Джозеф Редьярд Киплинг // Формаслов
Джозеф Редьярд Киплинг // Формаслов

Джо́зеф Ре́дьярд Киплинг (30 декабря, 1865, Бомбей — 18 января, 1936, Лондон) — английский писатель, поэт, журналист и путешественник.

Лучшие стихи Редьярда Киплинга написаны в традициях английской баллады с характерными для нее нарративностью, жизненной мудростью, простотой и доступностью для читателя.

В каком-то смысле Киплинг открыл новую страницу европейской поэзии, направив ее в русло массовой народной песни. Поэтому целесообразно также говорить о просветительской, образовательной миссии английского поэта, заменившего изящный слог скромной романтикой повседневности:

Романтика, прощай навек!
С резною костью ты ушла, —                                                 
Сказал пещерный человек, —
И бьёт теперь кремнём стрела.
Бог Плясок больше не в чести.
Увы, романтика! Прости!»
«Ушла! — вздыхал народ озёр, —
Теперь мы жизнь влачим с трудом,
Она живёт в пещерах гор,
Ей незнаком наш свайный дом,
Холмы, вы сон её блюсти
Должны, Романтика, прости!»
И мрачно говорил солдат:
«Кто нынче битвы господин?
За нас сражается снаряд
Плюющих дымом кулеврин.
Удар никак не нанести!
Где честь? Романтика, прости!»
И говорил Купец, брезглив:
«Я обошёл моря кругом,
Всё возвращается прилив,
И каждый ветер мне знаком.
Я знаю всё, что ждёт в пути
Мой бриг. Романтика, прости!»
И возмущался Капитан:
«С углём исчезла красота,
Когда идём мы в океан,
Рассчитан каждый взмах винта.
Мы, как паром, из края в край
Идём. Романтика, прощай!»
И злился дачник, возмущён:
«Мы ловим поезд, чуть дыша,
Бывало, ездил почтальон,
Опаздывая, не спеша.
О, чёрт!» Романтика меж тем
Водила поезд девять-семь.
Послушен под рукой рычаг,
И смазаны золотники,
И будят насыпь и овраг
Её тревожные свистки;
Вдоль доков, мельниц, рудника
Ведёт умелая рука.
Так сеть свою она плела,
Где сердце — кровь и сердце — чад,
Каким-то чудом заперта
В мир, обернувшийся назад.
И пел певец её двора:
«Её мы видели вчера!»

Перевод А. Оношкович-Яцыны

Если говорить о литературной традиции, то безусловно следует упомянуть знаменитого шотландца Роберта Бернса, чьи мотивы и образы очевидно присутствуют в стихах Киплинга. Оба поэта в своих лирических историях описывали жизнь простых людей — уличной городской бедноты, нищих и обездоленных. Один из самых популярных героев Киплинга — простой солдат, рядовой служащий, проявивший на войне свое бесстрашие и смекалку. Так возникает тема памяти и святого долга перед тем, кто, оставаясь безымянным, сумел совершить свой скромный подвиг, внести вклад в общее дело мира и благополучия на земле:

Ты возьми земли в горсти,
Сколько сможешь унести,
Помяни ты тех потом,
Кто уснул в ней вечным сном,
Но не рыцарей-дворян,
А безвестных англичан,
Чей суровый скорбный путь
Некому и помянуть.
Землю в ладанку сложи,
Ближе к сердцу положи.
И земля с тебя сведёт
Лихорадки липкий пот,
Руку сделает сильней,
Зорче глаз и слух острей,
Обострит твою борьбу,
Облегчит твою судьбу.
Чёток для тебя и прост
Станет ход небесных звёзд.
Ты сорви с земли родной
Примулы цветок лесной;
Летом розу взять изволь,
Осенью — желтофиоль,
А зимой — плюща цветок:
Всякому цветку свой срок.
Если правильно хранить,
Если верно применить —
Выручат тебя цветы,
Лучше видеть станешь ты.
Пелена исчезнет с глаз,
И отыщешь ты тотчас
На знакомом месте клад,
Спрятанный сто лет назад:
В поле, иль у входа в дом,
Или в очаге твоём.
И поймёшь тогда ясней:
Главный клад — в душе твоей.

Перевод Г. Усовой

Киплинг в молодости // Формаслов
Киплинг в молодости // Формаслов

Простая жизненная мудрость, поиск прекрасного в обыденном — вот характерные черты поэзии Киплинга. Чтобы стать счастливым — не обязательно иметь много денег и принадлежать к знатному роду. Достаточно каждый день, пристально и кропотливо, открывать для себя сокровища окружающего мира – внешне непритягательные, но величественные в своей естественности и скромности. Истина там, где искренность чувств соединяется с чистотой помыслов, поэтому даже в жизни и любви обычного «дурака» больше тайного смысла, чем в обставленном роскошью, бездушном существовании богачей:

Жил-был дурак. Он молился всерьёз
(Впрочем, как Вы и Я)
Тряпкам, костям и пучку волос —
Всё это пустою бабой звалось,
Но дурак её звал Королевой Роз
(Впрочем, как Вы и Я).
О, года, что ушли в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд —
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.
Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) —
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак — на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).
О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут, —
Всё съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.
Когда леди ему отставку дала
(Впрочем, как Вам и Мне),
Видит Бог! Она сделала всё, что могла!
Но дурак не приставил к виску ствола.
Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
(Впрочем, как Вам и Мне.)
В этот раз не стыд его спас, не стыд,
Не упрёки, которые жгут, —
Он просто узнал, что не знает она,
Что не знала она и что знать она
Ни черта не могла тут.

Перевод Константина Симонова

Особая организация поэтической речи, насыщенной многочисленными повторами, в том числе эпифорическими (эпифора — повторение одних и тех же звуковых сочетаний, слов, речевых конструкций в конце фразы), вульгарной лексикой, имитирующей разговор простолюдинов, выдают в Редьярде Киплинге четкого последователя народно-песенной традиции. Но, наряду с этим, его речь может быть изящной, изысканной и утонченной. Нередко это философское размышление о смысле жизни — облеченная в форму дружеского совета житейская мудрость с легкой ноткой назидания:

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твоё же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен всё воссоздавать c основ.
Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту всё, что накопил c трудом,
Bcё проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно всё пусто, всё сгорело
И только Воля говорит: «Иди!»
Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой;
Будь прям и твёрд c врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются c тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Перевод Михаила Лозинского

Дж. Р. Киплинг // Формаслов
Дж. Р. Киплинг // Формаслов

Контрастность и антиномичность — одна из характерных черт Киплинга, поэта и писателя. Жизнь/смерть, рай/ад, этичное/неэтичное, красивое/безобразное, дом/изгнание, природа/цивилизация — эти категории, по мнению некоторых исследователей, являются основными понятиями-«ключами» английского романтизма. Однако у Киплинга эти «ключи» обретают особую «туземную» окраску и особое прочтение, не сводящееся лишь к мотиву войны и служения, но выходящее в метафизический план вечных категорий.

Так, например, контраст движения и неподвижности прослеживается в стихотворении «Пыль», где на фоне непрерывного движения солдатской колонны проводится мысль об извечной суетности мира и тщетности совершаемых усилий:

День-ночь-день-ночь — мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь — все по той же Африке
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Восемь-шесть-двенадцать-пять — двадцать миль на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать две — восемнадцать миль вчера.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Брось-брось-брось-брось — видеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Все-все-все-все — от нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
И отпуска нет на войне!
Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь,
Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, —
Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!

Перевод Геннадия Фиша на основе перевода Ады Оношкович-Яцыны

Дж. Р. Киплинг, "Маугли". Изд. "Росмэн" // Формаслов
Дж. Р. Киплинг, “Маугли”. Изд. “Росмэн” // Формаслов

Романтика обыденности, о которой говорилось в самом начале, становится краеугольным камнем творчества Редьярда Киплинга. «Взорвав» традиционные каноны сложившейся системы жанров, писатель и поэт создает образ деятельной, героической личности, лишенной черт исключительности. Это выходец из социальных низов, занимающий активную жизненную позицию, готовый в одиночку бороться за свое место в окружающем мире. Таков Маугли — знаменитый герой «Книги джунглей». В этой, казалось бы, детской книге, много житейской мудрости и философии. Для Киплинга, живущего в эпоху индустриализации и урбанизации, теория «естественного человека», способного пребывать в гармонии с природой, была очень важна. Человек, конечно, царь природы, но это не означает, что он должен слепо ее уничтожать — напротив, он должен вставать на ее защиту, и тогда природа сумеет защитить его:

Вот вам Джунглей Закон — и Он незыблем, как небосвод.
Волк живет, покуда Его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет.

Как лиана сплетен, вьется Закон, в обе стороны вырастая:
Сила Стаи в том, что живет Волком, сила Волка — родная Стая.

Мойся от носа и до хвоста, пей с глуби, но не со дна.
Помни, что ночь для охоты дана, не забывай: день для сна.

Оставь подбирать за Тигром шакалу и иже с ним.
Волк чужого не ищет, Волк довольствуется своим!

Тигр, Пантера, Медведь-князья; с ними — мир на века!
Не тревожь Слона, не дразни Кабана в зарослях тростника!

Ежели Стае твоей с чужой не разойтись никак,
Не горячись, в драку не рвись — жди, как решит Вожак.

С Волком из стаи своей дерись в сторонке. А то пойдет:
Ввяжется третий — и те, и эти, — и начался разброд.

В своем логове ты владыка — права ворваться нет
У Чужака, даже у Вожака, — не смеет и сам Совет.

В своем логове ты владыка — если надежно оно.
Если же нет, шлет известье Совет: жить в нем запрещено!

Если убьешь до полуночи, на всю чащу об этом не вой.
Другой олень прошмыгнет, как тень, — чем насытится Волк другой?

Убивай для себя и семьи своей: если голоден, то — убей!
Но не смей убивать, чтобы злобу унять, и — НЕ СМЕЙ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ!

Если из лап у того, кто слаб, вырвешь законный кусок —
Право блюдя — малых щадя — оставь и ему чуток.

Добыча Стаи во власти Стаи. Там ешь ее, где лежит.
Насыться вволю, но стащишь долю — будешь за то убит.

Добыча Волка во власти Волка. Пускай, если хочешь, сгниет —
Ведь без разрешенья из угощенья ни крохи никто не возьмет.

Есть обычай, согласно которому годовалых Волчат
Каждый, кто сыт, подкормить спешит — пусть вдосталь они едят.

Перевод В. Топорова

В поэзии Киплинга чувствуется голос самой природы. Тончайший наблюдатель, натуралист, путешественник, поэт нередко описывал свои жизненные впечатления. Таково стихотворение «Четыре цвета глаз» — лучший образец его любовной лирики. Написан он еще до встречи писателя с женой Каролиной, с которой они вместе прожили всю жизнь. Прототип «серых глаз» известен наверняка. Это Флоренс Геррард, его практически невеста — до вынужденного отъезда в Индию. Первое четверостишие посвящено отъезду, прощанию с сероглазой девушкой: пароходная сирена, разлука. Дальше пароход становится символом жизненного пути. Писателю в дальнейшем встречаются знойные черноокие девушки, и гордые синеглазые, наконец, взгляд карих очей сражает его, как выстрел меткого стрелка. Все эти встречи остаются навсегда в памяти лирического героя — именно поэтому он «заложник» всех цветов сразу:

Серые глаза — рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Чёрные глаза — жара,
В море сонных звёзд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза — луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза — песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полёта.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, чёрных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю — в том нет вины —
Все четыре этих цвета.

Перевод Константина Симонова

Еще одна характерная черта поэзии Киплинга — притчевость, иносказательность. Используя традиционные образы фольклора, поэт создает поучительный мир антиномий, смыслом которых оказывается извечное противоборство добра и зла, истины и лжи, порока и добродетели. Его лирические истории ироничны, всегда очень точно выражают противоречивость человеческой жизни, где во враждебных и противоположных друг другу понятиях обнаруживается внезапное, но последовательное родство:

Любовь и Смерть, закончив бой,
Сошлись в таверне «Род людской»
И, выпив, побросали спьяну
Они в траву свои колчаны.
А утром поняли, что вот
Где чья стрела — чёрт не поймёт!
И стали собирать скорей
В траве любовь и жизнь людей,
Не видя в утреннем тумане,
Чьи стрелы были в чьём колчане:
Смерть кучу стрел Любви взяла
И только позже поняла,
Что эти стрелы ей отвратны.
Ну, а Любовь взяла, понятно,
Смертельных стрел весьма немало,
Которых вовсе не желала.
Вот так в таверне роковой
Произошёл конфуз большой:
Но кто и чьей сражён стрелой?
Влюбляется старик седой
И умирает молодой.

Перевод Г. Бена

На протяжении всей жизни английский поэт стремился получить разносторонний опыт, в том числе и религиозный. В частности, несколько лет он являлся членом масонской ложи.
По данным английского журнала «Масонские иллюстрации», Киплинг стал масоном примерно в 1885 году, за 6 месяцев до минимального возраста вступления (в 21 год). Позже он напишет в лондонской «Таймс»: «Я был секретарем ложи несколько лет…, в которую вошли братья, по крайней мере, четырёх вероисповеданий…».
Киплинг так ценил свой масонский опыт, что запечатлел его в стихотворении «Материнская ложа». Также он был членом французской ложи «Строители совершенного города» в Сан-Омер:

…Мне зёрна чёток памяти перебирать не лень.
Придёт воспоминание —не даром прожит день.
Я помню своих Братьев, я не забыл имён.
«Рейл-Вэй», путейцы, станция и колокола звон.
Кондуктор был, тюремщик, редактор и сержант,
Полковник-полицейский, помещик, интендант.
Мне дорог бравый Рандл… ну, память, подскажи!
Бизли, Акман и Донкин, и Фрамджи Эд-Ульджи…
При встречах в людных улочках не скажем мы «Привет!»,
На взгляд знакомый радостно не улыбнёмся вслед.
Мы не знакомы в обществе банкиров и купцов,
Где чистоган господствует — кумир всех подлецов.
Но в Ложе нашей Матери нет Братьев нас родней,
Где Подмастерьем Истину познал из уст друзей.
Не жестов и не символов секреты — только Труд,
Покой и Просвещение народы обретут!
Сословные условности, цвет кожи и цвет глаз,
Язык, происхождение — не разделяют нас!…

Перевод Владимира П. Паркина

В 1907 году в жизни Редьярда Киплинга происходит знаменательное событие. Он становится первым англичанином, получившим Нобелевскую премию по литературе, а также самым молодым нобелевским лауреатом по литературе за всю историю премии. В этом же году он также удостаивается наград от университетов Парижа, Страсбурга, Афин и Торонто; Киплинг был удостоен также почётных степеней Оксфордского, Кембриджского, Эдинбургского и Даремского университетов.

Если бы подобное было возможно, то Киплингу безусловно стоило бы дать еще одну премию — за человеческую честность, высоту нравственных идеалов и перфекционизм, проявляющийся в стремлении во всем достичь подлинности и совершенства:

Бывает друг, сказал Соломон,
Который больше, чем брат.
Но прежде, чем встретится в жизни он,
Ты ошибёшься стократ.
Девяносто девять в твоей душе
Узрят лишь собственный грех.
И только сотый рядом с тобой
Встанет — один против всех.
Ни обольщением, ни мольбой
Друга не приобрести;
Девяносто девять пойдут за тобой,
Покуда им по пути,
Пока им светит слава твоя,
Твоя удача влечёт.
И только сотый тебя спасти
Бросится в водоворот.
И будут для друга настежь всегда
Твой кошелёк и дом,
И можно ему сказать без стыда,
О чём говорят с трудом.
Девяносто девять станут темнить,
Гадая о барыше.
И только сотый скажет, как есть,
Что у него на душе.
Вы оба знаете, как порой
Слепая верность нужна;
И друг встаёт за тебя горой,
Не спрашивая, чья вина.
Девяносто девять, заслыша гром,
В кусты убечь норовят.
И только сотый пойдёт за тобой
На виселицу — и в ад!

Перевод Г. Кружкова

С 1915 года писатель страдал от гастрита, который впоследствии вызвал язвенную болезнь. Редьярд Киплинг умер от прободения язвы 18 января 1936 года в Лондоне, на 2 дня раньше Георга V. Тело Киплинга было кремировано в крематории Голдерс-Грин, прах захоронен в Уголке поэтов в Вестминстерском аббатстве, рядом с могилами Чарльза Диккенса и Томаса Харди:

Я — родина их предков,
Во мне их покой и твердь,
Я призову их обратно
До того, как нагрянет смерть.

Под их ногами в травах —
Волшебная песнь моя.
Вернутся они как чужие,
Останутся как сыновья.

В ветвях вековых деревьев,
Где простерлась отныне их власть,
Сплетаю им заклятье —
К моим ногам припасть.

Вечерний запах дыма
И запах дождя ночной
Часами, днями, годами
Колдуют над их душой —

Пусть поймут, что я существую
Тысячу лет подряд.
Я наполню познаньем их сердце,
Я наполню слезами их взгляд.

Перевод Г. Усовой

Киплинг с женой Каролиной // Формаслов
Киплинг с женой Каролиной // Формаслов

Имя Редьярда Киплинга широко известно русскому читателю. Его проза, особенно знаменитая «Книга Джунглей», стала настоящим манифестом свободного от цивилизации человека. Знаменитая история найденыша Маугли была неоднократно экранизирована в Индии и США. Также в России вышел цветной многосерийный анимационный фильм, описывающий невероятные приключения «человеческого детеныша» в мире дикой природы.

Также были экранизированы многие другие романы Редьярда Киплинга. Среди них «Ким», «Крошка Вилли Винки», «Ганга Дин», «Маленький погонщик слонов», «Рикки-Тикки-Тави» и т.д.

Песни на стихи Редьярда Киплинга звучат в знаменитых отечественных кинофильмах — например, «Жестокий романс»:

Мохнатый шмель — на душистый хмель,
Мотылёк — на вьюнок луговой,
А цыган идёт, куда воля ведёт,
За своей цыганской звездой!
А цыган идёт, куда воля ведёт,
Куда очи его глядят,
За звездой вослед он пройдёт весь свет —
И к подруге придёт назад.
От палаток таборных позади
К неизвестности впереди
(Восход нас ждёт на краю земли) —
Уходи, цыган, уходи!
Полосатый змей — в расщелину скал,
Жеребец — на простор степей.
А цыганская дочь — за любимым в ночь,
По закону крови своей.
Дикий вепрь — в глушь торфяных болот,
Цапля серая — в камыши.
А цыганская дочь — за любимым в ночь,
По родству бродяжьей души.
И вдвоём по тропе, навстречу судьбе,
Не гадая, в ад или в рай.
Так и надо идти, не страшась пути,
Хоть на край земли, хоть за край!
Так вперёд! — за цыганской звездой кочевой —
К синим айсбергам стылых морей,
Где искрятся суда от намёрзшего льда
Под сияньем полярных огней.
Так вперёд — за цыганской звездой кочевой
До ревущих южных широт,
Где свирепая буря, как Божья метла,
Океанскую пыль метёт.
Так вперёд — за цыганской звездой кочевой —
На закат, где дрожат паруса,
И глаза глядят с бесприютной тоской
В багровеющие небеса.
Так вперёд — за цыганской звездой кочевой —
На свиданье с зарёй, на восток,
Где, тиха и нежна, розовеет волна,
На рассветный вползая песок.
Дикий сокол взмывает за облака,
В дебри леса уходит лось.
А мужчина должен подругу искать —
Исстари так повелось.
Мужчина должен подругу найти —
Летите, стрелы дорог!
Восход нас ждёт на краю земли,
И земля — вся у наших ног!

Перевод Г. Кружкова

 

Елена Севрюгина. Редактор отдела #ликбез. Родилась в Туле в 1977 г. Живёт и работает в Москве. Кандидат филологических наук, доцент. Автор публикаций в областной и российской периодике, в том числе в журналах «Homo Legens», «Дети Ра», «Москва», «Молодая гвардия», «Южное Сияние», «Тропы», «Идель», «Графит», в электронном журнале «Формаслов», на интернет-порталах «Сетевая Словесность» и «Textura». Частный преподаватель русского языка и литературы.