Лев Григорян родился в 1980 году. Живёт в Москве. Публиковался в журналах «Нева», «Дарьял», «Нижний Новгород», «Веси», «Техника — молодёжи» и др.
Лев Григорян // Как Владик злую колдунью перехитрил
Мама говорила:
— Никому не открывай.
Папа тоже говорил:
— Никому не открывай.
Владик отвечал:
— Не беспокойтесь, родители! Никому не открою. Можете смело идти на работу.
Но мама с папой не поверили Владику. Он всегда обещал слушаться. А потом забывал.
— Пойми, Владик, — сказала мама. — Сейчас опасное время. Вдруг придут хулиганы?
— Или грабители, — добавил папа.
— Я их не пущу, — сказал Владик. — Пусть хоть до завтра под дверью стоят, трезвонят и просят: «Пусти нас, Владик», — всё равно не открою. И вообще, не боюсь я хулиганов с грабителями. Я же смелый, как лев.
Мама с папой переглянулись, вздохнули, и мама сказала:
— А ещё, говорят, по подъездам ходит колдунья Умыбра. Она страшная, злая и ворует детей. Выманит ребёнка за дверь, хвать, и в мешок!
— А как она выглядит? — заинтересовался Владик. Он хотел всё знать точно, чтобы ни с кем Умыбру не перепутать.
— У неё глаза красные, будто огнём горят, — сказал папа.
— А волосы густые, зелёные, торчат торчком, как трава болотная, — добавила мама.
— И с собой она водит собаку породы злоберман закусайский, огромную и ужасно свирепую. Когда эта собака лает — стены трясутся, и все окрестные кошки бегут врассыпную.
Владик представил огромного злобермана, поросшего чёрной шерстью, и испугался.
— Ну уж нет, — сказал он. — Я Умыбре с собакой ни за что не открою.
— Вот и славно, — сказали Владику папа с мамой и ушли на работу.
А Владик остался дома.
Стал он думать, чем бы заняться — мультики посмотреть или в солдатиков поиграть. Ничего не успел решить Владик, потому что в дверь позвонили.
Стало Владику страшно. Подошёл он к двери тихонько, приподнялся на цыпочки, посмотрел в глазок. Видит — за дверью стоит старичок в фуражке и с сумкой на ремне.
— Кто там? — спросил Владик.
— Почтальон, — сказал старичок. — Открывайте.
— Вы, наверное, хулиган, — сказал Владик. — Не открою.
— Какой же я хулиган? — обиделся почтальон. — Я вам телеграмму принёс.
И он достал из сумки большую красивую телеграмму.
— А вы её в почтовый ящик бросьте, на первом этаже, — предложил Владик.
— Ну, в ящик, так в ящик, — проворчал почтальон и ушёл.
А Владик порадовался, что поступил умно и не впустил незнакомца: кто знает, вправду тот почтальон или всё-таки хулиган?
Но радовался Владик недолго, потому что в дверь опять позвонили.
На сей раз Владик увидел через глазок высокого дяденьку с чемоданчиком.
— Вам кого? — спросил Владик.
— Дверь открой, — велел дяденька. — Я сантехник. Проверяю, нет ли протечки. Соседи внизу жалуются.
— Я и рад бы открыть, — сказал вежливо Владик, — да боюсь, что вы опасный грабитель. Папа с мамой запретили мне грабителей в дом пускать.
— Безобразие! — сказал дяденька. — Вот зальёте соседей, тогда будете знать.
— Не волнуйтесь, — успокоил его Владик. — Как зальём, сразу к вам обратимся.
— Ну-ну, — пожал плечами сантехник и ушёл со своим чемоданчиком.
А Владик проверил, не текут ли краны на кухне и в ванной. Ничего не текло. Разве что совсем чуть-чуть. Но «чуть-чуть» не считается, и Владик понял, что опять всё правильно сделал.
«Мама с папой вернутся — похвалят», — подумал он.
И тут в третий раз зазвенел звонок — да ещё как-то каверзно, словно поддразнивал Владика.
Глянул Владик в глазок — а за дверью стоит незнакомая женщина крупных размеров. На лице её три подбородка, а над ними улыбка, сладкая, как липучка для мух. В руках держит женщина шубу, небольшую, серого цвета. А ещё при ней есть собачка — совсем крошечная на вид.
У Владика душа ушла в пятки: «Это точно Умыбра пожаловала…»
— Открой, Владик, — позвала женщина тонким голосом. — У меня к тебе дело.
— Да ведь вы же Умыбра! — пристыдил её Владик.
— Ах, что ты такое говоришь? — женщина улыбнулась по-жабьи. — Никакая я не Умыбра. Я ваша новая соседка, тётя Клава. Сам посмотри: у колдуньи Умыбры глаза красные, как горящие угли, а у меня — обычные, карие.
Пригляделся Владик — и впрямь, глаза вроде карие.
А женщина продолжает:
— У колдуньи Умыбры волосищи торчком, и зелёные, как бурьян на болоте. А у меня — кудряшки рыжие, аккуратные.
Действительно, видит Владик, что правду говорит незнакомка.
А та не отстаёт:
— За Умыброй, — говорит, — ходит хищный пёс злоберман закусайский, её верный зубастый слуга. А при мне — сам видишь, всего лишь маленькая собачка.
Собачонка звонко тявкнула.
— Точно не злоберман? — усомнился Владик, с опаской посматривая на собачку.
— Что ты! Это болоночка Мося. Безобидная, как одуванчик.
Собачка прищурила глазки и вильнула хвостом. А незнакомка сказала с укором:
— Видишь, Владик? Я совсем не колдунья, а обыкновенная тётя Клава.
— Хорошо, тётя Клава, — поверил ей Владик. — А зачем вы пришли?
— Да меня твоя мама прислала. Она тебе шубку купила енотовую и решила со мной передать. Говорит, занесите уж Владику, по-соседски, пока я на работе. Так что ты бы открыл уже дверцу, я отдам тебе шубку и сразу уйду.
Ну что было делать? Вздохнул Владик тяжко, отодвинул задвижку, отомкнул замок. Дверь открылась. Тётя Клава шагнула в прихожую. Собачонка за ней.
— Вот, — сказала Владику гостья. — Примерь.
И шубу ему протянула. Меховую, енотовую.
Но едва лишь коснулся Владик шубы, как случилась ужасная вещь. Шуба сама ему на плечи напрыгнула, обхватила его со всех сторон, будто смирительная рубашка… и в мгновение ока превратился Владик в енота!
Даже в зеркале видно: енот! С головы до хвоста!
— Ой-ой-ой! — опечалился Владик. — Что ж теперь со мной будет? Мама с папой меня не узнают и отдадут в зоопарк. Обманули вы меня, тётя Клава. Я ведь сразу подумал: никакая вы не тётя, а самая настоящая колдунья Умыбра. Странно только, что глаза у вас карие.
— Я контактные линзы надела, — объяснила Умыбра. — Чтоб никто меня не узнал.
Она провела ручищей по лицу, и глаза её запылали огнём.
— Но у вас и причёска другая, — жалобно сказал енот-Владик. — Рыжая и кудрявая.
— А я химическую завивку сделала в парикмахерской, как советуют в модном журнале «Элль».
Умыбра взъерошила волосы, и Владик увидел, что под рыжими кудряшками прячется густая зелёная щетина.
Стало Владику жутко. Но он не сдавался.
— За Умыброй повсюду злоберман ходит. А у вас всего лишь болонка.
— Тю, — сказала Умыбра. — Плохо ты, Владик, мою Мосеньку знаешь.
Колдунья вынула из кармана маленький свисточек, подула в него… и свисток замяукал, как кошка, которой наступили на хвост. У болоночки Моси от этого звука шерсть встала дыбом, словно иглы на дикобразе, в глазах заиграла свирепость, пасть раскрылась, обнажив жуткие острые клыки, и послышалось громовое рычание…
— Ой, мама… — прошептал Владик. — Злоберман какой страшный!
— Идём со мной, Владик, — приказала Умыбра. — Будешь слушаться — не тронет тебя злоберман. А не будешь — закусает до смерти.
Умыбра погладила Мосю, та успокоилась и снова сделалась обычной болонкой. А колдунья взяла Владика за шкирку и потащила за собой.
Владик стал упираться:
— Вы куда меня тащите?
— Далеко, — отвечала Умыбра. — Будешь жить в моём сказочном тереме. У меня там есть целое стадо енотов: девяносто девять штук. Как раз тебя не хватает для ровного счёта.
— А зачем вам еноты? — спросил Владик. В нём проснулось любопытство.
— Они в моём тереме служат. Чёрную работу делают. И ты прислуживать будешь: посуду мыть, бельё полоскать, болотную кашу варить с лягушачьей икрой.
— Не буду! — заупрямился Владик.
— Это ещё почему? — удивилась Умыбра.
— Потому что я непослушный, — объяснил Владик. — Меня мама с папой за это ругают.
— Ну, я тебя ругать не буду, — усмехнулась Умыбра. — Не станешь слушаться — я тебя просто съем. А кости твои злоберману отдам.
Совсем жутко сделалось Владику, но он виду не подал. Он и раньше был храбрым мальчиком, а теперь стал храбрым енотом.
— Зачем вам енотов есть? — спросил он Умыбру.
— Для здоровья полезно, — объяснила колдунья. — Каждый съеденный енот продлевает жизнь на год. Так пишут в журнале «Элль».
— И многих вы уже съели? — дрожа, спросил Владик.
— Ты будешь первым, — пообещала Умыбра. — Всё, довольно болтать. Идём!
Но тут Владику на ум пришла хитрость.
— Как же мы с вами пойдём, если вы в таком виде? Нас же люди задразнят! — сказал он колдунье.
— А что со мною не так? — заволновалась Умыбра.
— Ваша причёска из моды вышла, — схитрил Владик. — Сейчас с такой причёской только хулиганы да грабители ходят. И цвет волос у вас давно устарел. Как увидят вас люди на улице, сразу же арестуют.
— Что же мне делать? — растерялась Умыбра.
— Не хотел я вам помогать, да уж ладно, скажу, — вздохнул Владик притворно. — Есть у мамы моей чудесная краска для волос. Такая модная, что дальше некуда. Об этой краске в будущем номере журнала «Элль» статья выйдет.
— Тащи сюда свою краску, — велела Умыбра.
Владик побежал в ванную. Там у мамы на полочке хранились флакончики с краской, расчёски и всякие разные штучки, предназначенные для красоты. Но Владик их брать не стал, а полез в шкафчик под раковиной. В этом шкафчике папа держал инструменты для хозяйственных нужд.
А среди инструментов имелся флакончик с особой монтажной пеной. Строители такой пеной дырки в стенах заделывают: достаточно только побрызгать из флакончика, и пена разрастается в большую, почти снежную шапку, мгновенно твердеет и становится крепче камня.
Трудно было Владику держать флакончик енотовыми лапами, но он справился. Вернулся к Умыбре и говорит:
— Стойте смирно, сейчас я вам волосы краской побрызгаю.
А чтобы колдунья не заметила подвоха, принялся её отвлекать:
— Скажите, тётя Умыбра, а как вас по отчеству? Мама с папой мне говорили, что невежливо к взрослым без отчества обращаться.
Говорит так Владик, а сам на табуреточку встал позади злой колдуньи и нацелил флакончик прямо ей в курчавые волосы.
— Отчество? — призадумалась Умыбра. — Родителей моих звали Василиса Прекрасная и Иван… э… Премудрый. Так что, я получаюсь Ивановна.
— Вот и славно, Умыбра Ивановна, — сказал Владик-енот и нажал на флакончике кнопку.
Тут же вырвалась струя пены. На причёску Умыбры Ивановны лёг как будто огромный сугроб. Клочья пены сползли ей на плечи, на платье, на юбку… Колдунья и охнуть не успела, а пена уже затвердела. И оказалась Умыбра в плену: головой шевельнуть не может, руки-ноги словно гипсом окованы.
— Что же ты, безобразник, наделал? — в ужасе завопила колдунья.
А собачка Мося ощерила пасть и сготовилась цапнуть Владика за ногу. Владик оказался проворнее: спрыгнул с табуреточки и помчался на кухню. Болонка — за ним.
Но Владик схватил большую пустую кастрюлю да и накрыл ею Мосю всю целиком. Гавкает Мося внутри кастрюли, хочет в злобермана преобразиться, а не может: для превращения слишком тесно.
Вернулся Владик-енот к злой колдунье. Та шипит, ругается, проклинает Владика очень плохими словами.
Владик ей говорит:
— Чем же вы, Умыбра Ивановна, недовольны? Вы теперь прекрасны, как Золушка. Может, даже в журнале «Элль» ваше фото появится.
Захотелось колдунье ногами затопать от гнева, но гипс держал её крепко.
Тогда Умыбра взмолилась:
— Владик, ты добрый мальчик! Помоги мне освободиться! Я тебя есть не буду. Ни посуду мыть не заставлю, ни бельё полоскать. Просто заберу тебя в терем, буду шёрстку тебе расчёсывать, да колечками завивать. А в пригожие тёплые дни буду брать тебя на прогулку: повяжу поводок, и отправимся в парк дышать цветочными ароматами.
В терем Владику не хотелось. Да и чувствовал он, что колдунья хитрит. Но он сделал вид, что ей верит.
— Хорошо, Умыбра Ивановна, схожу я к соседям за растворителем. Растворитель вам мигом вернёт прежний облик, раз уж вы Золушкой быть не хотите.
— Отлично! — обрадовалась Умыбра. — Беги, и тотчас возвращайся!
— Вот только, боюсь, не признáют меня соседи. Позвоню я к ним в дверь, а они не откроют. Решат, что не Владик пришёл, а енот.
— Вот беда… — приуныла Умыбра. — Ладно уж, так и быть. Расскажу тебе тайное средство. Потяни ты себя посильнее за хвост, трижды дёрни, — и соскочит волшебная шуба. Снова станешь мальчишкой.
— Спасибо, Умыбра Ивановна, — сказал воспитанный Владик. Извернулся, схватился за собственный хвост, потянул, трижды дёрнул, — хоп! — шуба и соскочила. Так стал Владик опять человеком.
Времени зря не теряя, он набросил шубу Умыбре на плечи. Шуба враз охватила колдунью, монтажная пена исчезла, и теперь уж Умыбра сама превратилась в большого енота.
Это так её напугало, что она, опустившись на все четыре лапы, помчалась стремглав из опасной квартиры. Прочь, прочь, скорее отсюда! Скорей в родной терем, подальше от страшного Владика! Пока он ещё что-нибудь не придумал!
Злоберман Мося, услышав, что хозяйка спасается бегством, заскулил и рванулся за ней прямо вместе с кастрюлей: со стороны казалось, будто кастрюля сама мчится к выходу.
Но Владик успел подхватить кастрюлю, потому что мама очень ею дорожила. А Мося, очутившись на воле, поскакала во всю прыть за Умыброй и вскоре скрылась из глаз.
Тогда Владик закрыл дверь на замок и ещё на задвижку. А для верности придвинул к двери ящик со старыми книгами.
— Всё, больше никому не открою. Хоть сто раз позвонят — даже к двери не подойду.
И Владик пошёл смотреть мультики.
Он сдержал своё слово. Ближе к вечеру в дверь позвонили. И ещё раз. И ещё. Целых десять минут дребезжал звонок понапрасну — Владик даже ухом не повёл.
Затем звонки прекратились, в замке что-то щёлкнуло, и вошли папа с мамой. Вернее, вошла только мама, а папа споткнулся о ящик с книгами — и с грохотом приземлился в прихожей.
— Ну, Владик, ну ты даёшь! — сказал папа, поднимаясь и отряхивая колени.
— Мы, оказывается, ключ забыли, — сказала мама. — Звоним-звоним, никто не открывает… К счастью, вспомнили, что у нас под половичком запасной ключ лежит, как раз на такой случай.
— Вы же сами сказали: никого не впускать, — напомнил родителям Владик.
— Вот оно что! — обрадовались мама и папа. — Это, Владик, ты молодец! А что, кто-нибудь заходил?
— Хулиган приходил с телеграммой, — поведал Владик. — Но я его не впустил.
— Правильно! — похвалил папа.
— Ой! — воскликнула мама. — Это ж, наверное, телеграмма от дяди Лёши! Я её третий день жду.
И мама побежала на первый этаж искать в почтовом ящике телеграмму.
— А больше никого не было? — спросил папа.
— Ещё приходил грабитель, — признался Владик. — Я тоже ему не открыл.
— Молодец, — сказал папа. — А чего он хотел?
— Говорил, мы соседей залили.
Тут папа схватился за голову и тоже убежал на лестницу, выяснять, всё ли у соседей в порядке.
А Владик вздохнул с облегчением. Он боялся, что родители спросят его про Умыбру, и тогда придётся признаться, что её-то он всё же впустил. Владик был мальчик не слишком послушный, но честный, и родителей обманывать бы не стал.
Но про Умыбру папа с мамой так и не спросили. Потому что, на самом деле, родители не слишком верят в злую колдунью и вообще в волшебство. Они просто пугают Умыброй непослушных детей, чтобы те вели себя хорошо и не открывали дверь кому попало.
Впрочем, надо сказать, что и сама Умыбра после этого случая потеряла веру в себя.
Из енотовой шкуры она, конечно, выбралась. Но по подъездам больше не ходит и детей не крадёт. И еноты её разбежались. Так что Умыбра теперь сама моет посуду, полоскает бельё и варит болотную кашу. А в свободное время читает журнал «Элль»: ждёт, вдруг там всё-таки напечатают её фотографию?
Ну а Владик теперь любит мультики про енотов. Как увидит на экране енота, всё бросает и мчится смотреть. Вот такой у него интерес к животному миру.
