О творчестве Анны Гедымин я пишу не в первый раз. Мне близок ее стиль, где лирика чиста и глубока, где каждое стихотворение представляет собой сюжет, будь то событие или впечатление, зарисовка или эмоция. Стихи Анны Гедымин всегда узнаваемы, мастерски точны и вместе с тем технически безупречны. Ничто не мешает мне как читателю проживать каждое стихотворение, словно отдельную маленькую/большую жизнь. Я не знаю, насколько поэзия может излечить чью-то душу в нынешние непростые времена. Судить могу лишь по себе. И потому надеюсь, что тому, кто читает эти строки, тоже — хоть на мгновение — станет легче.
Яна-Мария Курмангалина
Анна Гедымин — коренная москвичка. Окончила МГУ, факультет журналистики. Работала сборщицей микросхем на заводе, руководителем литературной студии во Дворце пионеров, журналистом, литературным консультантом, редактором. Ее стихи публиковались в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Арион», «Континент», «Юность» и др. Лауреат ряда литературных премий, в том числе Международной Волошинской Премии в номинации «За сохранение традиций русской поэзии», премии имени Анны Ахматовой журнала «Юность», премий радиостанции «Немецкая волна», «Литературной газеты», журналов «Литературная учеба», «Дети Ра». Автор десяти книг стихов и прозы.
Анна Гедымин // Лихое колдовство
***
Никого предчувствием не мучая,
Тихо заполняя небеса,
Туча собирается дремучая
До зимы всего за полчаса.
Даль пока светла, голубоватая,
На душе — еще совсем апрель,
Только где-то, пайку отрабатывая,
Для порядку бреханет кобель.
Тоже ведь из наших, из несведущих,
Как попал в неловкий переплет,
Как дожить до дней весенних, следующих,
Да и кто — бог знает — доживет.
Разве что луна, монетка медная,
В наших кущах — вечный новосел.
Вон, глядит в упор, беды не ведая,
Просто возвещает, вот и всё.
***
Помнишь, не было хлеба, крова,
А казалось — все ерунда?
Ныне жизнь не менее пустякова,
Чем тогда.
Лето. Лодка. Высокий берег.
Странноприимный сарай.
Правда клюет! Но никто не верит.
Чем не рай?
Помню, как рыбу роняли на пол,
Как мыли речной водой,
Как дождь грибной за окошком капал —
Солнечный, но седой;
И как мы клялись без тени смущенья
Навек забыть свои города…
А дальше вся жизнь была — возвращенье
Оттуда сюда,
Где люди, превозмогая ужас и шум,
Как умели, боролись с небытиём
И жили, в общем, как мы живем —
Наспех, насмерть, начерно, наобум.
***
Казалось, здесь каждый кустик знаком,
Но стало смутно и странно,
Когда овраг, словно молоком,
Наполнился вдруг туманом.
И охнул закат, и прервался путь,
И взгляд оценил глубины:
Берёзы стоят в молоке по грудь,
По шею стоят рябины.
И пёс, будто зная, что жизнь одна,
От дома, от спелых грядок
Летит, чтобы вылакать всё, до дна —
И счастье, и непорядок.
***
Те, кто прежде
тебя иль меня любили
Кто и поныне считает,
что любит из нас кого-то,
Еще на что-то надеются,
думают: «Или-или»,
Дышат в трубку, внезапно
являются из-за поворота.
А то собираются вместе,
прикрывая злобу — участьем,
И начинают судить нас,
об истине зная немного:
Мол, наше счастье —
это, в общем, несчастье,
И мы поплатимся,
а они, возможно, помогут.
Но кто судья — нам,
друг с другом вкусившим рая,
Не осквернившим любовь
ни торговлей, ни даже меной?
Только сизая вечность,
синеющая у края,
Только жизнь, никогда
не бывающая чрезмерной…
***
А ночью над моим порогом
Свои вздымают паруса
Не посещаемые Богом
Густого цвета небеса.
Кому хватило бы терпенья!
Вновь, до зари за полчаса, —
Ни звезд, ни ангельского пенья,
Одни вороньи голоса!
Зовут в обугленную стаю,
Сулят лихое колдовство…
За что — я, может быть, и знаю,
Да вот не знаю — для чего…
***
Что поделать, прошло — ну и ладно.
На развилке чужих наших троп
Глянь в глаза мне — прощально, прохладно,
Как целуют покойника в лоб.
Этот взгляд, что раскаянья чище, —
Дар последний.
Таков уж закон:
Взглядом с жертвой встречается хищник,
Прежде чем ощутить ее стон;
Взоры неба притянуты к дому,
Над которым нависла гроза…
Лишь предатели — те по-другому:
Предадут — и не глянут в глаза.
