Александра Малыгина. Темноводье / Сер. «Сингл» (The Single). – М.: СТиХИ, 2021. – кн. 35. – 52 с.
Стихи Александры Малыгиной — исповедальные, рефлексивные, болезненно-честные. Автор будто бы говорит: «Да, пускай сейчас темно и страшно, но и с этим можно научиться жить», и тогда в позднем августе получится разглядеть не просто грязь, а как «начинают медленно по земле распускаться лотосы черных луж».
Здесь — обнаженное одиночество, не названное, но отраженное в деталях-ощущениях, например:
И тяжесть карманная, от ключа,
вдвойне мне кажется тяжелей…
Или
Как не завыть, когда из года в год
один сценарий: дом — работа — дача,
когда аптекарша, краснея подаёт
тебе презервативы вместо сдачи?
Но стихи Малыгиной не столько о страхе и одиночестве, сколько — о «зыбкой неземной лестнице» между прошлым и настоящим, явью и сном, жизнью и смертью, это движение по «темноводью» времени, погружение в пространство памяти. Неизбежность беды, ее предчувствие, переходящие в смирение.
Не убоись столкнуться с настоящим,
из сновидений впархивая в явь.
Оставь надежду, всяк сюда входящий,
и выходящий что-нибудь оставь…
Хрупкость всего живого и при этом его единство можно назвать одним из ключевых мотивов в этой поэзии. И как символ всего хрупкого, временного, но прекрасного — образ стрекозы, не раз встречающийся в стихах: «Стрекозы синие, чуть толще волоска, / К воде бесстрастной жмутся сиротливо» и «Тонкая веточка стрекозы / прямо на палец ко мне садится». Герои становятся продолжением природы, а природа — продолжением героев, это не соседство, а взаимосвязь, отражение одного в другом:
А в небе осень, в небе журавли,
Но слёз прощальных нету и в помине,
И листья, замирая у земли,
Ещё надеются, что ветер их поднимет.
И здесь автор видит чудо. Конечно, любой песчаный замок смоет волной, а любой лист рано или поздно сгниет, но удивительно, что живое цветет, летает, дышит вопреки смерти, несмотря на ее близость и неотвратимость:
Когда всё пройдено, и всё предрешено,
и новый день вчерашнего серее,
неловко видеть бабочек в сирени,
танцующих так просто и грешно…
Я безоружна в этот летний вечер,
с улыбкой и тоской смотрю назад…
А бабочки садятся мне на плечи
и говорят.
В поэтике Александры Малыгиной время нелинейно. Прошлое и настоящее происходят как бы одновременно. Девочка, оставленная в углу, до сих пор остается там стоять, уже повзрослев.
утирая глаза рукавом — для виду, —
я останусь на месте стоять столбом,
и уже никогда из угла не выйду.
Из детских кошмаров приходит серый волк — когда-то главный злодей — теперь не такой уж и страшный.
***
Спокойной ночи, серый волк!
Раскаиваться? Нет, не нужно,
ведь это твой священный долг —
есть маленьких и непослушных.
Сама от скуки заварю,
потом расхлёбываю кашу…
Ты не случайно на краю
нашёл заплаканную Сашу.
Хотела знать из первых уст,
густа ли шерсть твоя наощупь,
как выглядит ракиты куст,
упитанный ты или тощий…
От этих знаний будет толк:
я обниму тебя за шею
при следующей встрече, волк,
и уцелею.
В другом стихотворении героиня обращается к отцу:
Не бросай меня папа. Ведь там, под кустом ракиты,
встреча с волком обещана брошенным и забытым…
Лучше ты меня за бок до крови кусай —
не бросай.
Волк — ужас оставленности, потерянности, ненужности. Но детство — это то, что было до «темноводья», время,
где жёлтый стол, усыпанный мукой,
прабабушка крылом гусиным гладит,
вздымая в воздух белые клубы…
Где небеса предельно голубы,
и терпкий вкус зелёных виноградин
так ощутим за розовой щекой,
что бегают мурашки по спине.
Здесь вкус переходит в цвет, а цвет — в тактильное ощущение. Виноград из детства, описанный через мурашки, — удивительно точная находка автора, погружающая читателя в прошлое.
Александра работает не только со временем, но и с пространством, иногда соединяя обе категории:
Байкал. Паром.
Мы кормим чаек.
И даже тот, кто у руля,
Наверняка не замечает,
Что осень ближе, чем земля.
В этих строках среди предельно конкретных образов (Байкал, чайки, человек у руля, земля) выделяется абстрактная «осень». Она противопоставляется всему вышеперечисленному и становится ощутимее («ближе») материального мира.
Поэзия Александры Малыгиной — о том, как быть погруженной в темные воды, но помнить «вкус прогорклой костяники», хотеть захлебнуться, но видеть на берегу дом, где «мальчик на крыльце с воздушным змеем / в предчувствии восторга, цепенея, верёвочку удерживал с трудом…», выйти в пробел окна — но не умереть, а спуститься в чудесный сад, «где послушные дети спасают слепых котят» и «в руках тают бабочки, сердце твоё украв».
Надежда Келарева
Келарева Надежда Александровна родилась в 1998 году в городе Онега Архангельской области. Окончила Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова. Сейчас учится в Санкт-Петербургском государственном университете на 2 курсе магистратуры. Публиковалась в журналах «Интерпоэзия», «Север», «Бельские просторы», «Алтай», «Двина» и др.
