Софья Ремез — журналист, сценарист, прозаик. Родилась и выросла в Москве. Выпускница отделения истории искусства исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Многократная участница международных форумов и семинаров молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья «Липки» фонда СЭИП, участница фестивалей «Молодые писатели вокруг ДЕТГИЗа», «Как хорошо уметь писать». Рассказы для детей опубликованы в журналах «Чиж и Ёж», «Костёр», сборниках «Новые писатели», «Новые детские писатели», «Как хорошо уметь писать. Выпускной». Автор повести «Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса», издательство «КомпасГид», 2020 г. Состоит в тайном ордене «Мыхухоль».
Автобиография
У одной Сони дедушка был писателем, папа был писателем и даже племянница была писателем. И она решила, что никогда писателем не будет, а станет просто Соней. Для разнообразия. Но не получилось, потому что просто Соне очень нравилось рассказывать всякие истории, а память у неё была плохая. Пришлось записывать… А если ты записал интересную историю — ты сразу же становишься писателем. Ничего не поделаешь.
Софья Ремез // Серёжка и я (два рассказа)
Проведать море
— Кто это? — спросил я, указывая на памятник из белого камня.
— Это Данте, — папа сверился с путеводителем. — Это площадь Данте.
Я немного знал об итальянском поэте Данте Алигьери от бабули. Данте жил в эпоху Возрождения, тогда же, когда архитекторы строили самые лучшие соборы и палаццо, художники писали самые замечательные картины, скульпторы высекали из камня и отливали в бронзе самые невероятные статуи. Данте был не последним человеком среди всех этих гениев.
— Дан-те! — громко крикнул Серёжка, указывая на статую. — Вон ещё Данте! — Он показал пальцем выше, и мы увидели множество скульптур, которые украшали фасад старого палаццо. — И ещё! — Серёжка упивался собственной сообразительностью.
— Вообще-то не все статуи — Данте, — я попытался возразить.
— А кто?
— Ну… Разные другие люди.
Брат посмотрел на меня с жалостью. Стало понятно, что моя версия не выдерживает никакой критики.
Маршрут, как всегда, спланировала мама. Весенняя поездка в Италию стала уже чем-то вроде семейной традиции. Время для путешествия мы выбирали такое, чтобы в Москве было ветрено, слякотно, сыро и грязно. По словам мамы, невыносимо. Как правило, это время совпадало с моими весенними каникулами, но даже если и нет, это не могло остановить маму. «Билеты уже куплены», — говорила она так, будто сам факт покупки билетов автоматически отменял все уроки и дополнительные занятия. «Нужно проведать море», — серьёзно добавляла мама, и её, конечно же, сразу поддерживал Серёжка.
Перед вылетом мы, как всегда, перессорились. Мама нервничала из-за дороги, я — из-за пропущенных школьных дней, папа — из-за работы, которая «вообще-то никуда не девается», и только Серёжка не нервничал, он повторял за мамой, что самое время посмотреть травку, цветочки, всё это потрогать и купить магнитики для его детсадовских воспитательниц, Марии Кавалны и Юеи Сегевны (Марии Николаевны и Юлии Сергеевны). Серёжка вообще всему радуется. Хорошо ему.
В аэропорту Бергамо мы взяли напрокат машину и поехали в Верону, где гуляли, разглядывая крепость, старые соборы и разных «данте». Потом мы долго ехали до Генуи по крутым извилистым горным дорогам, слушая по пути аудиокнигу — «Чемодан» Довлатова. Многое в этой взрослой книге казалось мне непонятным, и мама с папой всё время останавливали запись и наперебой поясняли, почему им так смешно.
К тому моменту, как мы познакомились с нашей квартирной хозяйкой в Генуе, перетащили вещи и начали устраиваться, закончились все продуктовые запасы: яблоки, огурцы, печенье, сухари, сушки — и мама с папой побежали в ближайший магазин. Мы с братом принялись осматривать квартиру. Тут было что посмотреть. Во-первых, итальянка Флавия принесла целый сундук с игрушками своей дочери. «Сейчас ей семнадцать, но когда-то она любила эти игрушки». Во-вторых, из кухни и спальни можно было выйти на просторную террасу, где Флавия предусмотрительно оставила футбольный мяч. Пол был выложен неровным гранитом, через щели пробивалась трава. Через ограду свешивались ветки лимонного дерева, так что бугристые лимоны можно было рвать руками. Серёжка, конечно, сразу же сорвал себе лимон, но пробовать не решался.
— Серёжка! Нужно будет провести чемпионат квартиры по футболу, — предложил я, поглядывая на мяч.
— А подарки будут? — поинтересовался хитрый братец.
— Конечно! Победитель получит приз! И чай с лимоном.
— И с вареньем!
— И с вареньем. Только нужно хорошо потренироваться! Ты умеешь играть в футбол? Знаешь, что бить по мячу нужно только ногой?
— Ручками нельзя? — уточнил Серёжка.
— Ни в коем случае!
В классе я хуже всех играю в футбол. Когда случается играть на физкультуре, я только ауты выбиваю. Но футбол с Серёжкой — совсем другое дело. Перед тренировкой мы с братом размялись — я показал ему упражнения на все группы мышц, потом была растяжка. Когда мы, наконец, начали пинать мяч, Серёжка вдруг присел и указал на пол.
— А это кто? Муравей?
— Муравьишка, да, — пригляделся я. — Домой спешит.
— Он маленький, нельзя его мячом, — протянул Серёжка.
— Слушай, ну давай его перетащим на дерево.
— Он упадёт, — замотал головой братец, продолжая разглядывать.
— Ну не знаю, давай тогда его с террасы уберём.
Я подставил палец, но муравей сменил направление движения. Долго ещё мы ловили муравья, чтобы его спасти. Серёжка остался доволен и снова принялся учиться обращению с мячом. Несколько раз мы делали паузы и спасали муравьёв. Потом Серёжка увидел ящерку. Спасать её он боялся, но глядел во все глаза, пока она, осмелевшая, не скрылась между камней.
Мама с папой вернулись из магазина, побросали продукты в холодильник и каждый занялся своим делом: папа уткнулся в телефон, а мама стала собирать нас на прогулку к морю, «пока совсем не стемнело».
***
Папе постоянно звонили и писали с работы. «Неудачное я выбрал время, чтобы уехать», — постоянно повторял он и погружался в работу. Мы с мамой переглядывались и мрачнели. Удачного времени для отъезда у папы не было никогда. На этот раз вытащить папу из Москвы получилось, но оказалось, что при наличии безлимитного интернета и бесконечного количества проблем на папиной работе, это было не то же самое, что вытащить его с работы. Постепенно мы почти привыкли к тому, что папа и с нами и не с нами одновременно. Было хорошо уже то, что он просто был рядом и в любой момент можно было его обнять.
Два дня мы гуляли по Генуе, смотрели площади, соборы, набережные и огромный аквариум, где мы с Серёжкой нагляделись на всяких диковинных рыб. Яркое, немосковское весеннее солнце подрумянило Серёжку, а моё лицо покрылось веснушками. На третий день погода испортилась. Мы с Серёжкой вышли на террасу тренироваться перед матчем и попали под настоящий ливень. Папа изучил ситуацию с погодой и сообщил, что в Италии полно городов, в которых никакого дождя не было. Так мы решили ехать на разведку в Ливорно. Недалеко от этого портового города мама заранее сняла нам квартиру на лето и волновалась, как мы справимся в незнакомом месте. Разведка требовалась для того, чтобы она убедилась: летом нам будет неплохо. Мы проехали много километров, несколько раз ошиблись адресом и, наконец, оказались в маленькой деревне, где действительно отчаянно жарило солнце. Папа волновался из-за каменистого пляжа, но нам с мамой в городке понравилось. Я обнаружил кусты ежевики, которые к нашему летнему приезду должны были покрыться сочными ягодами. Нашлась пиццерия и лавочка с мороженым, Серёжка заприметил детскую площадку и магазин игрушек.
— Ну пожааалуйста, — причитал Серёжка, — купи мне этот огромный грузовик!
— Серёженька, мы обратно летим без багажа! С одной ручной кладью! Нам некуда будет его положить!
— Пожалуйста, — Серёжка очень надеялся на силу волшебного слова.
— Ну хорошо, только не сейчас, — обманывала мама, — купим на обратном пути!
— Не верь, Серёжка, на обратном пути ничего не будет. Обратный путь всегда проходит по другой дороге! — мне было жалко обманывать брата.
— Ну спасибо, — рассердилась мама. — Может, ты хочешь сам тащить этот огромный грузовик?
— Ладно, извини, но маленьких обманывать нельзя!
— Нехорошо обманывать, но в экстренной ситуации приходится. Это называется «двойные стандарты». Когда ты знаешь, что нехорошо, но огромный грузовик действительно некуда положить.
Серёжка прислушивался, надеясь, что спор закончится в его пользу.
— Давайте придем к компромиссу, — папа оторвался от работы. — Выбери что-нибудь, что поместиться в твоих руках!
Серёжка широко развёл руки в стороны.
— Да нет, в ладошках, — добавил папа.
Серёжка печально сложил две свои ладошки и не без обиды глянул на папу.
— Хоть эту! — он ткнул пальцем в витрину, через пару минут получил малюсенькую гоночную машинку и заулыбался.
Обратно мы ехали в темноте, под звук голоса дяди Максима с папиной работы, который звонил по громкой связи и что-то рассказывал о том, как прошли ужасно важные встречи с какими-то фокусными группами. Серёжка, наверное, теперь станет думать, что папа работает в цирке фокусником.
Генуэзский матч по футболу был назначен на наше последнее утро в Генуе. Выяснилось, что играть мы будем не в полном составе. Папе нужно было срочно сделать что-то очень важное, и он погрузился в работу.
— Чемпионат квартиры отменяется? — мне было обидно, ведь мы с Серёжкой готовились, сделали плакаты, листовки и всякие промо-материалы для болельщиков.
— Нельзя отменять! И с погодой повезло! — мама вышла на террасу и начала махать руками и качать головой из стороны в сторону — изобразила что-то, отдалённо напоминающее спортивную разминку. — Давайте тянуть жребий!
— Но ведь должно быть две команды. И чтобы в каждой команде — равное число игроков…
— Ничего! У нас каждый человек будет командой! И пусть победит сильнейший, — бодро провозгласила мама и нарвала бумажек для жеребьёвки.
Первый матч мы играли с мамой.
— Готовы, ребята? — крикнул Серёжка.
— Готовы, — ответили мы.
— На стаааарт, внимание, марш! — скомандовал Серёжка.
Он держал плакат «Серёжа — чемпион», сосал большой палец и бурно радовался, вне зависимости от того, кто забивал гол. На результате матча сказалось отсутствие у мамы серьёзной подготовки! Со счётом 4:2 я выбился вперёд и следующий матч играл уже с Серёжкой. Братец показал всё, на что способен в футболе, и получил две жёлтые штрафные карточки за слишком жёсткую игру. Он так шустро бегал и бил по мячу, что мама начала волноваться за мои ворота, сделанные из сушилки для белья. Несколько раз он требовал перерыв для спасения муравьёв, которых замечал на «поле». Выигрывать у Серёжки мне не хотелось. Я представлял, как он расстроится, если не получит сюрприз, который полагался победителю — и вся игра казалась испорченной. Словом, победил Серёжка, причём, с большим отрывом. Впервые мне было так радостно не от победы, а от поражения. Так радовался Серёжка, так гордился собой и такой счастливый он был, когда получил обещанный сюрприз — последний кусок торта, оставшийся со вчерашнего вечера.
***
До вылета оставалось всего несколько часов, и мама предложила заехать посмотреть одним глазком озеро Изео. Озёр в Италии много, они окружены горами и маленькими симпатичными городками. Изео готовился к летнему сезону. Повсюду ремонтировали кафешки, на воде расслабленно пружинили лебеди. В тумане утопали горы. Разноцветные жилые домики казались заброшенными. В ближайшем магазине мы купили мыльных пузырей и запускали их над озером. Мы бродили по улочкам, купили огромную булку чтобы покормить лебедей, но пока шли, незаметно съели весь хлеб сами. С каждым шагом по этим древним камням к нам будто приближалась холодная Москва со множеством дел, которые очень скоро должны были накрыть нас с головой.
Серёжка вдруг остановился, серьёзно посмотрел на меня и сказал: я устал гулять, Гош, пора домой, в Москву. И хотя мы были всё ещё все вместе, каждый уже думал о своём. Папа с мамой — о десятках заброшенных на время дел. Серёжка, наверное, вспоминал садик, своих воспитательниц, Марию Кавалну и Юею Сегевну. А я думал о том, что в Москве тоже будет тепло, пробьётся зелень и солнце будет светить по утрам в окна. Может, и не скоро, но наверняка.
«Правда» шестого «И»
Не знаю, зачем придумали «классный час». Просто лишний урок, который никому не нужен. Но в расписании стоит. Елена Игоревна, наша новая классная, его проводит. А мы его высиживаем. Оле с Соней хорошо — они любят рисовать. Сидят себе, рисуют. Игорь на голове стоит. В переносном, конечно, смысле. Мы с Лёней уроки делаем. Тайком. Потому что вообще-то классный час — для общей классной работы. Что-то нужно делать всем вместе, а у нас вместе не получается. Потому что у всех интересы разные. Елена Игоревна предлагала спектакли ставить, но мы уже на этапе выбора пьесы все переругались. Даже до распределения ролей дело не дошло. Была идея проводить классный час на свежем воздухе, но и тут общего занятия для всех не нашлось.
— Давайте делать газету!
Елена Игоревна — она такая маленькая, голос у неё тихий, не все слышат, а кто слышит, те делают вид, что не услышали. Мне, может, и интересно было бы газету делать, но я сижу-молчу. Потому что с нашим классом всё равно каши не сваришь.
— Давайте! — это Даша. У неё голос ого-го. Её сразу все услышали. — А кто у нас будет главный редактор?
— Куницын!
Я сделал вид, что задумался о своём.
— Гоша!
— Тут я.
— Будешь газету делать?
Мама всегда с упрёком говорит, что я не умею вежливо отказывать. Так и есть, мне отказать неудобно, на всё подряд соглашаюсь. В спектаклях играть, в конкурсах чтецов участвовать от школы… «Кто поедет? — Куницын, он артистичный и хорошо запоминает текст». В олимпиадах… «Кто пойдёт? – Куницын, у него все пятёрки». У Лёни, может, тоже все пятёрки, но от школы почему-то всегда меня везде суют. Ну и ладно, я уже привык. Но газета эта…
Вообще-то я уже несколько раз был главным редактором. Во-первых, в младших классах делал журнал о свиньях. Во-вторых, совсем недавно издавал семейный журнал. Это я сам придумал — делать журнал в последней нашей итальянской поездке. Чтобы не скучать во время «тихого часа». Тихий час ввела мама. И никакой это не час, а три часа — чтобы они с папой могли поболтать и посмотреть кино, пока Серёжка спит. «После обеда всем полезно поспать», — папа с ней, конечно, согласился, хотя после еды спать не очень-то полезно. Вот я и болтался без дела, пока не придумал журнал делать. Маме, конечно, предложил. Она же журнальный редактор.
— Ну давай. Ты придумай структуру — рубрики, из которых журнал будет состоять. И макет сделай, я тебя учила Индизайном пользоваться. И дай мне какую-нибудь простую рубрику — я её сделаю и в самом конце журнал отредактирую.
Неплохо, да? То есть, я весь журнал буду делать один. Ну да ладно. Придумал я рубрики — о путешествиях наших, о насекомых, которые нас кусали, об итальянском языке и итальянской кухне, о фильмах, которые мы успели посмотреть, о музыкальных инструментах и музыкантах. И нужно было какую-то Серёжкину рубрику сделать. Я придумал, чтобы Серёжка истории рассказывал и рисовал к ним картинки. Я бы эти картинки фотографировал и вставлял в вёрстку. Я рисую не очень, а Серёжкины рисунки считаются лучшими в его малышовой детсадовской группе. И истории он рассказывает неплохие, правда однообразные. Во всех Серёжкиных историях непослушный мальчик превращается в какую-нибудь машину. В экскаватор или там, в грузовик. А концовку он из моих историй про волшебный лес берёт. Мальчик этот, который грузовик, оказывается в страшном лесу с волками, зажмуривает глаза, обещает больше не хулиганить — и пожалуйста, вот он уже дома, у мамочки под боком, ест всякую вкуснятину и смотрит мультики.
С этой Серёжкиной рубрикой больше всего сложностей возникло. Историю он мне быстро наговорил — мальчик превратился в поезд, поезд поехал в лес, там, понятно, волк, дальше «извините меня пожалуйста, не буду больше» — и к маме. Завязка, кульминация, развязка — в лучших традициях мировой литературы. А вот с рисунком вышла история. Я заточил карандаши, нашёл фломастеры и альбом и пошёл Серёжку уговаривать.
— Серёжк, давай я тебе твою историю почитаю, а ты мне нарисуй.
— Давай нарисую! — охотно согласился Серёжка. — Только сначала мне надо булочку.
Я принёс булочку.
— И сок!
Сходил за соком. Серёжка долго и с удовольствием ел булочку, запивал её соком, а я держал бумагу и карандаши наготове. Наконец булочка закончилась, и Серёжка спрыгнул со стула.
— Ты куда? Ты мне рисунок обещал!
— Да, я тебе нарисую вечером!
— Так уже вечер!
— Ну лааадно, — Серёжка снова взгромоздился на стул.
Я зачитал Серёжке историю.
— Нужно поезд нарисовать. Лес и волка.
— Сначала я нарисую дорогу, по которой идёт поезд, — важно сообщил Серёжка, взял самый бледный серый фломастер и стал водить по бумаге.
Казалось, он о чём-то глубоко задумался.
— Хорошо, Серёжка, дорога уже есть. Теперь нужно нарисовать поезд!
— Нужна дорога! По которой поезд пойдёт!
— Так ты её уже нарисовал!
— Я ещё хочу!
Тут, в самый неподходящий момент, конечно, нарисовалась в дверях мама.
— Ты Серёжу не торопи! Художник — творческая работа, не терпит суеты. Он должен работать в своём ритме.
В Серёжкином ритме можно до морковкиного заговенья работать. Но я терпения набрался. Пусть рисует.
— Серёжка долго рисовал дорогу, потом задумчиво отложил фломастер.
— Ну что, готова дорога? — нетерпеливо спросил я.
— Готова.
— Вот тебе новый листок! Нарисуй поезд!
Серёжка снова взял серый фломастер и начал водить по бумаге.
— Тут будет дорога, — уверенно заявил художник.
— Как? Опять?
— Нет, тут будет страшная дорога! Дорога в лесу! По ней поедет поезд!
— Лес-то нарисуй! И волка! Страшного волка нарисуешь?
— Нарисую. Вот тут будет поезд!
— А ты можешь для поезда взять другой цвет?
— Нет, я хочу серым!
Я достал из Серёжкиного ящика с игрушками паровозик.
— Вот, смотри! Нарисуй с натуры! Вот такой поезд!
— Вот вииидишь, — протянул Серёжка, — этот поезд серый!
— Согласен! Нарисуй серый!
Серёжка снова задумался и продолжил рисовать дорогу.
— Ладно, не надо поезд. Волка нарисуй! — я подложил брату чистый лист бумаги. Серёжка хитро улыбнулся и занёс над бумагой свой серый фломастер.
— Умоляю! Только не дорогу! Волка!
— Да. Но сначала дорога, — он был неумолим.
— А давай сразу поезд!
— Да! Но потом!
— Гоша, дай ему отдохнуть, он тебе завтра нарисует, — мама тут как тут со своими ценными предложениями.
На следующий день у Серёжки вообще вдохновения не было. Я ходил за ним с альбомом и фломастерами до вечера, а он — ни в какую.
— Я его целый день уговариваю нарисовать волка! Что ему стоит? — пожаловался я маме.
— Серёженька! Помоги Гоше! Нарисуй ему…
— Лес и волка, — вставил я.
— Нет! Лес я не буду! Только волка!
— Хорошо! Давай только волка!
— Маленького волка! — предупредил Серёжка.
— Хорошо! Пусть будет маленький. Только не рисуй дорогу! Только волка!
— Только большого! — передумал Серёжка.
— Да хоть какого! Пусть большой будет!
— Ну лаааадно. Вот тут будет волк, — Серёжка ткнул пальцем в середину листка и задумался.
Я нашёл в интернете фотографию волка и показал Серёжке для вдохновения.
— Вот так выглядит волк-нарисуй такого же!
— Так не бывает! Это не волк, это собака!
— Волк немного похож на собаку! Ну нарисуй тогда собаку. Только страшную! Это и будет волк!
— Сейчас нарисую тебе.
Не похоже было, что Серёжка готов начать. Я встал перед ним на колени.
— Серёжка, — возопил я, — без этого волка журнала не будет!
— А волк бывает добрым? — спросил Серёжка.
— Бывает! Нарисуй доброго!
Серёжка упал на руки и сделал вид, что засыпает.
— За что мне это?! — вскричал я.
Серёжка весело расхохотался.
— Давай я тебе лучше дорогу для поезда нарисую!
— Нееет! Ты, что, издеваешься??? Нарисуй мне волка!
— Но я же не могу такого огромного волка нарисовать? — Серёжка развёл руками и показал на экран компьютера.
— Нарисуй маленького!
Наконец Серёжка нарисовал кривой кружочек.
— Молодец, Серёжка! Отличный волк! Теперь зубы ему нарисуй!
Серёжка нарисовал зубы на другой стороне листка. Тоже мне Пикассо… Волк отдельно, зубы отдельно.
— Серёж, почему у тебя зубы отдельно от волка?
Но Серёжка уже не слушал, он рисовал вокруг волка и зубов дорогу, по которой должен проехать поезд. А потом он рисовал лес, в котором живёт страшный волк. Он напевал песенку про паровозик, потом взял красный фломастер и нарисовал картинку прямо на игрушечном поезде.
Словом, закончилось всё хорошо, иллюстрация вышла первоклассная, с поправкой на Серёжкин возраст, но свои мучения я запомнил прекрасно.
Елена Игоревна прервала мои воспоминания.
— Гоша, проснись! Ты будешь главным редактором газеты?
— Нет, не буду.
Даже сам не понял, как это из меня вырвалось. Страшно стало, вот так взял и отказался. И решил схитрить.
— Я лучше буду иллюстрации делать.
— Ты же не любишь рисовать! – удивилась Оля.
— Ну почему же. Люблю. Вы только структуру газеты придумайте. Рубрики всякие. И вёрстку надо сделать. А я иллюстрации нарисую. И даже отредактирую потом всю газету.
Я вспомнил, как папа рассказывал историю про легендарного турецкого хитреца и философа Ходжу Насреддина. Однажды Насреддин пообещал падишаху — так называли тогда самого главного правителя, что за двадцать лет научит своего осла говорить. Падишах заплатил Ходже Насреддину кучу денег за возможность посмотреть на говорящего осла, а жена Ходжи испугалась и ругала Ходжу за глупость, мол, осла ведь невозможно научить говорить, падишах нас прибьёт за враньё… А Ходжа хорошо ей ответил, в таком духе, что за двадцать лет или ишак умрёт, или падишах.
И я прав оказался. Газета наша — прямо как этот самый говорящий ишак. Нас хватило только на то, чтобы название выбрать. Я разные интересные предлагал, с игрой слов — «ШестИлистник», или «ШестИтомник», но Елена Игоревна сказала: «давайте не будем мудрить, назовём “Правда”». Так и назвали. Потом долго выбирали главного редактора, голосовали, спорили. А потом праздники начались и всем не до газеты стало. Так никто и не узнал, что я только потому себя иллюстратором предложил, что ни секунды не верил в эту нашу общую «Правду».
