Поэзия Нины Ягодинцевой словно касается оголенных нервов. Ее стихи — как молитва: вводят в транс, гипнотизируют. Они органично соединяют в себе что-то монументальное, прочное и в то же время сакральное и благостное. Такие стихи хочется не просто читать, а проговаривать, повторять, четко, вслух. И от этого мурашки по коже и горячо в груди. Поэзия Нины Ягодинцевой и звенит, и шепчет, и бьет колоколом. Читая ее стихи, невозможно не задуматься о себе настоящем. Ты словно отступаешь на шаг и смотришь на себя со стороны: как жил и для чего, что сделал и кому. И думаешь: есть, есть еще возможность все исправить. Ведь в каждой строчке чувствуется искренность и невероятная душевность.
Виктория Татур
 
Нина Александровна Ягодинцева — выпускница Литературного института имени А. М. Горького, кандидат культурологии, профессор Челябинского государственного института культуры, секретарь Союза писателей России. Автор более 30 изданий: стихов, цикла учебников литературного творчества, монографий, вышедших в России и Германии, электронной книги литературной критики, переводов с азербайджанского и башкирского языков, аудиодисков со стихами и песнями, а также более 700 публикаций в литературной и научной периодике России, Испании и США. Лауреат Всероссийских и Международных премий в области литературы и литературной критики, художественного перевода, научных исследований и творческой педагогики.

 


Нина Ягодинцева // Листая пламя

 

Нина Ягодинцева // Формаслов
Нина Ягодинцева // Формаслов

***

Жизнь ещё приснится, коснётся губ
Лёгким поцелуем, сухим снежком.
Сладкая рябина, тропинка в клуб,
Золотые слёзки, и в горле — ком.

Где это заброшенное село,
Смуглая зима в шерстяном платке?
Что ж ты, моё солнышко, не взошло,
Что же ты растаяло в молоке?

Как мне выпить снежную непогодь,
Чем её согреть, чтобы не сгореть?
Засветил зарю во поле Господь,
Да и та уже стаяла на треть.

На лоскут небес вдосталь воронья,
Как на первый снег — вязкой черноты.
Так и прожила, думая, что — я,
Оглянулась — ты…

 

***

Она горит, свеча-невольница,
И заслоняется рукой:
Ей долго-долго будет помниться
Лоскутный сумрак городской

И эта рыхлая обочина,
Забрызганная дочерна,
И эта ночь, где между прочими
Она случайно зажжена

Не то обидою вчерашнею,
Не то грядущею бедой…
Она уже почти погашена
И умирает молодой.

Её зрачки — сплошное зарево,
И пепел — прядями волос.
И плоть её — бессильный воск —
Едва ли отольётся заново.

 

***

Сейчас сейчас кто скажет никогда
Тому займётся пламенем вода
И ядом станет хлеб и бредом явь
Сейчас сейчас
                    бегом
                            на крыльях
                                        вплавь
Спеша хватая воздух жадным ртом
Сейчас не оставляя на потом
Сейчас не обещая не кляня
В объятия в горячий плеск огня
В холодный омут памяти на дно
В жестокое чужое всё равно.

 

***

Всю муку бессловесности, весь белый
Простор Твоих несокрушимых зим
Я проживаю неизбывной верой
Непостижимым помыслам Твоим.

И в час, когда нечаянно и страшно
Откроются родные имена
Земных вещей — о них уже не спрашивай,
Они прошли как пламя сквозь меня,

Прошли — и словно накрепко прошили
Живую ткань неровные стежки…

Теперь Тебя я чувствую по силе
Тоски.

 

***

Мир так тесен!
Локтем коснись рукава реки —
Краснеешь, застигнут неведомою виной.
Апрель полыхает, и ветры его горьки,
Кажется, они в целую жизнь длиной.

Апрель полыхает, по небу ползёт ожог,
Близко-близко, у самых ресниц черно и ало!
И сердце не лжёт: на затяжной прыжок
Времени слишком мало.

Мир прекрасно тесен, как тесен круг
Любимых рук,
Но, насладясь весенней неволею,
Сердце отзывается вдруг
Неизъяснимой болью

И больше не желает слушать слова
О жизни и смерти, воле случая и неволе.
Просто — локтем касаешься рукава,
И не более.

 

***

Ничего-ничего, добрались и мы
До сырых сухарей, до пустой сумы,
До смертельного снега, до синевы,
Как желали вы.

По России-матушке ледостав:
Горьку стопку в рот, лебедей в рукав.
Насушили трав, напоили сном —
И забудь о том.

По России-матушке ледоход:
Лебедей в облака, горьку стопку в рот.
Ни один птенец не замёрз в груди:
Прощевай, лети!

А теперь мы свободнее, чем вода.
Мы уже воротились из никогда.
Мы уже убедились: и там не ждут.
Остаёмся тут.

 

***

Мимо пригорка, вниз,
Синим заборы крашены…
Это молитва-жизнь
Века позавчерашнего…

Взлает и смолкнет пёс,
Скрипнет снежок, калитка ли,
И тишина до слёз —
Словно уже окликнули.

Яблоневый дымок,
Снежное воскресение —
Если бы кто-то смог
В этом найти спасение,

Тропкой сойти к реке
И постоять у вымоин:
Вот он я — знать бы, кем
У бездорожья вымолен…

 

***

Когда любимое не свято
Когда святое не светло,
На тропке маленького сада
Мерцает битое стекло…

На месте храма Всех Скорбящих
Забытый скверик, три скамьи…
Я слов не помню настоящих —
Лишь те, счастливые, твои.

Любимый мой! Господь с тобою
В любом краю, в любой стране!
Простоволосою, босою
Моя печаль идёт ко мне

По скверику, по той дорожке,
Где боль ходила столько лет…
И на стеклянной острой крошке
Короткий вспыхивает свет.

 

***

Болотины да пожарища,
Да неба сырая ржа…
Зима-то не госпожа ещё,
Вестимо, не госпожа.

Разок бы на вкус испробовать
Серебряного пшена…
Но встретимся до Покрова ли,
До белого полотна?

На ветер сквозной нанизаны
Домики вдоль реки —
Ни ласточек под карнизами,
Ни взгляда из-под руки.

Да сожаленью позднему
Калёного — не обжечь…
Скорей бы в дорогу, по снегу —
В пожар долгожданных встреч!

Виктория Татур — детский писатель, редактор отдела детской литературы в журнале «Формаслов». Родилась в Ташкенте в 1985 году. Окончила РГПУ им. А.И. Герцена, филологический факультет. Член Cоюза писателей России. Победительница литературных конкурсов «Хрустальный родник», «Первая книга», «Живой родник», «Стилисты добра». Специальный диплом литературной премии «Справедливая Россия». Вошла в шорт-лист премии Левитова. Участница различных литературных форумов в Химках, Липках и др. Публиковалась в журналах «Путеводная звезда», «Простокваша», «Лиterraтура», «День и ночь», «Кольчугинская осень», «Волга XXI век», «Соты», «Симбирскъ» и др. Автор книг для детей: «Нанозавры» «Смотри, как я могу», «На макушке лета».