«Поэзия – это лучшие слова в лучшем порядке», – гласит общеизвестное выражение, иногда предпочитая иные эпитеты: «единственно возможные», «правильные, «верные». При погружении в стихи Михаила Левантовского эта аксиома, несколько стершаяся за годы кочевания по сети с именем то Джойса, то Элиота, то Кольриджа, неожиданно проясняется с новой силой. Кристальная лаконичность речи, ощущение простора и порядка в «тесноте стихового ряда», солнечные зайчики элементов разговорной лексики, по-детски сдвигающиеся значения – и вот уже простые слова обретают умение звучать о непростом. А заурядные детали и привычные персонажи окружающего мира остраняются, чтобы стать воспринятыми заново.
Оля Скорлупкина
Михаил Левантовский родился в 1987 г. в Казахстане. Живет в Бишкеке (Кыргызстан). Подборки стихов опубликованы на сайтах «Полутона», «Чамбер», «Финбан», в журнале «Сибирские огни». Автор книги стихов «Министерство идущего снега» (Бишкек, 2016).
Михаил Левантовский // Вертится на языке
***
Один человек говорил «номер»,
Другой говорил — «нумер».
Один человек однажды помер,
Другой человек — умер.
К ним приходили, на 9, на 40,
Переступали порог.
Одни говорили, что в блинчиках творог,
Другие — что в них творог.
Жизнь это «лестница» с трудной согласной,
Это июнь-июль.
Смерть — это слово с ударной гласной.
Ноль.
Нуль.
Атятять
Старики говорят, что Христос воскресе,
Молодые — проще, Христос воскрес.
Дети видят его, потерявшего в весе,
И не знают, зачем он туда залез,
Если мир красивый, большой, цветастый
И крутой как праздничное яйцо,
Почему человек на кресте несчастный
И сухой как бабушкино лицо.
Старики поднимают детей на руки,
Подержать, понянчиться, атятять,
А к их крестикам тянут ладошки внуки:
Помусолить, попробовать дядю снять.
Старики говорят: да пускай играет,
Молодые — тоже. Мол, сколько лет.
Яйца бьются, окрошка льется, собака лает.
Смерти нет.
***
Солнечный зайчик смеется во сне:
Как это странно — лежать на стене,
Как это странно — носить с собой ранец,
В ранце — протуберанец.
Снится промокший солнечный волк,
Капли на шляпках лисичек.
Зайчик не прыгает на потолок,
Зайчик смеется и знает: все ок.
Осень — сухая, как коробок
Череповецких спичек.
***
В игрушечном автобусе куда-то
Везут продолговатого солдата:
Торчат из лобового сапоги,
А голова из заднего окна —
Ему оттуда родина видна
В морозном перевернутом тумане,
С комком кутьи и ножиком в кармане,
И ни видать за родиной ни зги,
И голова побита и порвата,
В ней ковыряли скальпелем медаль.
Шофера нет, никто не жмет педаль,
Лишь тихо за веревочку куда-то
Везут вдвоем родители солдата
Автобус, будто саночки, во тьму,
И мама дышит в зиму корвалолом,
Продолговатым кашляя глаголом,
За шаль хватаясь: «Холодно ему».
***
Я шагаю по теплому городу и мне хочется плакать,
Представляя, что мы то лежим в непонятной могиле,
То купаемся в речке по пояс и громко смеемся,
Что никто навсегда не уходит и не умирает,
Все мы были когда-то и будем, но просто не помним.
Как хотелось бы, боже, чтоб люди не воевали,
Чтоб не делали больно друг другу, особенно детям.
Иногда я стыжусь быть счастливым на фоне событий
И писать о другом, не о том, что сейчас на повестке.
Наступила весна, а на кухне нашел я картошку,
Очень долго лежала и вот, вся покрыта ростками,
И деревья вокруг, и кусты, и земля расцветают,
И так пахнет, что вовсе не можешь идти и не плакать,
Представляя, как мы то лежим в непонятной могиле,
То купаемся в речке по пояс и громко смеемся,
Что мы были когда-то и будем, но просто не помним,
Что-то вертится на
Языке и оси и орбите.
