В новую подборку стихотворений Александра Белякова вошли тексты осени 2019 года, не успевшие попасть в его последнюю на сегодня книгу «Программные радиограммы» (Ozolnieki: Literature without borders, 2020). Если считать стихи образцами воздуха определённого времени, с этими образцами нас разделяет некоторая дистанция — и тем интереснее, что, сложенные вместе, они выясняют отношения именно со временем вообще.
Какие они, эти отношения? Любопытная штука: хотя на уровне смысла в стихах подборки время чаще замирает, чем движется — «твердеет времени раствор», «от настоящего мутит / а будущее отменили» — сами тексты как будто пытаются его разогнать, максимально уплотняя речь на короткой дистанции. Стихотворение становится чем-то вроде червоточины, прогрызающей вязкое вещество времени — тем эффективнее, чем острее наточена каждая строка, каждое словосочетание. Иногда эти червоточины ведут в будущее: из сегодняшнего контекста строки «наследный сбой / наградил судьбой / натурально всех» или, скажем, «благоухают не по ГОСТам / их силовые номера / не балаганом а погостом» читаются не иначе как с горькой усмешкой. Что ж, такие нынче дни.
Евгения Ульянкина
Александр Беляков родился в 1962 году в городе Ярославле. В 1984 году окончил математический факультет Ярославского университета. Работал программистом, журналистом, редактором. Стихи публиковались в журналах «Дружба народов», «Воздух», «Знамя», «Волга» и др. Автор девяти поэтических книг и сборника малой прозы «Возвышение вещей» (АРГО-РИСК, 2016). Стипендиат Фонда Иосифа Бродского за 2012 год.
Александр Беляков // Дни холодного тепла
***
Стоят у двери и не выходят.
Стоят за дверью и не заходят.
Дверь беспросветна и нерушима.
Они безмолвны и неподвижны.
И всё же те и другие знают
О том, что кто-то стоит за дверью.
***
в коридоре памяти именной
скачет с ножиком пьяный глухонемой
и супруга ему внимая
пляшет с вилкой глухонемая
на закате детских эдемских лет
я узрел за дверью этот балет
чтобы юркнуть домой
в родовую тьму
и прислушиваться к нему
территорий отчих не обойти
где танцуют макабр на твоём пути
стыд и слава
друг и подруга
собираясь убить друг друга
***
далёкий друг уткнулся ухом
в земную слизь
пока она не стала пухом
и ты уткнись
болтанка отзовётся в теле
вспорхнёт в пыли —
что за дела на самом деле
внутри земли?
как будто автохтонный голем
клон-исполин
проснулся яростным и голым
на лоне глин
***
из глубин фамильного ситца
что ни вырастет
всё кривится
от имения до ума
в поле каждая половица
от рождения не пряма
подпирает швы небосклона
риторическая колонна
пустота у неё внутри
но пока она непреклонна
говори горбун говори
***
фигура речи состоит
из двух побед или обид
подобна смазанному снимку
где милые поют в обнимку
но всяк погромче норовит
из речи узнаёт письмо
что всё произошло само
что рай неотделим от ада
что автор — конченое чмо
поэтому грустить не надо
братание словесных тел
имеет внутренний предел
свет меж полосками матраца
кого бы кто ни захотел
к другому ближе не прижаться
***
слова весь вечер на манеже
зайдёшь проведать их с утра
они по-прежнему несвежи
благоухают не по ГОСТам
их силовые номера
не балаганом а погостом
***
дарёный вождь
вызывает дождь
а приходит снег
наследный сбой
наградил судьбой
натурально всех
речной народ
собирался вброд
закружился вплавь
не чует дна
волга — мать родна
по теченью правь
***
спят фантомами смиренными
на обочинах реки
с пароходными сиренами
паровозные гудки
но бессонное сознание
(тишина ему не впрок)
слышит вспять или заранее
то сирену то гудок
***
одной топтался на своём
другую наугад
круженьем создавал объём
прохладный вертоград
бессонный циркуль
вечный ять
стареющий циркач
сумел на месте устоять
и нагуляться вскачь
но в силе с некоторых пор
износ большой ноги
твердеет времени раствор
велит сужать круги
***
между ничего и хорошо
копии ломали нас тайком
сыпали бессонный порошок
потчевали волчьим молоком
или время шло наоборот?
или нас пытались излечить?
кто былую правду разберёт?
копии от нас не отличить
***
дни холодного тепла
обнажались дочерна
наряжались добела
а потом по новой
с глаз летела пелена
ледяной понёвой
жизнь за пляшущей чертой
становилась молодой
кочевала запятой
столбенела точкой
умывалась как водой
полудённой ночкой
***
не важно где
не важно с кем
я делаю не важно что
вот мой обыденный эдем
хроническое решето
не важно как
не важно чем
я к этой участи пришит
её избегнуть насовсем
мне только старость разрешит
***
в период тёмных межсезоний
для умников открыта запись
в кружок элементарных действий
перечитывать перечитанное
пересматривать пересмотренное
пересказывать пересказанное
передумывать передуманное
поскольку знание не впрок
от настоящего мутит
а будущее отменили
люби дружок ходить кругами
старайся не смотреть вокруг
чтоб голова не закружилась
от неудавшихся успехов
***
как я мог заблудиться
если каждую ночь засыпая
на изнанке опущенных век
видел карту маршрута?
как я мог забрести не туда
если ноги вели меня сами
заводили в тупик
выводили и дальше несли?
как я мог выбирать
если сами меня выбирали
те случайные люди
которых бы выбрал я сам?
как могу я просить
если дадено было с избытком
оценить этот дар
недостанет ни сил ни ума?
как могу я грустить
о неведомом призрачном шансе
так всерьёз иногда
будто целую жизнь упустил?
