Стихи Веры Павловой такие, будто дверь в квартиру оставили приоткрытой, и ты стоишь, как маленький, завороженно у входа и подглядываешь в другую жизнь через полоску воздуха, через восьмистрочья. И там — в лучах света авторского зрения — пылинки, силуэты, пространство, обставленное по своим домашним законам. Эти стихи где-то между — сдержанностью и чувственностью, природой и бытом, частным и масштабным. Поэтика Веры Павловой из небольших деталей (казалось бы, просто «первый снег», просто «колючая щека» любимого мужчины, просто перечисление конфет на весах в продовольственном магазине) дорастает до объема целой жизни, где на весах между «Мишками на севере» и «Птичьем молоком», на самом деле, лежит «Вдохновенье».
Анна Маркина
Вера Павлова родилась в Москве. Окончила институт им. Гнесиных по специальности «история музыки». Выпустила в России 23 книги. Стихи переведены на 26 языков. Записала как чтец семь дисков со стихами поэтов Серебряного века. В течение четырёх лет была колумнистом журнала «Story». Лауреат премии им. Аполлона Григорьева, премии «Антология» журнала «Новый мир», двух премий «Книга года» и специальной премии «Московский счёт». В 2021 году в издательстве «Эксмо» вышла книга «Записки счастливого человека».
Вера Павлова // Посадка окончена
***
Шторы врозь — и ахнуть: белый свет.
И подметить, с памятью сверяясь:
первый снег, как истинный поэт,
повторяется, не повторяясь.
Первая любовь. За годом год,
первенство вторым не уступая,
он идёт, идёт, идёт, идёт…
Дождь — тебе, мне — первый снег, Даная.
***
В пуховике убелённом
крохотный имярек,
сняв рукавицу, с поклоном
трогает первый снег —
липкий! И с тающим сердцем
лепит, белоголов,
снежную бабу с младенцем,
ангелов и пастухов.
***
Нож эскулапа.
Деньги в конверте.
Снежная баба,
где твои дети?
Деда-Мороза
шутки-ужимки.
Бабушка Роза
забеременела в 1942-м, когда Фёдор приехал на побывку. Аборты тогда были запрещены. Пьяный хирург, оперировавший на дому, использовал в качестве подколенников две швейных машинки.
***
— Поспи, дорого́й, доро́гой
измучен.
— Потом отосплюсь.
Я в самолёте — потрогай! —
побрился. Совсем не колюсь.
Погладь. Поцелуй. Не колко?
Разлука тянулась века! —
Потом любились так долго,
что стала колючей щека.
***
— Я больше не буду! —
Сказал ребёнок.
И больше не был.
***
Вниз по склону, по суглинку…
На далёком берегу
вижу каждую былинку,
наглядеться не могу.
Высь бездонна. Папа весел.
Опускается весло.
Брат туда недавно съездил.
Говорит, всё заросло.
***
Ночь. Больничный неуют.
Окна. Фары. Фонари.
Как стремительно сдают
бывшие богатыри!
Баю-баюшки-баю.
Мене, текен, упарсин.
Я гостинцы достаю.
Он целует апельсин.
***
Запело небо.
Умолк поэт,
сплошное недо-,
сошёл на нет.
Выводит Amen
хор аонид.
Надгробный камень? —
Метеорит.
***
Время. Времена.
Смирная война.
Забастовка сна.
Потолок. Стена.
И, белее льна,
в темноте видна
снежная страна
медведя-шатуна.
***
Приготовиться. Целься. Пли.
В камуфляж одетый товарищ,
отвоюй нам немного земли —
не хватает места для кладбищ.
***
Патриотизм — атавизм.
Но испытывает организм,
озверев от покоя и воли,
ностальгии фантомные боли.
Там, за морем, под сенью осин —
продовольственный магазин,
у прилавка — душа-полукровка,
на весах — «Белочка», «Мишка на севере», «Мишка косолапый», «Красная шапочка», «Алёнка», «Ну-ка, отними», «Осенний вальс», «Птичье молоко», «Грильяж», батончики «Рот-Фронт», «Вдохновенье», «Коровка».
***
Кровоподтёки, синяки
печатей в загранпаспорте.
Заколдованные круги
аэропорта, паперти,
снов, бессонниц… Аэропорт —
неприкаянных вотчина.
Поспешим. Объявят вот-вот,
что посадка окончена.
