Стихи Романа Япишина вошли в шорт-лист Всероссийского литературного конкурса «Хижицы» этого года. Так они и оказались у меня — в большой подборке финалистов. И засияли оттуда непреклонно. Подлинную музыку стихотворения ни с чем не спутаешь, она отделяется от общего фона так же, как пение скворца от тарахтения перфоратора в многоэтажке. Впрочем, у Япишина есть не только свое звучание, своя мелодия, но и особый образный сплав из характерных для современной уральской поэзии пацанских напевов с непременным посещением «Красного и Белого», всклокоченных символических рядов раннего Заболоцкого и мандельштамовских текучих метафорических переливов: «В моём стальном лесу, где похоронен лес,/ И мысли мертвецов стоят, как Заболоцкий,/ Здесь достают нули из годовых колец/ И нарезают дым на плоские полоски./Такие чудеса, тут всё — материал!/ И все смирились с тем, что мысль материальна:/ И в голове металл, и в воздухе металл./ Но вот, летит скворец, а значит, всё нормально».
Анна Маркина
Роман Япишин родился в 1988 г. в Челябинске. Поэт, музыкант, культуртрегер. В 2010 г. окончил ЮУрГУ по специальности «экономист», в 2018 г. Литературный институт им. А.М. Горького по специальности «литературный работник». Организатор поэтических вечеров «Каменоломня» и «Дядя Слэм», руководитель литературного объединения им. Михаила Львова «ЧТЗ». Автор книги стихотворений «Ненастоящие декорации». Публиковался в журналах «Москва», «Нева», «Знамя», «Огни Кузбасса», «Вещь», «Бельские просторы» и др. Участник Школы молодого писателя, Форума молодых писателей Российской Федерации Фонда СЭИП. Живёт в Челябинске. Работает заведующим Центром культурно-просветительских программ Публичной библиотеки. Финалист Всероссийского литературного конкурса «Хижицы» (2024).
.
Роман Япишин // Птицы покинули сад
.
В саду
Я увидел синицу и пил три недели.
Вот такой впечатлительный я.
И когда наконец завязал еле-еле,
Как на зло повстречал снегиря.
О за что мне, Господь, эти райские птицы?
Эти твари небесных кровей?
Почему ты решил, выпуская синицу
Из своих пожелтевших бровей,
Что не будет вреда от неё никакого?
Что она станет просто летать,
Будто самое первое пробное слово,
Никого не заставит страдать?
Почему, нацедив снегиря из пореза
О бумагу священной руки,
Не подумал, что будет он горче железа —
Переносчик смертельной тоски?
Почему я кричу, всё кричу безголосо?
Или перьями рот мой набит?
Или горло моё поросло купоросом,
А язык закрутило в кульбит?
Или ангелы мне тишиной отвечают?
Или черти в отместку молчат?
Это просто опять я вернулся в начало.
Это птицы покинули сад.
.
Слова
Как только выпали молочные слова,
И в дёснах зачесались коренные,
Я понял, что словесность не права —
Пылится, как песок в пустыне.
Какой урок извлечь из пустоты?
Такой, что мне туда пока не надо.
Какой урод из вечной мерзлоты
Натырил льда для дантовского ада?
Кто говорил нас, кто писал нас, кто
Нас заразил словами, как занозой?
А после умилялся, как Барто,
Гулял меж нами, как Берроуз в берёзах.
Наверное, всё тот же, кто с поста
Ушёл в места приятные, как порно,
Где поспевает спирта слепота,
Где пахнет куревом нерукотворным.
Да, я про рай, туда и мы потом
Возьмём билет (и кто его отнимет?).
И ангел приобнимет нас крылом,
И сделает лоботомию.
.
Муха в янтаре
Когда закончится тире
И датой справа завершится
(Ну как тут не перекреститься?),
Я стану мухой в янтаре.
Конечно же, пройдут года,
Конечно, вырастут деревья,
И уникальные отребья
Собьются в кучные стада.
Прольются летние ужи,
И выползут за ними зимы,
И на зимовке магазины
Застынут, словно миражи.
И я помятый после сна
Сотру с лица все эти дали,
Янтарных мух, осколки льда и
Перекрещусь.
.
Январское
Шаманского шампанского налей
В кормушки заскучавших снегирей,
И тонкий ломтик праздничной метели
Они тебе оставят на качели.
Резного снега принесут волхвы,
Он плоть от плоти пасынок халвы.
Но достаётся тёрн переплетённый
Тому, кто остаётся не рождённым.
Минуя веки, просочится свет
Во тьму зрачка, и канет света след.
И ты увидишь ангела в сугробе,
А это я лежал тут у дороги.
.
Сумка
Просто шёл мужик по своим делам,
Просто в сумку лез, чё-то шарился.
Чё там в сумке-то? Ну, понятно, хлам.
Взять бы выкинуть и не париться.
Руку вытащил, а она пуста —
Не нашёл, видать, ни черта.
Открывал он рот, чё-то говорил.
Чё-то, хрен поймёшь, неразборчиво.
Воздух будто бы языком бурил,
Будто сам себе рожу корчил он.
Хорошо ему, ни души кругом,
Только он идёт, словно босиком.
По траве идёт, по ночным полям
От росы его ноги мокрые.
И земля уже для него мала,
И висит над ним меч дамокловый.
Посмотрел наверх, закололо бок.
Сверху на него падает снежок.
.
Инсталляция
Памяти указательного пальца моего отца посвящается
Но если лосось — это не ось лося,
То кто же реки поперёк, голося,
Придёт из соседней деревни,
Чтоб выбить из нас эти бредни?
Смелее шмелей (хоть они — эталон!)
Лишь тот, кто увидев шмелей эшелон,
Не станет канючить пощады,
А скажет бесстрастно: борща бы.
И золото пива куда золотей,
Любого из золотокудрых детей!
На них лишь валютные метки.
А пиво!? А лещ на газетке!?
Куда же летит, извините, Земля?
Когда ни штурвала вокруг, ни руля?
Как может справляется кормчий.
Понятно? Короче, не ропщем.
Телячье увечье на дне холодца,
Приходит во сне призрак пальца отца,
Дуэли и яд нафига мне?
Нет, братцы, я точно не Гамлет.
И если меня не убьют за стихи,
В которых до чёрта древесной трухи,
То я бы хотел вам являться
Себя самого инсталляцией.
.
Таинство
Я принесу тебе волшебные грибы:
Ежовик, слизевик, плютей олений,
И музыка из заводской трубы
Взовьётся, и начнутся песнопенья.
Качнутся времена, как зверобой,
И времена настанут золотые.
И ангел с позолоченной губой
Произнесёт невнятно про святыню
Всего лишь пару слов. Мы спросим: что?
А он уже исчез, как не бывало.
А нет, смотри, вон он, в пальто
С сияющим пакетом бело-алым.
.
Материал
Многоэтажный дом позвал меня домой
В одну из тех квартир, что и зовётся «домом».
Но гроздья этажей висели надо мной,
И грозы запеклись под чёрным небосклоном.
И я решил: не тот, кто мучает зверей,
Не тот, кто на людей работает бессчётно,
Зовётся лиходей, халдей или злодей,
А тот, кто вылил в мир пластмассовые окна.
В моём стальном лесу, где похоронен лес,
И мысли мертвецов стоят, как Заболоцкий,
Здесь достают нули из годовых колец
И нарезают дым на плоские полоски.
Такие чудеса, тут всё — материал!
И все смирились с тем, что мысль материальна:
И в голове металл, и в воздухе металл.
Но вот, летит скворец, а значит, всё нормально.
