Переход между мирами хорошо описан. Конечно, если верить в иные миры. Свет в конце туннеля. Тибетская «Книга мертвых». А может, это лимб или мытарства? Просто человек двадцать первого века, раздавленный информационным безумием, представляет их именно так: в обычных декорациях, в окружении обыденных вещей, часто не понимая или не желая понять, что же с ним происходит. Реальность, переходящая в сон, или сон, окутанный реальностью. Мгновение, ставшее новой жизнью. Но жизнь ли это? К чему мы готовы и что мы знаем о будущем? Будущем не техногенном, не цивилизационном, будущем не этого мира, а будущем личном, находящемся за гранью придуманного нами конца.
Вячеслав Харченко
Олег Ушаков. Прозаик, копирайтер, пиарщик. Родился и живет в Москве. В 2013 году окончил РГГУ по специальности «Журналистика». Работал журналистом в газете «Собеседник» и на телеканале ТВЦ, сотрудничал с порталом Time Out. С 2020 года работает редактором/PR-менеджером в частном вузе. Написал рассказы для портала «Лиterraтура» и журнала «Сибирские огни», а также несколько детских книг для обучения чтению издательства «Букли».
Олег Ушаков // Где-то на парковке
У Кирилла возникло неприятное чувство, когда за ним закрылись стеклянные двери ТЦ. Как будто он забыл что-то важное или допустил какую-то оплошность. Такое бывало, когда Кирилл приходил на совещание с небольшим опозданием и начальник штрафовал его на 20 тысяч. По десятке за каждую минуту. При его зарплате это могло бы показаться пустяком, но он всё равно чувствовал себя несправедливо наказанным.
Неприятное чувство усилилось, когда Кирилл увидел табличку «Не работает» на терминале оплаты парковки. Он спустился на этаж ниже, но там терминала не оказалось. На стене висела рекламная панель с треснувшим дисплеем. На экране — парусная лодка и стройный брюнет в гавайской рубашке, чьи подмышки всегда остаются сухими из-за дезодоранта длительного действия.
Кирилл посмотрел на своё брюшко. Стройный брюнет напомнил ему об абонементе в спортивный клуб, который шеф подарил ему на прошлый день рождения. Шеф вручил подарок в свойственной ему манере. Он пригрозил уволить Кирилла, если тот не откажется от сладкого и не начнёт ходить в качалку.
На половине пути эскалатор резко остановился, и Кирилл едва не слетел со ступенек. Ему удалось сохранить равновесие благодаря плотно набитым пакетам, которые он держал в обеих руках. Люминесцентная лампа на потолке заморгала, будто посылая Кириллу зашифрованное сообщение. Он уселся на ступеньку и беззвучно выматерился, использовав выражения, которые часто повторял его начальник. Лампа перестала моргать.
Этажом ниже Кирилл наконец нашёл работающий терминал. Он поставил пакеты на пол и начал рыться в карманах. Парковочного талона нигде не было. На всякий случай он заглянул под обложку паспорта. Снова проверил карманы. Пусто.
Кирилл вытер пот со лба и расстегнул верхние пуговицы рубашки. От такой духоты можно сойти с ума. Он нажал на кнопку вызова оператора, и автоматический голос объяснил ему, как получить новый талон взамен утерянного. С него потребовали 400 рублей. Он приложил банковскую карточку к считывателю, после чего пронзительный писк просигнализировал о нехватке средств для опалы. Кирилл повторил операцию, но результат оказался тем же. На карте нет денег.
Кирилл пнул терминал и поморщился от боли в ноге. Это ошибка! Либо терминал глючит, либо сбой в работе банка. Вчера вечером, когда они с братом ездили за пивом, на его карте лежало предостаточно средств. Они не могли взять и испариться.
Он потянулся за смартфоном. Сеть не ловила, заряд батареи на исходе, с экрана на него смотрели дочки, жена и аниматор в костюме Свинки Пеппы. Все четверо взирали на него как будто бы с укором, ведь он опять задержался на работе и не успеет уложить девочек.
В горле пересохло. Он заглянул в пакеты, но там не нашлось ничего, чем он мог бы утолить жажду. Только продукты, зубная паста и прочая мелочь. Кириллу показалось, что он впервые видит все эти вещи.
Кирилл поднялся на тот этаж, где рекламный красавчик в гавайке демонстрировал сухие подмышки. В торговом зале уже погас свет. Он попытался пройти через стеклянные двери, чтобы позвать на помощь сотрудника ТЦ, но те не открылись. Кирилл помахал рукой перед датчиком движения. Никакой реакции. Он начал стучать по стеклу в надежде, что его услышат. Сначала бил легонько, потом всё сильнее и сильнее. Без толку.
Надо взять себя в руки. Кирилл пригладил волосы и направился в обратную от стеклянных дверей сторону — на выход к парковочным местам. Он не станет торчать здесь до утра, а если ему по какой-то причине не откроют шлагбаум на выезде с парковки, то он готов к решительным мерам. Например, пойти на таран. Пусть потом руководство ТЦ объясняет в суде, почему у них не работают терминалы, эскалаторы и, судя по всему, кондиционеры, из-за чего их клиенты вынуждены задыхаться от духоты.
От запаха бензина у Кирилла закружилась голова. Он вспомнил, как в детстве они со старшим братом нюхали бензин, прильнув к бензобаку грузовика. Кирилла так развезло, что брату пришлось посадить его на раму велосипеда и катать по деревне, пока свежий воздух не привёл его в чувства. Дома Кирилл сказал, что идея с бензином принадлежала брату, и тому сильно досталось.
Он припарковал внедорожник напротив одного из входов. Вот прямо тут. Или нет… Кирилл прошёл дальше, потом вернулся. Чужие машины вызывали у него неприязнь, они сбивали с толку и отвлекали внимание. Как напёрсточники, которые втягивают тебя в заведомо проигрышную игру.
Кирилл купил машину совсем недавно, поэтому мысль об угоне, которая на секунду промелькнула на периферии его сознания, показалась нелепой.
От волнения и духоты в глазах помутнело. Знакомое ощущение. Будто тебя быстро-быстро везут на велосипеде, у тебя едва хватает сил, чтобы держаться за руль, мимо проносятся дома, заборы, огороды. Все сливается в расплывчатое пятно. Брат изо всех сил крутит педали и орёт на ухо: «Будь другом — насри кругом, будь сестрой — насри дугой, будь братом — насри квадратом!» Мерзкая кричалка. Несмотря на то, что Кирилл слышал её от брата сотни раз, она всегда вызывала у него недоумение. Как это — квадратом?
Неужели машину украли? Он понимал, что теряет над собой контроль, поэтому закрыл глаза и сделал пять глубоких вдохов. О подобных способах справиться с волнением он читал в литературе о личностном росте. Не помогло.
Сеть по-прежнему не ловила. На парковке тишина — ни голосов, ни скрипа тормозов, ни шума двигателей. При этом свободных мест почти нет. Это выглядело странно, учитывая, что в торговом центре уже погасили свет и закрыли павильоны. Странно не то слово. Бред, идиотизм, чёрте что и сбоку бантик.
«Эй! — Кирилл покрутился на месте, озираясь по сторонам. — Здесь есть кто-нибудь?» По парковке прокатилось эхо. Огромное пространство, заставленное машинами. Переплетение жирных, как дождевые черви, труб на потолке. Легко представить, как они шевелятся, падают на пол и ползут под колёсами автомобилей.
Его дочки боятся червяков, змей, насекомых. Кирилл вдруг представил, что он оставил девочек в машине. Они сидят и ждут, когда он вернётся из магазина и принесёт им сахарную вату. А его всё нет и нет, девочки плачут, они не могут вылезти из детских кресел и позвать взрослых… Что за чушь! Он бы никогда не оставил детей в машине. Сейчас они чистят зубки, выбирают книжку и спрашивают маму, когда вернётся папа и уйдёт ли он завтра на работу.
Рубашка прилипла к потной спине, Кирилл пошевелил лопатками, и тут его осенило. Рекламный красавчик в гавайке! Тот самый, чьи подмышки всегда остаются сухими. Он висел не там, где Кирилл припарковался, а этажом ниже. Слава богу, он всего-навсего ошибся этажом.
Кирилл заторопился, испугавшись, что лестничный переход между этажами закроют вслед за торговыми залами. На этот раз ему повезло. Он благополучно добрался до своего этажа, пройдя мимо рекламного щита со стройным брюнетом, и ему даже показалось, будто пакеты с покупками стали легче, а воздух свежее.
Попасть в ТЦ снова не получилось, поэтому Кирилл вышел к парковочным местам. Он точно помнил, что оставил машину именно здесь — вот около этого столба, снизу выкрашенного в чёрные и белые полоски, и вот рядом с этой маслянистой лужей.
Но его внедорожника здесь не было.
Кирилл бросил пакеты и сел на корточки рядом с лужей, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на дыхании.
Опять подумалось о брате. Однажды Кирилл увидел, как на коленях у брата сидит соседская дочка и они курят одну сигарету на двоих. Это было так красиво и так по-взрослому, что Кириллу стало завидно и он наябедничал маме. Когда он описывал ей увиденную сцену, она доставала из морозилки замороженную курицу. Услышав о сигарете, мама разозлилась и швырнула курицу на кухонную плитку, по которой вскоре растеклась лужа.
Кирилл открыл глаза и посмотрел на лужу. Хотелось пить.
Он в очередной раз проверил, ловит ли Сеть. Абонент не абонент. В рабочие чаты наверняка уже нападало несколько десятков сообщений, в том числе голосовых от шефа. Теперь придётся полночи слушать этот гнусавый голос, чтобы не пропустить ни одного срочного распоряжения, притом что каждое своё распоряжение шеф, разумеется, считает срочным.
Кирилл сделал глубокий вдох, пытаясь самого себя уверить в собственной решимости, и пошёл вдоль ряда чужих машин. Наверное, он ошибся. Рядом не было никакого столба, и лужи никакой не было, сейчас он найдёт свою машину и всё будет хорошо.
Кирилл шёл быстрым шагом, потом побежал, не обращая внимания на пакеты в руках, которые стесняли движения. Заныла нога, которой он стукнул по терминалу. Запыхавшись, Кирилл опять перешёл на шаг, а через несколько метров пустился трусцой. Он метался по парковке до тех пор, пока не понял, что потерял машину и потерялся сам.
Кирилл решил вернуться в исходную точку. Надо бы дойти до сломанного терминала и разбить стеклянную дверь, прекратить весь этот цирк и наконец вернуться домой к родным. Но он не знал, откуда пришёл, а попытка пробраться в здание ТЦ через ближайшие входы провалилась. Двери закрыты.
Следуя указаниям стрелок, Кирилл попытался найти выезд, но парковка как будто расширялась по мере его движения, исторгая из себя всё больше машин, всё больше полосатых столбов, маслянистых луж и указательных знаков. Парковка засасывала его, как зыбучий песок.
Он присел на капот легковушки, чтобы перевести дух. Лицо пылало, как при температуре. Его не покидало ощущение нереальности происходящего, как будто он спал или бредил. Над головой копошились вентиляционные трубы-черви, под ногами расстилался бетонный пол, в котором отражался ослепляющий свет люминесцентных ламп.
Его взгляд упал на лобовое стекло впереди стоящего минивэна, за которым улавливались очертания человеческой фигуры. Человек! Какое облегчение! Кириллу показалось, что водитель крепко спит, запрокинув голову назад и раззявив рот, но потом он подошёл поближе. Синюшная кожа, запекшаяся кровь на виске и щеке, выпученные глаза — мужчина был мёртв. Из руля торчала сдувшаяся подушка безопасности.
Кирилл выронил пакеты и подёргал дверную ручку. Заперто.
Забыв про пакеты с покупками, Кирилл побежал куда-то, не зная куда, лишь бы подальше отсюда. Надо позвать на помощь, надо отыскать шлагбаум и убраться с парковки, пусть даже пешком.
Теперь, когда он увидел мёртвого водителя за рулём минивэна, мертвецы стали попадаться ему на глаза повсюду. Как будто он прозрел. Окровавленные трупы в неестественных позах сидели и лежали в салонах автомобилей. Некоторые из них высовывались из окон и багажников. Он стал замечать следы аварий почти на каждой машине: треснувшие стёкла, погнутые бампера, вмятины на боках.
Это место больше похоже на автомобильную свалку, чем на парковку, подумал Кирилл. С той лишь разницей, что машины тут расставлены аккуратно, словно начальник свалки страдает навязчивым стремлением к порядку.
Мелькнула мысль о розыгрыше. Может быть, начальник нанял команду умельцев, которые устраивают масштабные розыгрыши? Топ-менеджеров выводят из зоны комфорта и всё такое. Вероятно, его накачали наркотиками и привезли в этот проклятый ТЦ, который шеф выкупил на всю ночь. Ведь Кирилл не помнил, как попал в торговый центр, как ходил по магазинам и оплачивал покупки. Очень смахивает на розыгрыш. Сейчас начальник сидит у экрана с блокнотиком и делает отметки: плюс 15 баллов — за бег трусцой с пакетами, минус 30 — за потерю самообладания. А эти тела в машинах — галлюцинации, вызванные действием наркотических препаратов, или куклы, или 3D-анимация. Мало ли что можно придумать, когда у тебя куча бабла и ты не спишь по ночам, потому что ты старый, злой, больной на голову миллионер, у которого ничего в жизни не осталось, кроме работы…
От злости и обиды у Кирилла задёргалось нижнее веко. Его заперли на парковке, чтобы проверить на прочность. Вот же скоты! Он забрался на крышу помятой легковушки и огляделся с видом полководца, изучающего поле предстоящего сражения. Он увидел ещё больше побитых развалюх. Кое-где одни машины лежали на других, как спаривающиеся жабы.
В детстве они часто играли в царя горы. Сначала возились с машинками, строя песочные дороги, тоннели, дома и парковки, а потом превращали песочную гору в арену. Выстоять против старшего брата было сложно, поэтому Кирилл делал ставку на скорость и хитрость. Он бил по ногам и кидался песком, вынуждая брата закрывать глаза, оступаться и терять драгоценные секунды. Подлая тактика приносила плоды. Будь братом — насри квадратом, как любил говорить брат.
Стоя на крыше легковушки, Кирилл поднял руки и показал средние пальцы. Наверняка здесь повсюду развешаны камеры. На, смотрите! Пусть шеф и его шестёрки знают, что их раскусили. Он царь горы, а не подопытная крыса.
Внимание Кирилла привлекло еле заметное движение вдалеке. То ли машина, то ли что. Он пригляделся. В его сторону медленно двигался робот с большим дисплеем на белом корпусе. Точно такого робота, похожего на стиральную машинку на колёсиках, он недавно встречал на конференции, где ему довелось выступать с докладом.
Кирилл слез с машины и пошёл навстречу роботу. Пока шёл, он всё сильнее убеждался в своей правоте. Всё это — дорогой розыгрыш на потеху шефу. Кирилл даже выдавил из себя улыбку, уверенный в том, что шеф наблюдает за ним. На роботе, конечно же, установлена камера. Возможно, сейчас на дисплее всплывёт щекастая морда начальника, и тот, давясь от смеха, начнёт высмеивать Кирилла — за глупую панику, растрёпанный вид и потерянные пакеты с зубной пастой, которую ему подсунули.
Захотелось шандарахнуть по роботу ногой, чтобы он упал и чтобы осколки экрана разлетелись во все стороны. Но Кирилл боялся испортить начальнику удовольствие. Раз уж тот захотел повеселиться, пусть разыграет свой спектакль до конца. Кириллу и не такое приходилось терпеть. Если бы не его терпение, он бы не смог так долго руководить целым департаментом. Предшественников Кирилла увольняли одного за другим, не дав им проработать дольше квартала, а он пошёл на рекорд — третий год подряд.
На дисплее робота Кирилл прочитал своё имя и даты «10.11.1980 – 16.09.2022». Как на могильной плите. Не смешно, подумал Кирилл, но вслух этого не сказал.
«А ну стоять! – прохрипел Кирилл, подражая солдафонской манере своего начальника. – Стоять, я сказал!» Игнорируя команду Кирилла, робот двигался по своему маршруту, не сбавляя скорости. Кирилл обогнал робота и преградил ему путь. Он попытался найти на дисплее кликабельные кнопки. Может, от него требуется решить какую-нибудь задачу, викторину, мать её, или шараду? А что если ему покажут отчёт за прошлый месяц, из которого следует, что он плохо справляется с поставленными KPI и не заслуживает премии? Или его уволят под предлогом того, что он ни разу не сходил в фитнес-клуб и не похудел, несмотря на угрозы шефа? Шеф ненавидит толстых, шеф увольняет толстых.
Робот остановился перед Кириллом, повернулся и объехал его, как неодушевлённый предмет. Кирилл выматерился. Бить или опрокидывать его на пол не было смысла, потому что железяка должна была вывести Кирилла к людям, в том числе к шефу, который сидит в каком-нибудь трейлере, заставленном мониторами, и попивает сангрию, наслаждаясь мытарствами Кирилла.
Он побрёл за роботом, как осел за хозяином. При движении робот издавал не жужжание, как можно было ожидать, а лёгкое постукивание. Вероятно, техническая неисправность. Тем не менее робот двигался плавно, не сбавляя темпа, а Кирилл хромал, стараясь не наступать на разболевшуюся ногу.
Они шли мимо столбов с нарисованными на них стрелками, мимо искорёженных машин с бутафорскими, как убедил себя Кирилл, трупами. Сначала он смотрел по сторонам, все ещё надеясь встретить живых, но через полчаса уставился себе под ноги.
Перед глазами опять всплыл образ брата. Много лет назад они возвращались домой с вечеринки. Примерно вот так же — брат впереди, а Кирилл позади. Незадолго до того брат целовался с малознакомой девушкой на диване, а он, Кирилл, сидел рядом и ждал, и ждал, и ждал. Последний автобус уходил в 12 с небольшим, и они на него, естественно, опоздали. Пришлось идти несколько километров по разбитой дороге. Брат разглагольствовал о своей очередной возлюбленной, а Кирилл молча его ненавидел, самому себе обещая, что во всём станет лучше брата: первым женится и заведёт детей на радость родителям, будет больше зарабатывать и купит дом с изразцовым камином, никогда не станет подводить родных и близких, целуясь с первой попавшейся дурёхой, пока последний за день автобус отъезжает от остановки…
Мечты о доме с камином появились у Кирилла неспроста. Бабушка с дедушкой завещали свою квартиру старшему внуку, и никто из родственников не прислушался к предложению Кирилла о том, чтобы обменять «двушку» на две «однушки». Он тогда при всех обозвал брата везучим идиотом. В последующие годы у Кирилла было ещё много поводов обижаться на брата и чувствовать себя обделённым. Их отношения совсем испортились после женитьбы Кирилла. Супруга поддерживала его уверенность в том, что родители любят брата куда больше, чем его, несмотря на все недостатки старшенького.
И только несколько месяцев назад, когда маме делали операцию, они с братом снова сблизились. Сначала встретились в больнице, потом в баре. На днях брат пригласил его к себе на дачу. Там не было ни камина с изразцами, ни красавицы-жены с детишками. Кирилл много болтал и пил, а вечером уговорил брата съездить за самым крепким и самым дешёвым на свете пивом, которое когда-то давно пил их отец. Ему хотелось не только выпить, но и похвастаться новым внедорожником.
Кирилла пробрало холодом. Он по-прежнему не помнил, как оказался на парковке, но память стала понемногу возвращаться, а вместе с ней — понимание. Он вспомнил, что пива они с братом так и не купили, он понял, что всё это не розыгрыш и босс здесь ни при чём.
Кирилл обхватил себя руками, чтобы согреться. Между тем на парковке становилось всё теплее и теплее. Потолок с вентиляционными трубами-червями как будто бы опускался, и всё чаще стали попадаться искорёженные машины, громоздящиеся друг на друге штабелями. На вершине одной из таких башен Кирилл увидел моторную лодку со сломанным винтом.
Робот проехал по луже, и Кирилл заметил две пары следов, стремительно высыхающих на бетонном полу. Большие следы оставляли колёса, а происхождение маленьких отвлекло Кирилла от воспоминаний. Кирилл обогнал робота и лёг на живот. Он так устал за последние часы, что не особо удивился, увидев под днищем робота две волосатые ножки с копытцами, как у козлика. Ножки двигались шустро, едва слышно постукивая по полу.
Чтобы удостовериться в реальности происходящего, Кирилл протянул руку к одной из ножек. Существо, которое приводило робота в движение, лягнуло Кирилла в кисть и объехало его, резко повернув в сторону. Кирилл охнул от неожиданности.
Копытце твёрдое и больно бьётся. Выходит, решил Кирилл, это всё по-настоящему. У него не было сил ни удивляться, ни злиться на агрессивную зверушку, которая зачем-то притворялась роботом. Не чудо техники, а чёрте что. Энергии у Кирилла хватало лишь на безропотное подчинение — судьбе, воле случая, чему и кому угодно, хоть мелкому обманщику с козлиными копытами. И он снова поплёлся за своим проводником.
Боль в ноге усиливалась с каждым шагом. По ощущениям это походило скорее на перелом, чем на ушиб. Вряд ли такие последствия возникли бы от удара по терминалу. Когда Кирилл больше не смог наступать на ногу, он опустился на карачки и, постанывая, пополз за роботом. Колени скоро заныли, поэтому пришлось делать остановки.
Раньше Кирилл примерно так же ползал со своими дочками, сначала со старшенькой, потом с младшенькой, и всякий раз он думал о том, как было бы здорово купить наколенники, чтобы игры с малышками не превращались в пытку. Сейчас дочки наверняка легли спать. Возможно, младшая немного всплакнула из-за того, что папы опять нет дома. Плохой папа, плохая папина работа. Но плакала она, скорее всего, недолго — до тех пор, пока не залезла в кровать к старшей сестре и не обхватила её руку, прижав к своим губам.
Кирилл полз, как во сне, с трудом преодолевая сопротивление чуждого ему пространства. Шок, испытанный при воспоминании о поездке с братом, поутих. Его не колотило от холода. Просто всё тело болело и хотелось спать, как будто он бодрствовал три года, три чёртовых года, в течение которых он зарабатывал хорошие деньги на плохой работе, не видя семью и ненавидя своего начальника. Если в итоге его блуждание по парковке окажется обычным кошмаром и ему посчастливиться проснуться, решил Кирилл, то он уволится из рекламного агентства, станет больше времени уделять семье и займётся спортом, чтобы избавиться от пивного животика.
Время от времени он падал на пол и терял сознание. Но провалиться в забытье не удавалось. В голове прокручивалось воспоминание о поездке с братом — не о той давней, что на велосипеде, а о той, что на новом внедорожнике с двигателем на 700 лошадиных сил. Мотор ревел, их вдавливало в кожаные кресла, стрелка спидометра ползла вверх. Брат вцепился в поручень. Кирилл обогнал одну машину, а следом ещё одну, он крутил педали что было мочи, но через несколько секунд на дорогу выползли «Жигули» с прицепом. Внедорожник влетел в бежевую развалюху, отчего та перевернулась вместе с прицепом и оттуда вывалились берёзовые дрова.
Кирилл очнулся на чём-то твёрдом и шершавом. Он разлепил веки и понял, что отрубился, положив голову на полено. Рядом валялось ещё с несколько десятков. Робот стоял неподалёку. Одна волосатая ножка под его днищем почёсывала другую волосатую ножку. Показался кончик хвоста. Надпись на дисплее робота замигала, как вывеска возле придорожного кафе.
Кирилл понял, что они наконец пришли, приехали, доползли до парковочного места, где теперь стоит его внедорожник. Никто его не угонял. Капот смят, стёкла разбиты, а на пассажирском сиденье — брат, точнее, то, что долгие годы было его братом. Везучим и безответственным, таким любимым и нелюбимым братом, на которого Кирилл всегда хотел быть похожим и которого он во всём хотел переплюнуть.
Дверь машины приоткрыта. Кирилл протиснулся на водительское место и уселся, не обращая внимания на осколки под собой. Глаза слипались. Хорошо, что ему сейчас не нужно слушать аудиосообщения от шефа.
Кирилл положил голову на руль и посмотрел на старшего брата. Он никогда не целовал его, разве что в детстве. Несмотря на то, что его лицо было обезображено в результате аварии, Кириллу почему-то хотелось чмокнуть брата в щёку. Но у него не осталось сил. Даже сложить губы в поцелуй он сейчас не в состоянии.
Надпись на дисплее робота изменилась, но Кирилл не смог прочитать новые буквы. Безучастный к его судьбе, робот двинулся дальше по парковке. Цокота маленьких копыт по бетонному полу Кирилл не расслышал.
На теле Кирилла стремительно возникали ушибы и гематомы. В грудную клетку вдавливался руль. Внедорожник деформировался, разрушая его плоть и забирая его жизнь. Кирилл понял, что умирает или уже умер. Если он и не в аду, то где-то неподалёку.
На ум пришла дурацкая кричалка брата. Будь другом — насри кругом, будь братом — насри квадратом. Как это — квадратом? Как это — умираю? Жалко, что он так облажался с этой поездкой за выпивкой, жалко, что он убил их такими молодыми. Чувство горечи затухало вместе с его сознанием. Кирилл закрыл глаза и внутренним зрением увидел шлагбаум на выезде с парковки.
