Представьте: вы срываете с яблони яблоко, разрезаете его, а внутри — апельсин. Примерно такое ощущение вызывают у меня стихи Николая Звягинцева, виртуозно умеющие прикинуться простыми и понятными, а потом взять и удивить. Особенно сильно это действует, когда стихотворение расположено в каком-нибудь привычном антураже — например, стихи этой подборки живут в основном в Москве, в знакомых местах: Пушкинский музей, станция Маяковская. Благодаря зоркому глазу и тонкому монтажу поэта здесь начинают твориться чудеса: оживает статуя кондотьера Гаттамелаты из Итальянского дворика, потолок метро становится небом, а по улицам ходит Улисс.
Волшебство в том, что свои загадки и крутые виражи Николай Звягинцев строит на звуке — рифмах, подобиях, внутренних созвучиях. Слова притягивают друг друга издалека и заводят ещё дальше: «Солнце совершается, / Соболь соболезнует, / Собаки соблазняют, / Идёт комсомол». Я слышу в этих стихах наслаждение звуковой цельностью мира, радостное изумление его странному совершенству. Должно быть, так и удивляется та самая лиса, поймавшая свой первый апельсин.
Евгений Ульянкина
Николай Звягинцев (1967) — поэт, автор семи стихотворных сборников. Шорт-лист Премии Андрея Белого (2008, 2017); стипендия Фонда памяти Иосифа Бродского (2009), Большая премия «Московский счёт» (2013). Стихи переведены на английский, французский, немецкий, испанский, итальянский, румынский, эстонский и украинский языки. В последние несколько лет переводит китайскую поэзию — как современную, так и древнюю.
Николай Звягинцев // Кусочек Со
***
Марокко, самый частый апельсин
Моей периодической таблицы,
Как падающий с неба водород,
Живёт на дверце кухонного шкафа —
Наклеивали ромбик на неё
За каждого, кто сбросил кожуру.
Тогда ходили с мамой на охоту,
И я вообразил, что я лиса,
Поймавшая свой первый апельсин.
Последний летний
Был женат архитектор Бове
На гвардейской вдове.
В сентябре на лиловой Москве
В лужах лёд, из кусочков вода,
Не успеют за ними глаза.
Села в ноги ему стрекоза:
На продолженный полдень, в фасеточный час,
Где мой крылышкин ветер и радужкин глаз,
Всё ли востры края
У стеклянного дня?
Полетим без меня.
***
«Наш гигантский младший брат…»
Марина Цветаева
«Не говори, покажи Волхонку».
И я показываю руками:
Дом, колонны, летящий камень
В лоб филистимлянину одному…
«Что ли, Библия? В лоб кому?»
Смотрите, показываю поэтессу.
Её зовут: лепесток, волна.
Рядом папа, он выше леса,
Весь из глины он, из железа,
Где там маленькая она.
Мощный, бронзовый — хрупкий, тонкий,
Вроде в тени его быть должна…
«Город? Укачивает ребёнка?
Там с одной стороны стена?»
Смотрите, солнце издалека,
Со стеклянного потолка,
Нам преподносит цветные пятна…
«Летала к Юпитеру и обратно?»
Всадник вкрадчивый, Гаттамелата,
Кошка московская медоточивая,
Цветочки срезанные протянул
В окошко девушкиной машины.
А из машины выходит бог,
Крутит верёвку над головой.
***
Дау, это твоя жена —
Пленная женщина города Карии,
Дама с корзиной на голове.
Такая книга, она стоит,
А сверху несколько остальных —
Новых,
Любимых,
Горизонтальных.
Ляля Акрополя,
Хахали праха,
Харьков глухарь на току.
Она стоит на зелёный свет,
Сердце занято, руки свободны.
А где-то там, над её головой,
Украли у солнца кусочек Со:
Солнце совершается,
Соболь соболезнует,
Собаки соблазняют,
Идёт комсомол.
Небо осыпалось, кто бы подмёл.
***
Зима, дворы твои богатеют.
Всё под снегом, как мы хотели.
Все свернувшиеся машины,
Кошки с синими маяками,
Скроены наскоро и пошиты
По одному лекалу.
Хозяин выспится и прогонит.
И будет коврик другой погоды
В центре мира, на ровном белом,
Уже не доступный котам и кошкам,
Словно крупнозернистый берег,
Репинская рогожка.
Когда мы вынем свои лопаты
Из прозвучавшего снегопада,
Пойдём направо или налево,
Цветок из воска, рука из меди,
В зале прижмут к животу колени
Плюшевые медведи.
***
С неба вода, у неё каблуки,
Шла-я-со-ба-ка-в-че-ты-ре-ру-ки.
Едем давай на понюхать ферзя.
Видишь трамвай? Со своими нельзя.
Троя трамвайная, свет из окошек,
Кто научил тебя сбрасывать кожу?
Видишь, на станции львы и павлины,
Город ушёл со своей половины,
Встретил Улисса, вернулся к лисе,
Нет ничего у него за лисой.
Маяковское
с полной обоймой тебя
с адвентом
со всеми окнами на потолке
видишь в каждом мои герои
ловят мяч
мяучат
маячат
ходят по небу без багажа
этому окну залезть на сосну
этому окну я в тебе утону
этому окну во время прилива
в мире эоловом и оловянном
бросить в небо школьные лыжи
и самому полететь за ними
время снизу
иди не в ногу
вот на камушках маяковской
её декабрьском потолке
кто-то спешит через синий воздух
на самолёт из цветной бумаги
видит окна в подземном небе
как безымянные острова
славно думает все открою
будет подземное рождество
какая ты умница алюминий
какой ты воздух легче воды
