Инга Кузнецова свободно себя чувствует как в поэтическом, так и в прозаическом пространстве. Но в каком из литературных жанров она бы ни писала, ты всегда понимаешь, что перед тобой, прежде всего, именно поэт, — настолько пропитаны духом поэзии и ее романы. В нынешнюю подборку Инга включила стихи, написанные совсем недавно. Но, как и в прежних текстах, ее «летящий» авторский стиль узнается сразу, — «вдох и выдох», «сквозные дни», «смысловая взвесь», «невесомая весна». Автор следует за вдохновением, нанизывая слова, как бусины, на нитку строки, создавая парадоксальные смысловые сочетания: «тарелка творожного времени», «ферма Ферма», «ничего не скажешь с такою силой, чтобы слово выбежало существом», «сон бессонницы упрям, как числа». Это стихи, которые будут одинаково интересны и любителям современной поэзии, ценящим нетривиальные образы, и лингвистам, ценящим игру слов. Кто-то из критиков написал в интернете, что в творчестве Инги «срабатывают законы чудесного». По-моему, лучше не скажешь.
Яна-Мария Курмангалина
Инга Кузнецова. Поэт, прозаик, переводчик. Автор пяти поэтических книг, собрания стихотворений «Летяжесть», трех романов и множества журнальных публикаций в России и за рубежом. Лауреат поощрительной премии «Триумф» (2003), профессиональной премии поэтов «Московский счет» (2003), Международного Волошинского фестиваля (2012). Стихи переведены на девять языков, неоднократно звучали со сцены МХАТ. Критики считают Ингу Кузнецову одним из самых ярких современных сюрреалистов.
Инга Кузнецова // Теорема тревоги
***
вдох и выдох
как тело холма
осторожно: зима
переходишь границу
не ждешь этой визы ума
братство листьев, полегших трухой
что-то почерк лихой
слишком быстро барьеры берет
вырываясь вперед
торг тепла
теорема тревоги
течение, тьма
вот тарелка творожного времени
ферма Ферма
до утраты бумажных имен
ты бежишь в рукаве
а потом, не цепляясь
(не клещ)
просто падаешь
вещь
***
я еще красива, но это чудо
тростники проткнули мое лицо
точно ком нераскрывшегося парашюта
моя жизнь растаптывается на плацу
ничего не скажешь с такою силой
чтобы слово выбежало существом
но когда-то было
не я остыла
а оно раздваивается
ствол и ствол
***
вьюн оплетает отсутствие «я»
в этом месте
жесткость жеста
ветер и острия
островки человечности
шарики водяные
исчезающие на
несуществующей пока траве
несущие конструкции
столбики мошек
сквозные дни и
иные арки
по крайней мере
две
прежде
после
гардеробная социальности
осталась за поворотом
а здесь
а здесь
нервная паутина
смысловая взвесь
пост-
и
прото-
***
ликвидация склада теплиц в москве
придает нам сил
мы цветы, прогуливаемся по траве
дыр бул щыл
вот теперь искусственный склон небес
полиэтилен
упакует будущее как лес
и сомнет в тепле
мы накрыты нежностью гаммафлекс
европолимер
пар свободы условен, как твой рефлекс
как система мер
***
невесомая весна нависла
/это веко девушки, падающей от усталости/
старый висельник налег на вёсла
/неизвестно, спасется он от погони или нет/
сон бессонницы упрям, как числа
/простые числа всегда казались мне каменными/
сонм сомнений и чешуйка смысла
/кончик хвоста ящера реальности выскользнул из руки/
если утро, даже вечер — утро
/пусть поскорее рассветет, и тогда что-то изменится/
дайте ключ от этих темных створок
/комната в комнате в комнате каждый из нас/
немота осыпалась, как пудра
/я говорила, что больше не буду писать стихи/
а тревога кончилась, как творог
***
многоэтажная тяжесть дней
навалилась, нас распластав
и теперь через пленки перчаток видней
как меняется чей-то состав
и теперь то, что кто-то, запомнив, любил
замещают трава и листва
и теперь мы накапливаем хлорофилл
вместо радости сил, вместо сил
и теперь только свет, только шелковый свет
нам позволит дышать и расти
не нажим государства, не робкий ответ
предыдущей культуры, прости
