Творчество Марины Владимировны Кудимовой тесно связано с русским народом, с русской историей. Поэт остро реагирует на происходящие в сегодняшней России изменения, говорит о многих вещах открыто и прямо. Плотная структура стиха, густота смыслов, заставляют нас внимательно вчитываться в каждую строку. Как человек, глубоко вовлеченный в литературу, Марина Владимировна не обходит стороной и темы, непосредственно связанные с литературным процессом. Например, постепенное вымирание толстого литературного журнала как общероссийского явления на фоне происходящих в стране перемен. Поэт пишет об этом хлестко, честно, не скрывая своей горечи. Ее — этой горечи и печали — вообще много в стихах поэтов, переживших не одну внутреннюю революцию духа, ставших свидетелями не одного зигзага нашей общей истории. И вполне закономерно, при таком опыте жизни, не желать компромиссов даже с вечностью:
И смертей не надо двух —
Соглашаюсь на однажды.
Либо голос, либо слух.
Либо голод, либо жажда.
Яна-Мария Курмангалина
Марина Кудимова, поэт, прозаик, эссеист, историк литературы, культуролог. Родилась в Тамбове. Начала печататься в 1969 году. Автор книг стихов: «Перечень причин» (1982), «Чуть что» (1987), «Область» (1989), «Арысь-поле» (1990), «Черёд» (2011), «Целый Божий день» (2011), «Голубятня» (2013), «Душа-левша» (2014), «Держидерево» (2017) и книги прозы «Бустрофедон» (2017). Лауреат премий им. Маяковского (1982), журнала «Новый мир» (2000), Антона Дельвига (2010), «Венец» (2011), Бунинской (2012), Бориса Корнилова (2013), «Писатель XXI века» (2015), Лермонтовской (2015), Волошинской (2018), Русского Безрубежья (2019).
Марина Кудимова // В час дракона
Распятие
Первого уже оштрафовали,
По суду назначили взысканье,
Зачитали вслух формулировку:
«За глумленье и неуваженье»,
Чтобы думал, прежде чем трезвонить.
Первого застукали с поличным —
Банкой пива и сырком «Омичка» —
В магазине сетевом на кассе
Два ритейлера и супервайзер,
Менеджер, охранник, франшизатор.
Первого уже почти пропяли,
Флагру отложив с кольцом железным,
Со свинцовым на конце грузилом,
Тридцать девять нанеся ударов:
На сороковом бы дуба врезал.
Если палец вжался внутрь ладони,
Значит, правильно пятно Дестота,
Зону вкруг пронзимого запястья,
Обозначил гвоздобитный сотник,
Богомаз наитием наметил.
С митинга зеваки разбежались,
Выметен сестерциум рабами,
Сторожит издалека стервятник.
Боль превыше мнения о боли.
Бог сильнее смерти криворукой.
Нет ни еллина, ни иудея.
Долгие проводы
В потоках сразу от трех вокзалов
Москва ревет, как марал.
Октябрь Арионович Журназалов
Который год умирал.
К нему три консилиума за смену
Пробились, а толку чуть.
Ему двести лет набивали цену,
Коврами стелили путь.
Какие снега твои скулы белят?
Какой леденит январь?
К руке уже не подходит челядь,
Уволен статс-секретарь.
Бывало, выйдешь, усы нафабришь —
Бретер, жизнелюб, толстяк…
Ну, что же ты, Арион Октябрич?
Зачем, Континентыч, так?
Сопрел дотла, онемел, как овощ,
А раньше давал туза.
Вставай, вставай, Аполлон Весович,
На верстку разуй глаза!
Кому теперь нас пригреть и высечь
В пространстве, насквозь босом?
Давай и ты, Новомир Денисыч,
Земля тебе колесом!
***
Господи, Тебе видней
Из предвечного предела,
Но не надо двух огней,
Чтобы тьму я углядела.
И смертей не надо двух –
Соглашаюсь на однажды.
Либо голос, либо слух.
Либо голод, либо жажда.
***
Просыпаюсь в час Дракона,
Уловляю звуки.
Выберу из них чакону
Боли и разлуки.
Над клавирною страницей
Плачу поневоле
Нерадивой ученицей
В музыкальной школе.
Накануне продолженья
Прерванного рая
Я, как Лист, переложенья
Взапуски играю.
Скоро, будто хризантемы,
Вьюги замахрятся,
И возобновится тема
Не без вариаций.
И наметятся раздоры,
И запахнет кровью…
Приходите, зимогоры,
К моему зимовью.
***
На мировой коронавирусной
С неделей, длящейся по году,
Мы доверяем певчей клиросной
Поболее, чем QR-коду.
Земля виолончелью выгнулась
И заплясала в такт музону,
А тут еще нефтянка гигнулась
И зэки подожгли промзону.
Чего вам не живется, сволочи,
Законную вкушая птюшку?
Куда все брокеры, все коучи
Теперь пойдут, кто скажет? Пушкин?
Неуж не жалко их ни чуточки,
Завязнувших в крутых изводах?
Нам хорошо, мы сроду туточки —
В очередях, на огородах.
Они пришли на всё готовое
И завели свои порядки.
А мы, как те солдатки вдовые,
Стоим враспял на черной грядке.
Настройки сбросят эквалайзеры,
Ландшафты вспухнут кверху корнем.
Вы, мытари, вы, мерчендайзеры,
Айда за стол — ништо, прокормим.
