Вашему вниманию предлагается подборка из 13 любимых стихотворений современных поэтов, представителей, как мне видится, одного поколения. Большинство из авторов этих стихов я знаю лично, ощущаю своими товарищами и ровесниками. Со многими из них длительное время поддерживаю контакт в социальных сетях, внимательно слежу за их новыми книгами и публикациями. Казалось бы, столь разных авторов объединяет общий нерв: жажда жизни, точность высказывания, которое переживаешь лично и непроизвольно примеряешь на себя. Строчки из этих стихов быстро запоминаются, их хочется перечитывать, бормотать в дороге, цитировать и переживать.
Тринадцать поэтов родились в позднем СССР: в Севастополе, Курске, Харькове, Люберцах, Запорожье, Краснодоне, Кривом Роге, Карелии, Пермской области, Херсоне, Белгороде, Смоленске… Согласитесь, география очень пёстрая. Все они взрослели в «лихие девяностые», слушали, скорее всего, одну музыку, читали одни книги, ощутили похожие потрясения. Все эти авторы старше тридцати, но младше сорока пяти. Все, кроме одного, живы и активно работают: ушедшему от нас десять лет назад Владу Клену сейчас было бы 39…
Бывает так, что по-братски любишь кого-то за его творчество, за стихи. Именно такими стихами мне бы хотелось поделиться с вами.
Тихон Синицын
Я больше птица, нежели звезда // Стихи
Андрей Мединский (р. 1978)
***
Я больше дворник, нежели поэт,
и, с этим примирившийся однажды,
я обметаю дерева скелет,
проглоченный двором многоэтажным.
Опавшая к морозам желтизна
бросается под ноги сквозняками,
но если дереву зимы не знать,
откуда б эти строчки возникали?
Я больше птица, нежели звезда,
восход которой птица отмечает,
июнем поселенная в кустах
бессонными и юными ночами.
Но если умолкает соловей –
все потому, что птица точно чует,
что жизнь без солнца – смерти солоней,
и оттого всю жизнь за ним кочует.
Я больше мальчик, нежели старик,
и для меня естественней и ближе
терпеть, пока под ребрами сгорит,
чем жечь костры из рукописей книжек.
И осенью, найдя среди двора
себя, с метлой стоящим у березы,
осенние останки убирать,
не замечая вынужденной прозы.
Антон Бахарев (р. 1980)
Северная элегия
Хмыри, хмыри, хмыри, хмыри…
Глаза откроешь и закроешь –
Со стаканом чумазый кореш,
Чабоном делится: «Кури!»
Раскисший берег. Март, апрель…
И сажа валится с котельной.
И Саша валится, отдельно
От Вани, в лодку, как в постель.
Всё тут же: клуб и магазин,
Каркас конечной остановки,
И на велосипеде, ловкий,
С одной ногой рыбак один…
Он будет, только сгонит лёд,
Стоять в реке с утра до ночи:
Два колеса, нога, комочек
Червей, клюёт и не клюёт.
Кентавр наших дней, навек
Прирос он к велику, и даже
Он из портрета стал пейзажем;
И, в общем, каждый человек –
Не человек, а так, топляк,
Что головой в воде качает;
И лещ его не отличает
От валунов и от коряг.
…Мой путь как дерево ветвист:
От корня – ствол; дороги, тропки,
Дрожащий лист, потом короткий
Взмах ветра – и на землю вниз.
Где, сжаты створками зари,
Её кровавым перламутром,
Ещё видны, ещё окурком
Последним делятся хмыри.
И где сутулый силуэт
В реке, как будто знак вопроса…
Его стирает ночь. Так просто
Обозначая свой ответ.
Но я пока ещё ползу
По ветке, и пока не с краю,
Я в памяти перебираю
И узнаю всех по лицу –
Ивана, Сашу, рыбака –
В промозглом ветреном апреле…
И пепел сыплется с котельной,
И живы мы ещё пока.
Влад Клён (1981 – 2010)
***
когда с лица земли исчезну
как исчезает недосып
и не безумие
а бездна
укажет молча на весы
когда небесное светило
уже не сможет обогреть
и всё что билось
мнилось снилось
возьмёт нечаянная смерть
когда враги зарукоплещут
друзья руками разведут
в холодной полночи зловещей
не дай свечу мою задуть…
Григорий Шувалов (р. 1981)
***
С утра проснешься на работу,
а день такой же, как вчера.
Попил чайку, прогнал зевоту,
уж на работе быть пора.
Идешь и думаешь о разном:
о смысле жизни, о судьбе,
о нашем мире безобразном,
и вдруг привидится тебе,
как будто ты один в ответе
за этот дикий вертоград,
но так же умирают дети,
и так же нищие смердят,
низы молчат, верхи воруют,
сосед спешит за наркотой,
и так же женщины торгуют
своей фальшивой красотой.
Бушуют войны и раздоры,
в умах разруха и бардак,
и бесполезны уговоры
и обещанья райских благ.
И ты уже придумал кары:
болезни, бедствия, потоп,
готовишь бури и пожары
и истребление нон-стоп.
Готов разрушить все на свете,
сам свет тебе уже не мил.
Но вот во двор выходят дети –
и ты прощаешь этот мир.
Роман Рубанов (р. 1982)
Тётка
Тётка, тётка, скажи, как так вышло:
инсульт… и над тобой земляная крыша
и, вечность, загоняет медленно в стойло
Время с усами Артура Конан Дойла.
А книги? Книги в библиотеке?
Как без тебя французы, американцы, древние греки?
Кто запишет, сколько прибыло, сколько убыло?
Ты о них подумала?
Впрочем, к чему я завёл эту песню?
Ты же была на пенсии
и вот теперь, ты там, где твои мамка и папка,
крёстный мой, прадед, моя прабабка –
проверь в формулярах, может быть книг кто из них не сдал?
Впрочем, из этих всех, только крёстный один читал…
Остальные работали в поле, ходили в море…
Холодно было в железногорском морге?
Одиноко? Не будет помянут к ночи
твой аккуратный библиотечный почерк
он и завёл тебя в мир без конца и края
с именем Рая, возможно в предбанник рая.
Теперь ты сама на практике сможешь проверить
есть ли дальнейшая жизнь после телесной смерти?
Прав Конан Дойл был или не прав – разберись на деле
каково живётся душе покидающей тело?
Что сказать в завершение. Соболезную.
Обживайся. Возьми райскую ипотеку
и всякую тварь небесную
запиши в библиотеку.
Максим Кабир (р. 1983)
***
Мы проживали в Крыму отведённый нам век,
Строили замки и, местным красавицам, – глазки.
Волны, мечтая быть чайками, прыгали вверх,
Но разбивались о камни, терпели фиаско.
Мы проживали в Крыму отведённый нам день,
Двадцать четыре часа многолетнего счастья.
Чайки, пытаясь быть волнами, жались к воде.
На дельтаплановых крыльях устало качались.
У парапета сигналил зеркальный дельфин,
Старый рыбак расставлял волейбольные сети,
Мы умирали в Крыму от жары и любви,
Нас хоронили в песке загорелые дети.
Мы воскресали в Крыму, мы рождались в Крыму,
Пили абсент и сушили на пристани джинсы,
Море кормили монетками, чтобы к нему
Снова вернуться когда-нибудь в будущей жизни.
Андрей Болдырев (р. 1984)
***
не горизонт а среднерусская
необозримая тоска
в густом саду тропинка узкая
и лёгкий дым от костерка
жизнь веточкой в руках сломается
сгорит и превратится в прах
и дым всё выше поднимается
и мы от дыма все в слезах
идём сквозь сад из рая нашего
в пути не разнимая рук
куда любимая не спрашивай
не оборачивайся вдруг
Семён Пегов (р. 1985)
***
Не гони, Нибелунг, лошадей,
Прилагательных не потребляй,
И бумажных не жги площадей,
И на прочность не проверяй.
Что спиною повёрнуто к нам –
Ненамного ценней амбразур.
Мы пройдём и Афган, и Вьетнам,
Нужно только поверить в абсурд.
Что я вижу за тесным окном?
Этот мир проживу налегке –
С нейролептиком под языком
И с горящею шашкой в руке.
Им плечами меня не задеть –
Тем, кто впрок населил этажи.
Не гони, Нибелунг, лошадей –
Композицию попридержи.
Существительных нет, отродясь,
Степеней, не язык – помело,
Пусть вращается жизнь, сублимясь,
Существуй, Нибелунг – как глагол.
Александр Сигида (р. 1986)
Пираты Азовского Моря
Подует теплый ветер, ветер с Юга,
Моя Республика, моя Тортуга;
Античных полисов на дне морском следы,
Да, что-то было в нем от Черной Бороды;
Понтийские пираты и наемники,
Работорговцы, все мы чьи-то кровники.
Так попадают в кандалы,
Кто ищет власти на Востоке,
Невольниц юных, что милы.
Но сам – в цепях, смеется Локи.
Свободный рынок, Демократия,
Где продаются рыбы и рабы.
Лишь честности, чтобы понять ее,
Вам не хватает. Снобы вы, снобы.
Да, биография Рембо
Не светит вам. Слабо, слабо.
Пираты-викинги, варяги
Вот подлинной Руси исток.
И Разин цедит ром из фляги
Серьга, в чалме. Даешь Восток!
Империи пираты созидают,
Империи тираны разрушают
В пиратах – юность и авантюризм,
В тиранах – старость и обскурантизм.
Торвальд Линукс – пират
Он пират-гладиатор;
Билли Гейтс – тиран,
И притом – плагиатор.
И верю я, что целый мир когда-то,
Спасут пираты, спасут пираты!
Евгения Джен Баранова (р. 1987)
виноград
вот мы стоим на каменном мосту
соленой виноградиной во рту
куда ни глядь чернильная водица
на волосах краситель а в ногах
мешается мускатное и страх
и некому с дежурства возвратиться
здесь столько места столько ерунды
мы можем заговаривать цветы
касаться тела обнимать заборчик
язык прохладен разум пустоват
и кажется приносит виноград
спокойный древнегреческий уборщик
здесь можно бывших жен упоминать
считать веснушки кожу омывать
и можно над водой играть в гляделки
а если кто-то в воду упадет
то ничего то смерть его найдет
она идет она уже несет
домашнее печенье на тарелке
Анна Долгарева (р. 1988)
***
А воздух жаркий и липкий, и так его мало.
«Пропустите, – говорит, – пропустите, я Его мама».
Но ее, конечно, не пропускают,
ад хохочет, трясется и зубы скалит,
торжествует.
А она говорит: «Дайте мне хоть ручку Его неживую,
подержать за ручку, как в детстве,
я же мама, куда мне деться?»
Вот она стоит, смерть перед ней, в глаза ей смеется,
Пасть у смерти вонючая, зрачки-колодцы,
Смерть идет по земле, истирает гранит и крошит,
А она отвечает:
«Маленький мой, хороший,
Ты уж там, где ты есть, победи, пожалуйста, эту дрянь.
Ты вот ради этого, пожалуйста, встань,
Открывай глаза свои, неживые, незрячие».
И плачет, сильно-пресильно плачет.
Он войдет в ее дом через три дня.
«Мама, – скажет, – мама, послушай, это и правда я,
Не плачь, родная, слушай, что тебе говорят.
Мама, я спустился в ад, и я победил ад,
Мама, я сделал все, как ты мне сказала.
Смерть, где твое жало?»
Максим Бессонов (р. 1988)
***
вот жучок-паучок, вот коровка,
то ли божья, а то ли ничья.
восхищают талант и сноровка
неприметного, в общем, ручья;
раззадорилась певчая дворня
накануне морозного дня.
жизнь хитрее меня, и проворней,
и гораздо сложнее меня.
у подножия чёрного леса,
я стою, зачарованный днём.
и молчу, и ещё неизвестно,
чем аукнется жизнь. подождём.
Анна Маркина (р. 1989)
***
Спаси меня от завтрашнего дня:
будильника, тв, метеосводки,
уборки, загоревшейся проводки,
толпы, в которой позабыл меня,
от платежей за домофон, за газ
за связь и свет и за тепло любое,
ремонта, пузырящихся обоев,
конверта для врача, чтоб все же спас.
И как тебе? Ведь знаешь наперед,
что в мире все… все в мире заоконно:
то кот под вечер шмякнется с балкона,
то друг под утро как-нибудь умрет, –
оглянешься на них через плечо:
ну что за новость?! Все тут постояльцы…
ты любишь что-то, а оно – сквозь пальцы,
пока и сам за ним не утечешь.
Спаси меня из мира скоростей,
счетов, откатов, судий и полиций,
пока еще мы можем умилиться,
как пони возит маленьких детей,
как бабочка запуталась в сачке,
как седина прилизана к макушке,
как девочке прокалывают ушки,
как держит крестик верующий в руке.
Все будет ok. Ты молод и неглуп,
в бессвязном мире что-нибудь да понял…
Малыш рисует кисточкой из пони
тебя, меня и солнышко в углу.
