Сравнение речи с рекой ужасно избитое, и всё же: стихи Александра Месропяна — это горные реки, в которых бурные пороги чередуются со спокойным, размеренным течением. Здесь важны паузы и переносы строк: когда стихотворение несётся, захлёбываясь и заговариваясь, паузы камнями встают на пути и разбивают поток. Эти стихи смотрят на жизнь, как на сон, в том смысле, что взгляд то выхватывает непроизвольно и фокусируется на неочевидных деталях, то становится так широк, что всего не вместить, и на память остаётся только смутное ощущение, но не картинка. К счастью, в отличие от сна, в стихотворение можно вернуться — и всё-всё действительно разглядеть.
Евгения Ульянкина
Александр Месропян родился в 1962 году на хуторе Весёлом Ростовской области, где и жив до сих пор. Стихи публиковались в журналах «Новое литературное обозрение», «Воздух», «Волга», «Крещатик», «Новый берег», «Флаги» и других бумажных и сетевых изданиях, в коллективных сборниках и антологиях. Автор книг «Пространство Эроса» (1998), «Без матерьяльной основы» (2002), «Возле войны» (2008), «Вы имеете право хранить молчание» (2010).
Александр Месропян // И некоторые другие сны
<…>
вот так всегда
падает
и разбивается
только придумаешь выстроить себе реку повыше
выше неба
падает и разбивается
вниз по течению к дельте туда где по берегам
еще не повытоптали ковыль и золотая рыба
клюёт на хлеб или просто поговорить но сразу
выскальзывает из рук падает и
разбивается
ну разве не странно скажи
осколков гораздо больше всегда
чем было посуды можно даже
сложить слово вечность
получить весь свет и пару новых коньков
только руки мёрзнут пальцы не слушаются время
чиркнуть спичкой о стену успеть
увидеть как во вчерашних комнатах задёрнуты шторы
здесь до сих пор никого не ждут
одна из них вяжет вяжет все остальные
помнят меня по именам загибая пальцы
в ночном коридоре госпиталя в Кандалакше
в пустой общаге после нового года
после всего на кухне в подъезде в лифте
в последний раз
только руки мёрзнут губы не слушаются выговорить
смотри
падает не успеваю и разбивается
<…>
раным рано припёрлось шумит нам гремит а вот
возьмём и не отворим
не унимается бьётся кто кто в сумрачном лесу живёт
выйдем поговорим
ну выйдем поговорим ну мы здесь живём
в смысле живём мы здесь родства не помним
всё что приснится велено брать живьём
порастать быльём пролетать и падать в полынный полдень
<…>
ты ещё постоишь на краю
встретить родину в ближнем бою
в свете пристальном в воздухе дымном
в трубных звуках и в кровном родстве
со старинной тоской по москве
но не думай что это взаимно
между прочим про смерть на миру
про надежду мол весь не умру
ерунда там сплошное по-волчьи
из крылатых же в той стороне
лишь транзитные птицы одне
мимолётные молча
<…>
не умел свистеть никогда его голубям что во сне
наотмашь заброшенным в высокую пустоту каникул
взлетать приходилось почти наугад в золотой тишине
в лучшем случае в бормотаньи сквозь книгу
засыпающего в тени воздетой птицы с тех пор
как времена изменились по всей округе
тех кто выжили без разговоров согнали в хор
остальные мёртвые и не даются в руки
<…>
перелетели
вот мы и дома
перелетели
а могли бы и переплыть
могли бы чуть ниже вброд перейти
или чуть выше там есть мост а мы вот
всё бы нам крыльями покрасоваться
да ладно уж
вот наш дом
правда нетоплен долго
стёкла повыбиты кое-где и ночи стали длиннее
ну ничего
будем учиться жить наощупь стрелять на звук читать наизусть
мало ли дел ещё невпопад
вот сухой букет что оставлен нами тогда
чабрец и розы в нём чтобы не заблудиться
кермек в нём чтобы не страшно было и некоторые другие сны
вот фотографии что выцветают со временем вместе
на двадцати трёх из них мы многих имён я уже не помню
жаль но думаю им всё равно
вот сковозняк что легонько касается тьмы
что касается тьмы тьмы несметны немыслимы холодны холодны
зато крылаты
своих надеюсь не тронут
<…>
что твои корабли тополя сквозь дым плыли все равно
птица ти́рли-трли и конь тыгыдым и все заодно
всех пока забыл выводил во двор семерых волчат
беспробудно пил там земля в упор что во сне кричат
то не выговорить что легло в ладонь всё теперь твоё
не бросай курить погляди в огонь сосчитай враньё
замолчи свой стыд чем-нибудь чужим до краёв налей
день почти остыл потерпи что жив птичьих тирли-трлей
переждать до дна полоумный март хватит за глаза
у меня одна тут есть на примете смерть через полчаса
<…>
хотелось радости и хочется ещё
но как-то всё нет времени
старые реки
психуют не попадая в рукава
Европа уплывает по собственным улицам
видимо таковы
смысл и назначение истории
вот и ветренно мне всегда ваше вербное воскресенье
вот и помнится мне с трудом ваше синее море
даже ежели крутится-вертится над головой
вьётся и верится а всё равно я не твой
не то чтоб не тот но сошедший на нет как снег
сам не местный весь вообще не из этих мест
и лучше не знать откуда когда во сне
я вхожу за тобой в осыпающийся подъезд
и не важно чей это сон в чьём горле ком
там всегда разбитая лампочка после пяти
на стене написано сука не знаю о ком
я тебя не предупредил прости
не оглядывайся
оглядыватся нельзя это был мой ад
потому и живу я там где всегда живу
где всегда разбитая лампочка в сорок ватт
никому не светит во все свои сорок ватт
ничего не светит за все твои сорок лет
никогда ни тем более наяву
<…>
до чего же день нам выпал пустым-пустой
мы одни тут как-то нетрудно выжили
с проливною прицельною высотой
покачнувшейся над садами и крышами
с примыкающими понапрасну к нам
запустелыми сами собою дворами
с тем же видом из утреннего окна
о котором мы начисто проиграли
всё что было задано проиграть прошло
только тронь то ли впрямь долетает с ветром
дикобразова брата строка день промыт как стекло
аж глаза слезятся от света
<…>
заходит дождь в оглохший как на взлёте серый день
и ласточка цепляет пыль дорожную крылом
пой птичка пой тверди тверди свое тень-тень тень-тень
пить-пить нам только смерти не хватало поделом
жить жить и ветер в тополях серебряный стоит
расстёгивает расплетает пленных не щадя
заходят тучи с юга и командир убит
скажите им что не бы- так и не было дождя
<…>
не к лицу нам братка кричать ура
комара отличая от комара
по составу крови своей и прочей
там война стоит на траве двора
как проснёшься так сразу же прям с утра
дело к ночи господи дело к ночи
мужики тверёзые не к добру
там один говорит я не весь умру
он походу прав а никто не верит
и война шевелится в глубине
проходного сна о другой войне
дело к ночи граждане к высшей мере
дело в том что сказано всем в расход
здравствуй жопа сказано новый год
не куда ж нам плыть а уже приплыли
посему прости меня если что
там война как с чужого плеча пальто
и написано завтра по слою пыли
<…>
здесь реки больше нет и не будет её берегам
уготованы сны неподвижных как мёртвых растений
снится мне что старинные звери выходят из тени
по любви непременные завтра пойти по рукам
чем судьбой неприглядней тем дольше дыханьем легки
ветром вдоль пересохшего русла минувшей реки
гнать кермек ли качим ли напрасные всякие травы
просто вестерн какой-то с надеждой добра или славы
оставайся зимою глядеть с фотографий анфас
как старинные люди молчанье размеренных комнат
будем жить или как повезёт где роднее где нас
помянули как звали и только представь себе помнят
до сих пор или как повезёт всё равно здесь теплей
выпить в радость за жизнь говорю я лехаим
отдохнуть душою глазок на морозном стекле
присмотреть за миром соседом ли нянькою вертухаем
<…>
глубинка брат это настолько ничтожная глубина
заляжешь вроде на дно а жизнь твоя вся до дна
вот она как на ладони зато и волна не волна
а так словно дуют на воду сошедшие с бодуна
обожжённые спиртом дуют на воду тронутые трудом
не меняется даже погода лишь ветшает как дом милый дом
поскрипывают под грушей качели в негромкий свет
постскрипнут еще только глуше потом
а может и нет
<…>
зачем холодный обморок колодца
и розовый мышиного горошка
затем что ни следа не остается
растресканной садовою дорожкой
за тем как никого не стало рядом
однажды никого не стало жалко
кругами парами за ручку детским адом
песочницей пустой качелью шаткой
безногой куклой безколёсою машинкой
бездетной верою петровною в завивке
за флейтой синтаксической ошибкой
но наизусть чтоб громко без запинки
перед лицом товарищей случайных
на берегах до времени постылых
не оставляй их маленьких начальник
прости их ну пожалуйста прости их
