Поэзия Ирины Гумыркиной похожа на китайскую шкатулку с ароматическими палочками. С одной стороны, смерть подошла на цыпочках, дышит в затылок, её нужно уважать и задабривать, потому что искать защиты не у кого: «Отче про нас не слушал / а потому не спас», да и вещественный мир нужные слова экономит («окна закрыты наглухо / духота и молчание»). Посмотришь под другим углом — а перед нами вырастают птицы, скользят бабочки, порхает речь, роятся звуки («Послушайте, как бабочка взлетает / хоть голоса и звука лишена»). То ладан, то сандал — то горечь опыта, то преломление надежды. «Учи нас всех другому языку / вплетай его по буковкам в строку».
Евгения Джен Баранова
Ирина Гумыркина — поэт, журналист, главный редактор и редактор раздела «Поэзия» казахстанского литературного онлайн-журнала «Дактиль». Родилась в 1987 году в г. Зыряновск (ныне — Алтай) Восточно-Казахстанской области, живёт в Алматы. Обучалась в Открытой литературной школе Алматы на семинарах поэзии и литературной критики и эссеистики. Длинный список «Русской премии» (2016), лонг-лист литературной премии имени И.Ф. Анненского (2019), лонг-лист литературной премии «Лицей» им. А.С. Пушкина (2020), шорт-лист литературной премии им. А.И. Левитова (2022). Публиковалась в литературных журналах «Звезда», «Дружба народов», «Юность», «Формаслов», «Крещатик», «Этажи», «Простор», «Тамыр», в альманахе Literra NOVA, в журнале Suspect литературной некоммерческой организации Singapore Unbound (Нью-Йорк) и др. Участник литературных фестивалей фонда СЭИП в Казахстане (2019 и 2021) и Almaty Writing Residency (2021). Автор двух книг стихотворений. Стихи переведены на английский, немецкий и казахский языки.
Ирина Гумыркина // Мы кормим страх с протянутой руки
***
Долго едем в переполненном автобусе,
Без остановок и конечной,
Передаём за проезд каждый новый круг.
Окна закрыты наглухо —
Духота и молчание.
Билеты во влажных ладонях.
«Эй, шофёр! — кто-то крикнет раздражённо, —
Долго ещё это будет продолжаться?»
«Да, шофёр!» — подхватят другие.
Но голоса растворятся в белом шуме,
Затеряются в плотности пространства,
Осядут на чьи-то ботинки/туфли/кеды пылинками.
«Келесі аялдама» — звучит в голове механически,
Машинально готовишься выйти,
Но час пик и время остановилось.
***
Кому нужна я, тонкий стебелёчек, —
Ни дудочки, ни музыки, ни-ни.
Качает ветер слово между строчек —
Бессонное дитя, усни, усни,
Ещё совсем мало́ и неприметно,
Как гусеница в коконе своём,
Как шорох остаётся без ответа.
Но вырастешь — и мы тебя поймём.
Расти, расту, растрачивая, та́я —
Четыре, тридцать три и тишина.
Послушайте, как бабочка взлетает,
Хоть голоса и звука лишена.
***
Учи всех нас другому языку:
Вплетай его по буковкам в строку,
Где паузы — там делай узелки,
Чтоб стали мы понятны и легки
Со всеми «до» и «ро», меж ними — «бэ»
В немыслимом неравенстве, борьбе.
Учи нас всех, от «не» до сложных «лю»,
Как выжить в независимом раю,
Калеки, неумёхи, дураки,
Мы кормим страх с протянутой руки
И говорим на языке своём —
Как будто смерть сто раз переживём.
***
Я тебя отпускаю — лети же, лети наверх:
Там, где гнездятся с краю, выбрав тугую ветвь,
Изгнанные из сада скворцы за чужую речь,
Спорить уже не надо: долго ль под камень течь.
Галки склевали грушу — на чёрный день запас.
Отче про нас не слушал, а потому не спас.
Мы расстаёмся теми, кто никогда, нигде
Не оставляет семя в глиняной борозде.
Мы остаёмся, зная множество аксиом,
Только одна простая: если болит — живём.
Если дойдём до края, надо ли падать вниз?
Я тебя отпускаю, только прошу — вернись.
***
Говоря, говорите со мной, пожалуйста,
Желторотые птицы на ветках карагача:
На своём скворечье — уже без жалости,
Расскажите, сколько ещё молчать?
Кто не смог — простились, да не уехали,
Кто остался — верит, что будет так.
Только мокрый снег, он всему помехами:
Здесь повсюду слякоть и маята.
Здесь повсюду воздух горчит и тянется,
Вдох глубокий, выдох — и обречён
На молчанье. Долгое. Есть ли разница,
Кто теперь приватный ведёт отсчёт,
Если слово стало важней насущного
И больней врезается в небосвод,
Из него потом — от надежды к случаю —
Выпадает снегом, и так — живёт.
***
По краешку, по досточке,
По тоненькому льду
В пугающее до смерти
Из детства я иду.
Качается над буквами
Соломенный бычок.
Я сломанная куколка —
Чего же вам ещё?
Над пропастью, над каменной
Шагаю: раз и два.
А где-то там, за камерой,
Желтеет трын-трава.
Я выросла, я вынесла
Из дома сон и сор.
Всё остальное — вымыслы,
Фейсбучный разговор.
