С поэзией Дарьи Князевой я познакомилась случайно: мы с Борисом Кутенковым отправились вести поэтический семинар в Липецк (в рамках премии им. Левитова). Мне подумалось, что автор ещё находится в фазе интенсивного самоопределения и за ним будет любопытно наблюдать. Нынешняя подборка полна литературных обещаний: склонность к словотворчеству (к примеру, «солный» вместо соленого), звуковая мозаика («томно траурно тревожно / наползает темнота»), поиск мистического в повседневном («это крошечная смерть / на плече скулит устало»). Да и в целом автору веришь — «через облачный провал / через узкую прореху / в лоб меня поцеловал / тонкий лучик».
Евгения Джен Баранова
Дарья Князева — поэт, прозаик. Окончила Воронежский государственный университет, кандидат физико-математических наук, актриса «Театра равных». Лонг-лист премии «Лицей» (2019, 2022) и премии Левитова (2022), дипломант международной поэтической премии «Фонарь» (2021), фестиваля «Мгинские мосты» (2022), финалист в 2021 году и полуфиналист в 2022 Всероссийского Фестиваля молодой поэзии «Филатов Фест», полуфиналист конкурса «Новая фантастика» (2018, 2022). Участник фестиваля «ЛевитовФЕСТ» (2021, 2022), Всероссийского литературного фестиваля им. Михаила Анищенко (2021), Слета молодых литераторов в Большом Болдино (2022), Всероссийского совещания молодых литераторов в Химках (2022), Форума молодых писателей России (2022). Публиковалась в «Литературной газете», журнале «Юность», коллективных сборниках издательства «Перископ-Волга». Живёт в Воронеже.
Дарья Князева // Первородный пепел
***
говорят
перед войной рождается больше мальчиков
а после войны — девочек
потому что одним — животом ложиться на землю стылую
ржавой живой водой ее согревая
сочащейся из каверн
и отверстий сквозь которые можно увидеть небо
если смотреть пристально
поверх затихающей огневой
или глубже под пересохшие веки
а другим — в своем пустом животе
прилипшем накрепко к позвоночнику
зерна грядущего беспечального поколения
неуловимые как многоточия
в тесных потемках взращивать
и двигать иссушенными натруженными руками
время необоримое
новое мирное
но не менее страшное
разгребать развалины
отстраивать заново
светлый спокойный мир
собирать по крупицам крошечным
теплые радости
солнечных зайчиков
в чистых оконных стеклах
выпростанных из бумажных крестов
отстраивать заново
именно им
потому что напитав землю
живая вода не течет вспять
и остались спать
целые полигоны мальчиков
видевших бесконечно далекое
но неизбежно мирное
небо над затихающей огневой
***
Не встраиваясь в сумерек уют,
прострелы серебристые плывут,
змеятся оперением драконьим.
Над черным частоколом хвойных чащ,
над сонной глубиной озерных чаш —
насмешкой над билбордовым неоном.
И кажется, откуда-то извне
всеведущий потусторонний свет,
исписывая свод, предупреждает
о том, что, не умея прочитать,
узнаем с опозданием опять,
когда уже не отвернуть от края.
Когда уже…
И не с кого спросить.
И снова мир в преддверии застыл
бессмысленного жертвенного гона.
А может быть, на нёбе у кита
такие же знамения видал
и толковал по-своему Иона.
В необъяснимый беззаконный бег
сияющих голубоватых лент
протянется живой утробный трепет —
из темноты, из самого ядра.
А за небесной рябью нету дна,
но кружит-кружит первородный пепел.
***
томно траурно тревожно
наползает темнота
наступает теснота
не приложишь подорожник
чтоб аорта переста-
ла цвести волнистым зевом
из которого на пол
изливается глагол
солным взваром недозрелым
засыпаю к четырем
поднимаюсь за-тем-но
и не много и не мало
ровно норму дотерпеть
это крошечная смерть
на плече скулит устало
плачь родная причитай
тают сонные недели
мы с тобою одолели
больше четверти листа
отведенного для марта
в календарном псалтыре
дзынь намоленная влага
в пыль и брызги на стекле
глянь соломенное небо
через облачный провал
через узкую прореху
в лоб меня поцеловал
тонкий лучик и пропал
тошный вой затих к рассвету
где ты милая
ушла
***
мы проникаем в толщу языка
в грунтовое впадая пол(н)оводье
простывшая могучая река
притоки распускает не по моде —
местоимения без места и родства
и каждое коверкает слова
и не имеет очевидной цели
и всяко неимение болит
и текстом истекает текстолит
слоеного лексического тела
мы проступаем солью из-под век
по капиллярам тянемся наверх
и через все что ведомо природе
так длится несвященная война
за голос за печатные тома
за дырами отделанный карман
за краткий вдох живого кислорода
твоя вода растапливает снег
моя вода уходит по весне
иной свое течение скрывает
но водных вен больная худоба
пронзительно и остро голуба
и торный путь и топкая тропа
над нами зарастают письменами
