Сагидаш Зулкарнаева — самобытный поэт из русской глубинки. Ее творчество стихийно, как порыв ветра, образы ярки и… естественны. Кажется, что эта поэзия будто диктуется автору свыше, приходит по наитию; слова складываются в строки исключительно на высшем пике вдохновения. Вместе с тем Сагидаш никогда не теряет нить повествования, и картины предстают перед нами зримые, овеянные теплом и светом.
Яна-Мария Курмангалина
Сагидаш Зулкарнаева родилась в 1968 году в Самарской области. Публиковалась в «Литературной газете», в «Российской газете», в журналах «Волга», «Русское эхо», «День и ночь», «Сибирские огни», «Казахстан и Россия», «Подъём», «Наша Молодёжь», «Наш современник», «Дальний Восток», «Невский альманах», «Молодая гвардия», «Простор», «Звезда Востока», «Настоящее время», «Созвучие» и др. В сетевых изданиях: «Этажи», «МК», «Новые известия», «Переплёт», «Чайка», «Мегалит» и др. Член Союза писателей России. Автор книги «Выпив ночь из синей чашки». Живёт в Самаре.
Сагидаш Зулкарнаева // Песчинки лета
***
Врастая в небо корнями веток,
Деревья сцедят целебность сини.
Горчичный пепел стряхнёт осина,
Луна на дынях оставит слепок.
По поворотам устав шататься,
Накрывшись дёрном, заснёт дорога.
Из всех пернатых одна сорока
Всё утро будет со мной ругаться.
Завязнут в прошлом деньки июля,
Как свет соломок в саманной глине.
Сорвутся листья за птичьим клином,
Истлеют стебли и стихнут ульи.
Оставив четверть тепла и света,
Сентябрь выпьет всю жирность солнца.
То — завтра, ныне — горят в оконцах
Последним жаром песчинки лета.
***
До краёв полна теплом строка,
Мнётся глина, и не мокнет птица,
Ходят гуси к речке вереницей,
И земля не липнет к каблукам.
Под осиной шепчутся грибы,
Пахнут мёдом яблоки и груши,
Спелый август временем надкушен,
От соломы в поле пух и пыль…
В заоконье — кони вдалеке,
Вянет день, закатом опалённый,
Свет небес колышется на клёнах.
Уплывает лето по реке…
***
Качает небо лунный ялик снов,
Настало время лёта и паденья,
Так хочется писать стихотворенья,
Но улетают гласные из слов.
Заденешь колокольчик — зазвенит,
И нет конца пернатым тонким звукам,
Протяжным перекликам, перестукам,
И края нет глагольному — летит…
Под осень к выси тянется душа,
Крылатыми становятся деревья,
На небо смотрит старая деревня,
И я стою у края, не дыша…
***
В соломе света день сияет ныне,
Теплее молока вода в реке.
Пастух, хмельной от зноя и полыни,
Как тучу, гонит стадо вдалеке.
Под вечер жар вдоль берега спадает,
Духмяно пахнут травы на лугах.
Как зев печи, закат огнём пылает.
Несут коровы небо на рогах.
***
Повесился месяц на сучьях.
Светает. Сажусь за весло.
На том берегу в заколючье
Забытое дремлет село.
Дощатое тело деревни
Свой век доживает мирской.
В дворах одичалых сирени
Отчаянно пахнут тоской.
Здесь время как будто бы сбилось,
И дом от затишья оглох,
И бабочка в моль превратилась
В плену паутинных углов.
Завял на завалинке ветер,
Не слышится шелест ветвей.
И только в глуши о бессмертье
Поёт и поёт соловей.
***
Стрижи, как в яму канули, зато пришли взамен
Вороны окаянные и небо взяли в плен.
Настали дни тягучие, липучие, как мёд,
До верха полон тучами грядущих дней комод.
В пуху гусином улицы, околицы, сады,
Мосластый мост ссутулился над зеленью воды.
А скоро лето жаркое допреет на траве,
Холодный дождь зашаркает по крышам и листве.
И август алый, яблонный падёт в подол небес,
Побреет ветер яростно заросший сад и лес.
Покроется околица прокаленной листвой,
Растянется распутица по улице кривой.
Поколет лёд на лужицах телега поутру,
Над полем пух закружится, и первый дым из труб.
Костлявый клён корябнется в ледовое стекло,
Зима в окне объявится внезапно и бело.
Мороз охватит инеем дорогу и дома.
Будь в это время сильною и не сходи с ума.
