобы каждый, кто его соблюдает и в тихий час засыпает, настоящим богатырём рос. И ЖИЗНИ РАДОВАЛСЯ!
